Ольга Зернова - Красная бабочка

– Что стер личность Ириски и записал в ее мозг образ своей жены, что хранился на его кольце, – задумчиво продолжил я. Все это даже звучало нереально.

– Что-то, что могло бы указать на его личность он сказал? – уточнил свой вопрос Арес.

– Вроде как, у него есть брат, который сильно боится магии крови…

– Как будто мало эльфов, питающих к ней страх, – сложил руки на груди оборотень, явно разочарованный в моих детективных способностях.

– Мало тех, кого я знаю.

– Ты его знаешь?

– Да, он так сказал: «ты хорошо знаком с ним, он до смерти боится магии крови», – повторил я слова незнакомца.

– Если подумать, среди эльфов не так уж много тех, кто боится магии крови как-то по-особенному. Раз ты знаешь его брата, может, он тебе кого-то напомнил?

– Да, он напомнил мне Литаэля, но ведь… все светлые эльфы похожи на него, да? – неуверенно выдал я.

– Литаэль… – задумался Арес. Неужели хочет найти в своей памяти что-то, чего нет в моей? – Если вспомнить, то именно он подписал указ о запрете магии крови. Может, потому что боится ее?

– Я как-то даже не думал о том, кто ее запретил, – удивился я скудности своих познаний в межвидовой юриспруденции.

– И еще его имя Литаэль, происходит от Лита, что означает летнее солнцестояние – вечный солнцеликий правитель эльфийских земель, – продолжил рассуждение оборотень.

– И что с того?

– А то, что раз есть Лита, должен быть и противоположный ему день, как же его…

– Йоль, ты только посмотри, мой сад совсем зарос, – коснулась я знакомой калитки.

Раньше здесь всегда было так оживленно, дети играли между кустами ягод, уклонялись от спелых орехов и срывали свежие персики, залезая по веткам. Теперь все покрыто незнакомой чужеродной зеленью, а красивая кованая калитка заржавела и погнулась.

– Конечно, зарос, ты ведь спала много лет, – коротко улыбается в ответ супруг.

– А ты почему не следил за ним?

– После того, как ты заснула, я поставил барьер вокруг дома и тоже погрузился в сон. Проснулся, только когда пришла пора будить тебя, – неловко пытается оправдаться он.

– Меня? А как же дети? Где они? – искренне удивилась я.

– Дорогая, послушай, – тянет меня Йоль на одну из скамеек во внутреннем саду.

– Что такое? Почему ты выглядишь таким взволнованным? – пытаюсь разглядеть ответ по его лицу, но становится только тревожнее. Супруг пытается сесть рядом, но тут же соскакивает и опускается на колени. Открывает и закрывает рот, но не произносит ни слова. – Ну что? Что такое? – ловлю я его щеку, потому что он продолжает порываться сбежать от разговора.

– Прости меня, я так виноват, – внезапно начинает извиняться Йоль. – Пожалуйста, прости, – наворачиваются слезы на его глазах.

– Где дети, Йоль? – теряю я терпение.

– Они мертвы, Изабель, все мертвы, я не смог уберечь их, никого не смог, – прижимается он лбом к моим рукам.

– Мертвы? Как мертвы? Что произошло? – ошеломленно моргаю, пытаясь нашарить последние воспоминания перед «сном». – Помню, что тебя вызвал к себе брат и больше ничего…

– Это была ловушка. Как только ощутил сигнал от кольца, телепортировался домой, но дети были уже мертвы, я смог спасти лишь тебя. Раны были слишком серьезны, несовместимы с жизнью, пришлось погрузить тебя в сон, чтобы исцелить, – негромко рассказал супруг.

– Ловушка? – изумленно поднимаю брови я, пытаясь подавить надвигающуюся истерику. – Но что мы сделали? Мы ведь не нарушали законов, не переходили никому дорогу… не переходили ведь, Йоль?

– Прости, родная, – опускает он взгляд. – Боюсь, я перешел дорогу одним фактом своего рождения.

– Нет, твой брат? Нет, Литаэль не мог так поступить, мы ведь всегда были в хороших отношениях, не верю, что он мог пойти на убийство ни в чем не повинных детей, – мотаю головой.

– Также, как я виновен в своем рождении, все мои потомки будут нести это клеймо.

– Йоль… – пытаюсь коснуться его, но руки не поднимаются. Хочу сбежать и лелеять свою боль в одиночестве, но он крепко держит меня, напоминая о долге. Я должна остаться, должна утешить его, должна разделить боль с ним.

– Прости, пожалуйста, прости меня. Обещаю, больше подобного не повторится. Обещаю, больше никто не приблизится к нашему дому.

– Почему мы продолжаем идти вперед? – устало спрашивает один из оборотней, тащившихся за мной.

– Потому что она моя жена, – глухо отвечаю, будто пытаясь убедить самого себя в этом.

– Кольца нет, брачный ритуал вас не связывает, ее личности нет, она даже не вспомнит тебя…

– Но она все еще жива, – упрямо прерываю эти разумные аргументы. – Она человек, а он эльф, они не могут быть вместе, – наконец, нахожу хоть что-то в свою защиту.

– Если он переписал ее личность, то должен был изменить и внешность, иначе произошел бы диссонанс. Возможно, ты даже узнать ее не сможешь среди других эльфиек.

– Узнаю по глазам.

– Чего ты вообще к ней привязался? Разве тебя заботило не то, что вы последние маги крови? Теперь этот эльф заделает с ней деток, а ты будто бы не при делах.

– А ты чего за мной увязался? – огрызаюсь на Ареса в отсутствии других аргументов.

– Мы тебя полдня оживляли не для того, чтобы ты снова откинулся, – высунулся из-за его плеча Неон.

– Разве ты здесь не потому, что беспокоишься за Ириску? – перевел я взгляд на младшего оборотня, надеясь, найти в нем поддержку.

– Ее уже не существует, сказали же тебе. Идти дальше опасно, давайте забудем о ней и вернемся, – произнес тот, кто всегда недолюбливал ее.

– Не факт, что это была правда. Не хочешь идти – возвращайся, – нашел я, чем его урезонить.

– А если правда? У него хотя бы есть кольцо с образом супруги, а у тебя ничего. Как ты ее восстановишь? Из памяти соберешь?

– Может и из памяти, – огрызаюсь, начиная все сильнее злиться.

– Напоминаю, что чтобы добраться до нее, тебе нужно что-то сделать с эльфом, а он уже один раз чуть не убил тебя. Неужели она тебе дороже жизни? – продолжал настаивать на отступлении Арес.

– Как-нибудь разберусь! – отворачиваюсь, не желая слушать его аргументы.

– Как ты с ним разберешься? Ты ведь даже не заметил смертельную атаку! Думаешь, он будет церемониться с тобой?

– Заткнись! – резко разворачиваюсь и заставляю кровь оборотней застыть. Затем прыгаю на Колючку и быстро удаляюсь вперед, оставляя их позади.

Как же ты достал! Все жужжишь и жужжишь над ухом. Я и сам все это прекрасно знаю! Знаю, что это опасно, знаю, что, скорее всего, моя жена мне больше не жена и не узнает меня, но что-то внутри жужжало куда сильнее, чем голос оборотня.

Я должен найти ее, должен вернуть ее. Я уже не представляю своей жизни без нее.