Наталья Ручей - Плюс 15 ради успеха

– С вами, конечно! – не раздумывая, дала я согласие. – Скажи номер карточки – я перечислю деньги.

Мы с Тумачевым никогда особо не были близки, да и родители его «не из бедных» – это еще слабо сказано. Но в таких ситуациях отношения не выясняют, а деньги лишними не бывают.

Идя домой, я не раз мысленно думала о листочке, на котором Марина написала мне номер карточки. Хоть бы не потерять, хоть бы случайно не выбросить… Надо же… Веселый, беззаботный, безалаберный Тумачев, и авария…

Жуть какая.

Мои стенания на неудачу в сравнении с этой бедой – ерунда и кощунство.

Несмотря на вялость от тренировки, я ускорила шаг – не терпелось вернуться домой и помочь.

А вдруг на счету каждая минута, а я тут плетусь…

Лариса, заметив, с какой скоростью (и это после изнурительной тренировки) я пролетела мимо ее комнаты и уселась за ноутбук, проявила любопытство. А утолив его, настояла на том, чтобы я отправила часть денег и с ее личной карточки тоже. Костика Тумачева она не знала, но какое это имело значение, если человеку плохо, а она могла хоть чем-нибудь да помочь.

В итоге сумма получилась гораздо больше, чем я планировала, и вроде бы на этом можно было успокоиться, но…

Почему-то я успокоиться не могла.

Бродила по квартире, рассматривала с балкона затихающий к вечеру город, слушала жалобные стенания Мурзика, которого бабушки нашего двора, покормив и потискав, оставили под лавочкой ночевать одного. Я даже попыталась увлечься пятнадцатой серией Ларисиного сериала, но безуспешно. И снова вернулась к балкону, рассматривая, как медленно крадутся по двору железные «светлячки» – опели, мерседесы, обычные жигули, в темноте они все были одинаковы.

– Так, – следом за мной на балкон вышла Лариса, воинственно перекинула косу с одного плеча на другое и, требовательно посмотрев мне в глаза, спросила: – И что у нас происходит?

– У меня душа не на месте, – честно призналась я.

– А где она? – Лариса с усмешкой прищурилась. – Если с Костиком Тумачевым, сходи за ней и верни!

– Хорошая идея! – спохватилась я и поспешила уйти с балкона.

– Что, на ночь глядя? – растерянно идя за мной следом, пробормотала подруга. – А до утра никак нельзя… без души? Одну тебя не пущу, а переодеваться мне лень…

Ну да, конечно, пока я пребывала в терзаниях, Лариса успела облачиться в голубую пижаму. И понятно, что если бы я планировала уйти, а она не собиралась отпускать меня одну, ей бы пришлось одежду сменить. Но сейчас у нас была очень короткая прогулка – исключительно от балкона до кухни.

– Эй, ты ошиблась, – стоило мне открыть холодильник, встрепенулась подруга. – Там моя душа потерялась, а не твоя!

– Без паники, – успокоила я ее, – на копченую колбасу я не претендую.

За моей спиной послышался облегченный выдох. Ну да, конечно, вечер длинный, сериал в самом разгаре, рекламных пауз целое море, а за продуктами сегодня из нас никто не ходил.

Впрочем, мне удалось найти среди наших запасов куриное филе, кефир и пучок зелени. То, что надо! У меня даже настроение появилось.

– И что это было? – поинтересовалась Лариса, когда я закрыла холодильник, не взяв из него ничего. – И ради чего мы сюда пришли?

– Ради того, чтобы ты немного размялась, а я успокоилась. Хочу завтра проведать Костика.

– Завтра – это хорошо, – оценила подруга. – Завтра я тебя одну отпускаю.

Мы разошлись по комнатам, какое-то время я слышала шум телевизора, а потом уснула. Как в пропасть провалилась: ничего не помню из сновидения, только чей-то стон, протяжный и безнадежный какой-то…

Утром я встала рано. Лариса еще отдыхала после просмотра сериала, а я быстро приготовила филе в кефире и поспешила в больницу к Тумачеву. Староста немного удивилась, когда я сообщила о своем желании его проведать, но номер больницы и палаты выдала. А вот Тумачев при виде меня не просто удивился, а был явно шокирован.

– Соколова?! – выдавил он спустя минут пять.

За это время я успела вполне освоиться в одноместной палате – выложила прихваченные по пути бананы и яблоки в холодильник. Открыла жалюзи, чтобы в помещении стало светлее. Взяв пульт с кровати, переключила с бокса на канал о животных: Тумачев и без того выглядел помятым и побывавшим в неравной схватке с противником, а бинты на голове превратили его из шатена в блондина. Так что лучше посмотреть что-то миролюбивое.

– Соколова, – повторил пострадавший, когда я присела на край его кровати.

– Я это, я, – подтвердила с улыбкой. – Ты как?

– Ну… – он задумчиво потрогал бинты. – А ты зачем пришла? Пожалеть или позлорадствовать?

– Балбес, – беззлобно выдала ему свой вердикт. – Проведать тебя пришла. К тебе что, не приходит никто?

– Только мама и папа.

– Только! – хмыкнула я. – Теперь вот и я пришла. Так что давай, рассказывай, как докатился до жизни такой…

Преодолев удивление, Тумачев принялся рассказывать, что ехал на машине, было темно, он врезался в столб, и вот… А еще вскользь пожаловался, что в нашей группе много завистников, потому что кроме меня никто к нему не пришел. От меня он тоже, конечно, такого поступка не ожидал, но похвалил. Он так же сказал, что здесь скучно и ему не терпится скорее выйти из больницы и вернуться за руль. Конечно, машина пока в ремонте, но папа обещал, что это недолго, и вообще, может выдать другую. Он говорил, говорил, говорил…

А я слушала его и с каждой секундой от него отдалялась. И не понимала, что заставило меня сорваться с утра пораньше и прийти? Что терзало вчера весь вечер? Наше общение с Костиком ограничивалось приветствием и прощанием, и обе стороны это устраивало.

Я знала, что он не в ужасном состоянии, что о нем позаботятся родители, и… тем не менее, я пришла.

Ради чего? Обновить в холодильнике Костика фрукты? Продемонстрировать свои кулинарные навыки? Показать свое благородство? Кому и зачем? Тумачеву это неинтересно, мне также.

Странно как-то. Находиться здесь стало невыносимо, и я поднялась.

– Прости, мне пора, – попыталась улыбкой смягчить свой уход, но парень расстроился.

Его реакция стала неожиданностью для нас двоих. И слова, которые сорвались у него, думаю, удивили нас одинаково.

– Еще придешь?

– Да, – пообещала у выхода.

Выскользнула из палаты. Но оказавшись в коридоре, ощутила не облегчение, а пустоту.

Как будто я не сделала то, что должна была. Как будто я упустила кое-что важное. Но вот что?

Я уже подходила к лестнице, когда услышала чей-то окрик и непонятный шум. Обернувшись, увидела, как в палату, запыхавшись, несется молоденькая медсестра. Почти сразу за ней в ту же палату поспешно вошел мужчина в халате. Врач, скорее всего. Были слышны их разговоры между собой, волнение… И казалось бы, какое мне дело?