Кейт Клейборн - Любовь с чистого листа

– Не надо со мной любезничать. – Он снова кивнул, и мы направились в кофейню, даже не смотря друг на друга.

А там он открыл передо мной дверь.

За столиком Рид все такой же скованный: спина прямая, плечи (все еще очень красивые) расправлены, локти прижаты к туловищу. Не дай бог он поставит их на стол, как обычный человек. В нем все еще чувствуется некая неприязнь – как будто все вокруг у него вызывает подозрение. Рид рассматривал тяжелые стеклянные банки с бискотти, ужасно большим печеньем и шоколадными шариками в кокосовой обсыпке так, будто это выставка самых отвратительных мертвых насекомых, приколотых на булавочки только для того, чтобы его выбесить. Когда я спросила, какой кофе он хочет, он ответил: «Поздновато для кофе» («поздновато»!) – и заказал травяной чай.

Мы тут словно « Антологию драмы » косплеим. Не успеваю я отпить от своего кортадо [8] Напиток на основе кофе и молока, который готовится из эспрессо с последующим добавлением горячего молока в пропорциях 1:1. Родиной напитка считается Испания, а его название происходит от испанского слова cortar, что означает «резать». (выбор неудачный; я не смогу заснуть, но что мне остается делать после этого «поздновато»?), как Рид произносит:

– До города ехать не близко. – Бессмысленное начало разговора на первый взгляд, но затем я поняла, что это намек поторопиться и все объяснить.

– Ээ… – начинаю я, но прерываю этот звук-паразит. Я осознала, что у меня есть такая проблема, только начав снимать видео для соцсетей. На первом ролике я говорила «ээ» на каждом третьем слове: «Для одних букв, ээ, отлично подходят карандаши, ээ, Blackwing Pearl [9] Фирма, производящая карандаши с белым корпусом и сбалансированным графитом. с, ээ, замечательным графитовым стержнем». Лишь спустя четыре дубля я смогла свести количество «ээ» к терпимому минимуму.

В последнем видео доказательство того, как далеко я продвинулась, – я вообще ни разу «ээ» не произнесла.

Начинаю снова.

– Думаю, мой ответ вас не очень устроит.

– Вы этого не знаете. – Ладонями вверх он обводит окружающее нас пространство. Неловкой прогулки было недостаточно, теперь еще и жесты.

Я слегка ерзаю в кресле, безуспешно пытаясь поправить ткань платья, прилипшую к ягодицам и бедрам. Размышляю, что сказать, как объяснить чувство, возникшее в тот день, когда я увидела их с Эйвери вместе. Чувство, с каким я оформляла их программу.

– Конечно, я и раньше встречала незаинтересованных клиентов. Были встречи, на которых жених ни разу не оторвался от телефона, чтобы что-то сказать.

– Кажется, я не брал телефон на нашу встречу.

В твоей эпохе их еще не изобрели. В твоем киномире « Антологии драмы », думаю я, но он говорит:

– Я из Мэриленда [10] Небольшой по территории штат на востоке США. .

Не могу понять, шутит он или нет. Если да, то он стер весь юмор со своего лица, пока я не увидела. Ясно лишь то, что он хочет вернуться к этому заказу и все выяснить, и, думаю, надо ему рассказать. Впервые меня о таком просят.

– Наверное, потому что вы… ээ, вы… казались отстраненным, пусть и пришли на встречу. Очень несчастным… если честно, она тоже. Она не была такой несчастной, когда мы только вдвоем встречались.

Он отодвигается в кресле. Кажется, его спина впервые за вечер коснулась спинки мебели.

– Вам не понравилось ничего из ее выбора. Это по виду было ясно. Но вы просто моргнули и как бы стерли все эмоции с лица. – Как мне знакомо это стирание эмоций с лица. Я наблюдала, как родители делают это годами, с каждой ссорой все больше отдаляясь.

– Она хотела услышать и ваше мнение. Она была разочарована.

– Да, – произносит он совершенно серьезно, – я часто ее… разочаровывал.

Мне сразу же захотелось взять свои слова назад, смягчить как-то этот разговор, сохранить мир между нами.

– Послушайте, я вас не знаю. И не знаю Эйвери. Может, у вас в тот день была ссора или не знаю. Может, это было нормальным для ваших отношений, а я все не так поняла. Совершенно неправильным с моей стороны было…

– Вы все верно поняли, – быстро произносит он. Затем чуть сдвигает ладонь и обхватывает пальцами свою чашку, поворачивает на четверть вокруг оси. Движение выходит удивительно точным. Кажется, он не собирается продолжать, и я сижу, уставившись в свою чашку. Вдруг он заговорил, но так тихо, будто вообще не ко мне обращается.

– Я… подстраивался. Она была главной, а я следовал, потому что так было легче. Вот такие отношения.

В удивлении я смотрю на него, и в воздухе между нами вычерчивается шрифт Спенсериан – первая за месяцы искорка вдохновения. Мне это чувство знакомо, гласит надпись, но я молчу. Мы в тишине потягиваем напитки, а поскольку мой – это настоящий дефибриллятор в чашке, я первая возвращаюсь в игру.

– Я ничего подобного не планировала, – обыденно говорю я, стирая, как ластиком, уже образовавшуюся между нами связь. – Это просто случается само собой, я только потом осознаю. – Какое-то странное и новое ощущение: хочется все ему рассказать. «Иногда буквы открывают мне правду: когда мне нервно, трудно, одиноко. Когда я в ступоре… ничего не могу нарисовать, а если пытаюсь – высказываю в рисунках больше нужного».

Но что хорошего ждать, если я все расскажу? Ему это не поможет, а меня и вовсе погубит. Я не хочу, чтобы об этом пошли разговоры, ведь я многого добилась и продолжаю добиваться. Думала, что могу исправить все, отказавшись от свадебных заказов; думала, что после усилий, затраченных на собственное дело, обрету чувство собственности, чувство контроля. Конечно, планы чужие, но ведь идеи для планеров, их исполнение – это моя придумка, мое видение.

Я снова выпала из реальности в очень важный момент, и Риду лучше об этом не знать.

– Мне очень понравилось работать над оформлением, – говорю я, взяв бодрую ноту. – Правда. Мне нравятся пьеса, отсылка к вашему первому свиданию…

Снова борозда меж бровей:

– Какая еще отсылка?

– К вашему первому свиданию. «Сон в летнюю ночь», спектакль проекта «Шекспир в парке»?

– При чем тут наше первое свидание? На первом свидании мы пили кофе в вестибюле здания, где я работаю.

– Оу, – произношу я. Внезапно кофейня, где мы сидим, превратилась в мой личный ад. Лучше бы мы занялись чем-то противоположным походу в кофейню. Как насчет вендингового автомата с таблетками снотворного? Что угодно, лишь бы не напоминало ему о свидании с бывшей невестой, чью жизнь я, возможно, разрушила.

– Встречу организовал ее отец.

– Как мило.

Совсем не мило: его борозда исчезла, теперь левая бровь вздернута вверх. «Ты это всерьез?» – будто спрашивает она.

– Он также является моим начальником.

– О бог мой, – сдавленно произношу я. – Вас уволили?