Илона Шикова - Милашка для грубияна

– Что ты хочешь от меня услышать? – сжимает крепче руль, продолжая смотреть на дорогу.

– Вот скажи, как я могу составить о тебе какое-то представление, если целый день бегаю по офису с бумажками и слушаю только твое ворчание или крики на подчиненных? Что прикажешь мне в статье написать?

– Все, что посчитаешь нужным.

– Вишневский, ты меня достал! – я начинаю выходить из себя. Может, хоть так удастся его разговорить? – У меня огромное желание послать тебя нахрен, собрать вещи, которые я еще не успела разложить, и свалить.

– А как же рейтинги? – хоть бы какую-то эмоцию проявил. Так нет, сидит ровно и пялится на дорогу. Лучше бы в мой вырез пялился, ей-богу.

– Плевать я на них хотела, – вздыхаю, откидываясь на спинку кресла. – Ты меня долго игнорировать будешь?

– Тебя не поймешь, – продолжает спокойным голосом. – Кричу на тебя – не так, рейтинги тебе поднимаю – тоже не так, сейчас молчу и даже не комментирую – опять не так. Может, это тебе стоит определиться, чего ты от меня хочешь?

И он поворачивается ко мне лицом. Пять секунд глаза в глаза, и его взгляд опять прикован к дороге, а руки впиваются в руль. И как с таким прикажете контакт налаживать? А главное, что в статье писать?

“Я.: Как вы руководите своим холдингом?

А.: Постоянно ору на подчиненных.

Я.: Такие плохие сотрудники?

А.: У меня по утрам хреновое настроение”.

Даже моя бурная фантазия не может придумать продолжение, как бы я ни старалась. Ничего не лезет в голову, как написать, что у Вишневского отвратительное настроение по утрам, он постоянно кричит на подчиненных и грозится всех уволить. А еще меня нагло игнорирует, хотя сам предложил эту сделку. В последнее время меня все чаще посещает мысль, может, лучше в суд?

Секретарь смотрит на меня с удивлением после бурчания Артема, а я пожимаю плечами.

– Не обращай внимания, – шепчет мне, когда парень скрывается в кабинете.

– Он всегда такой по утрам?

– Ага, – кивает утвердительно. – Еще и пятница скоро.

– А что у нас в пятницу? – теперь мой черед удивляться и поднимать брови вверх. Женщина тяжело вздыхает и молчит. – Нина Степановна, продолжайте.

– Пусть лучше он сам расскажет, – кривится в ответ. – Еще ляпну что-нибудь не то, уволит.

– Ладно, разберемся.

Забираю стопку корреспонденции и иду в кабинет к Вишневскому.

И опять суматоха, беготня по офису, взгляды сотрудников, правда, после вчерашнего знакомства с некоторыми лично, уже дружелюбные. Мужчины косятся в мой вырез, девушки щебечут, а я все равно злюсь на поведение Артема.

Ближе к обеду захожу в кабинет и лоб в лоб сталкиваюсь с ним на пороге.

– Где тебя носит? – взгляд не предвещает ничего хорошего, но я стойко держусь.

– Вообще-то, я выполняла твое очередное поручение.

– Поехали, – вынимает из моих рук стопку бумаг, кладет на стол и легонько подталкивает меня в спину к выходу.

– Я сумку забыла, – пытаюсь вернуться назад, но Вишневский берет под руку, продолжая тащить к лифту.

– Мы скоро вернемся. Ты мобильный на столе оставила, – Артем достает мой гаджет из кармана и протягивает.

– На кой он мне, если мы скоро вернемся? И куда, по-твоему, я его должна положить? – мы стоим в лифте, и я провожу руками вдоль тела, показывая, что карманы отсутствуют. Его взгляд опять останавливается на вырезе блузки, после чего глаза поднимаются вверх.

– Побудет пока у меня, – телефон снова опускается в карман его пиджака.

– Куда мы направляемся? – спрашиваю уже сидя на переднем пассажирском кресле. – Или это страшная тайна?

Вишневский едет быстро, но аккуратно. Наше шествие по первому этажу, когда он держал меня под руку, наблюдали несколько десятков сотрудников, которые при виде шефа начали разбегаться по углам. Но он на них даже внимание не обратил, таща меня к выходу.

– На стройку, – отвечает, не отвлекаясь от дороги. – Эти олухи с утра уже достали. Ничего не могут сами сделать!

– Какую стройку? – удивляюсь, потому что впервые слышу, чтобы холдинг Вишневского что-то строил.

– Торгового центра на Тарасовской.

– Серьезно? – моему удивлению нет предела.

– Ага, – спокойно отвечает парень. – Знаешь, есть такая пословица – “Мужчина в своей жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына”. Так вот, деревья я сажал еще в школе, сына растить пока рано, а дом у меня есть. Но надо же что-то строить? – поворачивается ко мне, и на его лице появляется подобие улыбки.

Слава Богу, хоть так, а то я думала, будет игнорировать все две недели.

– Похвально, – киваю головой, после чего парень отворачивается.

– Можешь в интервью вставить, если хочешь, – и снова безразличный тон.

– Обязательно.

Паркуемся прямо перед входом в здание, которое уже практически закончено. Вишневский заставляет меня надеть каску, из-за чего приходится развязать хвост. Он поправляет мои волосы, а я молча наблюдаю за происходящим. У него точно нет брата-близнеца?

Надевает каску сам и следует за прорабом (если я правильно поняла, кто такой Викторович) внутрь здания. А я плетусь следом, стараясь не отставать.

– Какого рожна ты отрываешь меня от дел? – Артем орет на того самого Викторовича. – Сами не можете справиться?

– Артем Валерьевич, – мужчина произносит жалобно, чуть ли не плача, в ответ. – Я не виноват.

Ступеньки неровные, но я пытаюсь идти аккуратно. На предпоследней перед вторым этажом наступаю на камень, который не замечаю, и нога подворачивается, а я лечу в пропасть – сбоку пустота. Ахаю и пытаюсь поймать руками воздух.

Сильные руки ловят меня за талию и прижимают к мускулистому телу. Закрываю глаза, пытаясь унять сердцебиение. Стою, не двигаясь и еле сдерживая подступившие к горлу слезы.

– Катя, – слышу взволнованный голос Артема. – С тобой все в порядке? – молчу, прижавшись к его груди. Даже чувствую, как бьется сердце. – Катя, – опять зовет меня по имени. – Открой глаза, я тебя держу, все позади.

Не хочу открывать глаза, и отпускать сейчас его тоже не хочу. Но он немного отодвигается от меня сам, одной рукой заставляя поднять голову выше. Вторая продолжает крепко держать меня за талию.

– В порядке, – тихо шепчу, борясь со слезами.

– Тогда глаза открой. Ты слишком бледная.

– Не открою, – голос предательски дрожит, и я чувствую, как неожиданная слезинка скатывается по щеке.

– Как я испугался, – он снова прижимает мое лицо к груди. – Какого хрена, Викторович, вы до сих пор перила не поставили? – орет куда-то в сторону. – Уволю всех нахрен!

– Артем Валерьевич, – слышу испуганный голос прораба. – Миленький, мы ж не специально.

– Если бы с ней что-то случилось, даже боюсь представить, что бы я с тобой сделал, – шипит, после чего снова отодвигается от меня, немного нагибаясь, чтобы наши лица были на одном уровне. – Не плачь, – а это уже снова обращается ко мне, аккуратно вытирая пальцами слезы с моей щеки. – Идти можешь?