Элла Савицкая - Несносный Шварцвальд

Просыпаюсь от того, что кто-то бесцеремонно будит меня. Причем не просто будит, а странным образом. Открываю глаза и не могу понять то ли я все еще во сне, и горящие глаза Шварца отзываются напоминанием о нашей первой ночи, то ли… пытаюсь пошевелить руками, но понимаю, что не могу. Что? Сон как рукой снимает. Закидываю голову и вижу, что мои запястья находятся в крепком плену у кожаного ремня, привязываемого к длинной узкой трубе. Рич крепко его затягивает и одаривает меня чувственной ухмылкой.

– Не сбежишь, Апельсинка! – глубокий голос с хрипотцой бьет по нервным окончаниям, когда до меня доходит, что сделал этот придурок. Негодование, злость, шок ядерным коктейлем вплескиваются в вены.

– Отвяжи меня, немедленно! – вкладываю в голос извергающуюся ярость и дергаю руками.

– Батарею оторвешь, – самодовольно ухмыляется скотина, и в секунду оказывается на мне, прогиная под собой матрас. – Я соскучился! – шоколадные глаза со всей серьезностью утаскивают в омут, но я всеми силами сопротивляюсь, брыкаясь под его неподъемным телом.

– Слезь с меня! Ты же пиво должен был пить со всеми.

– Не хочу пиво. У меня авитаминоз. Срочно нужна ударная доза витамина С. – наглые пальцы нахально ныряют под подол майки и задирают её, оголяя грудь. Кожа моментально покрывается мурашками, когда я наблюдаю за тем, как огромная ладонь накрывает мою грудь и гладит.

Вопреки всей абсурдности ситуации, чувствую, как тело предательски отзывается на ласку. Шварц с каким-то необъяснимым голодом смотрит на свое творение в виде заострившегося соска, и его кадык дергается.

– Шварцвальд, отвали от меня, – цежу сквозь сжатые зубы. Меня злит его нахальство и собственная слабость. Пытаюсь ногой ударить прямиком в его горячую выпирающую точку, но он подминает под себя мои ноги, так что теперь мне совсем не пошевелиться.

– Хочу наградить тебя за твое послушание. Ты заслужила подарок, Аля, – мурлычет мартовским котом и, не давая ответить, захватывает мой рот губами.

Как сумасшедшая начинаю вертеть головой, потому что понимаю, что сопротивляться будет сложно, ему в первую очередь, про свое предательское тело я вообще молчу, но он обхватывает мои скулы гигантской лапищей и вдруг улыбается прямо у моих губ.

– Открой рот, Апельсинка, – ведет пальцем по моим губам, и в глазах напротив отражается жадный блеск. – Как же я хочу тебя трахнуть, а! Аля, ты представить себе не можешь! Да я и сам хренею от того, что в состоянии кого-то хотеть до ошизения, – тяжелое дыхание опаляет кожу, а слова отравляют и так слабое против его воли тело.

Жесткие губы накрывают мои аккуратно, нежно, так, что я даже теряюсь на мгновения от неожиданности. Почувствовав слабину, обманщик глубоко запускает язык сквозь мои губы и начинает жадно целовать, все еще удерживая лицо рукой. Господи, да что же это за наказание?

Уверенный язык играет с моим, дразнит, гладит, и я чувствую, как сама того не желая начинаю отвечать. Место здравого разума занимает опаляющее желание, зародившееся от одних его властных поцелуев. Ну что за змей искуситель такой? Острые зубы оттягивают мою нижнюю губу, а на дне зрачков напротив полыхает жидкая лава. Так вот что он имел в виду под словами “хочу до ошизения”. Его искрящееся возбуждение заражает и меня, когда наглые руки задирают мою майку до самой шеи, а губы обхватывают ноющие соски. Чеееерт. Он сосет их, прикусывает, пропускает между пальцами.

– Моя цитрусовая девочка!

Почти шепчет, гипнотизируя меня глубоким голосом. Не хочу его слушать, не хочу видеть. Но тело вопит об обратном. Выгибается, стоит горячей ладони отстраниться хотя бы на сантиметр.

И снова влажные губы повсюду. На моих ключицах, шее, груди.

– Не смей оставлять засосы! – нахожу в себе силы предупредить и тут же прикусываю с силой губу, потому что его дерзкая ручища резко забирается мне под шорты и несильно сжимает лобок.

– Здесь оставлю, – раскрытая ладонь давит на клитор, вырывая из моего рта громкий стон. Приподнимаю бедра, как самая жалкая женщина на всей планете, но не могу, НЕ МОГУ не поддаться его адскому напору. Ненавижу его.

– Чтоб ты завтрак проспал, Шварцвальд, – шиплю со злостью, откидываясь на подушку, под его тихий смех. Средний палец проникает в меня, и я чувствую, как он скользит внутрь. Господи, да что же это со мной такое?

– Мне не нужен завтрак, если я сейчас наемся тебя, Аля, – глубоко дышу, пока его язык проникает в мое ухо.

Внизу заворачивается торнадо. Я хочу его. Хочу, как будто не занималась сексом как минимум лет пять. Толкаюсь вперед бедрами, насаживаясь на палец. Рич вдруг сползает с меня, усаживается на пол у кровати и одним движением стаскивает с меня шорты вместе с трусиками. Из его горла звучит приглушенный звук, напоминающий рычание одичавшего зверя, когда он ладонями разводит мои ноги и ведет языком по чувствительной плоти.

Как же это пошло. Как дико и непривычно. Меня топит смущение от дерзких ласк, ведь Никита проделывал подобное всего пару раз и то при выключенном свете, а сейчас комната освещена уличными фонарями и спрятаться совершенно некуда. Но я и не хочу. Умелый язык безошибочно находит нужную точку и ударяет по ней, отправляя по моему телу электрические волны. Меня колотит. Дрожь охватывает все тело, готовясь разорваться от напряжения.

Рич вводит в меня палец и продолжает безжалостно изводить языком, разжигая меня до состояния ста градусов по Цельсию. Кровать жалобно скрипит от силы, с которой я как угорь на сковороде кручусь по ней. В запястья больно впивается ремень, грозясь новыми синяками и немного отрезвляя.

– Ненавижу тебя, Шварцвальд!

Со всей искренностью изрекаю и тут же захлопываю рот, стараясь не выдать себя криком. По спине несется сладкая истома, а ноги сводит судорогой, когда оргазм обрушивается безжалостной лавиной. Все тело горит в сумасшедшем наслаждении.

Скорее догадываюсь, чем соображаю, что он быстро укладывает меня обратно и кажется матерится. Сквозь звон в ушах проникают знакомые голоса с улицы. Резко открываю глаза, все ещё сжимая ноги и да, черт, да, понимаю, что возвращаются наши.

На лице Рича болезненное напряжение, злость и… триумф. Он, тяжело дыша, трет ладонью через плотную ткань джинсов свой вставший член.

– Хоть бери и утаскивай тебя к себе, Альбина, – голос срывается, и он сглатывает. – Теперь заканчивать самому.

Внизу раздается стук закрывающейся двери, окончательно вытаскивая меня из дурмана. Господи, ну и картину они здесь увидят. Голая, привязанная к трубе самая уравновешенная и смирная вожатая из всех. Тихий омут скромно водит пальцем по ладошке по сравнению со мной.

– Отвяжи меня, – приказываю, с силой дернув руками.