Array Regina Oscura - Звучание сердец

Сколько себя помню, я всегда хотел петь. Будучи маленьким, я устраивал домашние концерты на каждый праздник: усаживал любимые игрушки и родных вокруг себя и тряс головой под песни «Kiss» и «Mötley Crüe», желая хотя бы отдалённо быть похожим на них. Добиться их высот. Затем была музыкальная школа. Долгие и упорные уроки, долбёжка вокальных техник до посинения. Но за этим всем скрывалось сладкое удовлетворение и манящие огни сцены, которые я любил. Я жил ради музыки и её пьянящего шлейфа.

В родном маленьком городишке, название которого знает не каждый житель необъятной родины, мы добились определённого успеха: нас стали узнавать на улицах, девчонки вешались пачками. Вокруг нас сколотилась целая банда, а сами мы незаметно стали вип-персонами.Группу приглашали выступать в популярные клубы и бары. Первые успехи кружили юные головы и подталкивали карабкаться ещё выше – к признанию и славе. И мы ползли, набивали свои шишки, репетировали до тех пор, пока не стали звучать как единый организм.

Но слава меняет людей до неузнаваемости, а амбиции рушат такой идеальный механизм, которым мы стали. Всё труды посыпались прахом, когда мы оказались в этом городе, где никому не упёрлись.

– Богдан, ты уснул там, что ли?

Голос Семена выдернул меня из воспоминаний. Я лениво подкурил очередную сигарету, и, не поворачивая головы, спросил:

– Чего тебе?

– Да там Жека счётчик пытается наладить. Кажется, у него это получается. Репетировать будем?

– Всенепременно, мой друг. Всенепременно.

Я почти видел, как Семен в своём привычном жесте пожимает плечами и что-то неразборчиво бормочет под нос. Негромкий хлопок двери говорил о том, что я снова остался один на этом запущенном балконе.

Подняв глаза на квадратный кусочек закатного неба, что заглядывало во двор дома-колодца, я почти ощутил прикосновение к коже плотного, застоявшегося в узком пространстве, воздуха. А потом краем уха я услышал тихое шуршание на другом балконе. Осторожно повернув голову на шум, я обнаружил свою чокнутую соседку.

Девушка, как и я, расположилась на балконе. Только в отличие от меня сидела в маленьком плетёном креслице с ноутбуком на коленях и что-то увлечённо печатала. Рядом, у её стройных ног, активно умывалась белая кошка.

Интересно, как давно она здесь? Шпионит за мной, упиваясь маленькой победой? Я махнул рукой, но она не обратила на меня никакого внимания.

– Эй, рыжая, – позвал я девчонку, даже не рассчитывая на то, что она повернётся.

Но нет. Тряхнув огненными кудрями, она обернулась на звук моего голоса.

– Чего тебе?

– Признайся, это же ты вырубила свет, да?

Она пожала тонкими плечами, при этом улыбаясь так хитро, что не оставалось никаких сомнений – это сделала она.

Поднявшись с холодного бетонного пола, я подошёл ближе к ограждению балкона, не переставая дымить сигаретой.

– Мы ведь все равно будем играть, ты же понимаешь это?

Рыжая тоже встала с кресла, положив на него свой ноутбук, после чего приблизилась к перилам со своей стороны. В естественном освещении волосы казались ещё ярче. В её густых прядях словно разгорелся самый настоящий пожар. Изящное, в форме сердца, лицо ласкали лучи заходящего солнца, а с губ не сходила лукавая полуулыбка-полуухмылка. Склонив голову набок, она окинула меня лисьим взглядом и ехидно пропела:

– Боюсь, ты не подозреваешь масштаб моей фантазии, красавчик. И не смотри на меня так, я в бронежилете, – она щёлкнула аккуратными пальчиками почти возле моего носа.

Сквозь закрытую дверь раздался громкий щелчок и радостные голоса друзей. Вспыхнул верхний свет, снова загудели мощные усилители, и я не смог сдержать торжествующий улыбки.

Наклонившись вперёд, к её миловидному лицу, почти с извращённым наслаждением я прошептал:

– Сегодня все мои песни посвящаются только тебе.

И развернувшись, ушёл обратно в комнату, чувствуя всем своим существом, как она мысленно кидает мне в спину острые кинжалы. Но она ещё не знала, что и я был в бронежилете.

– Ну что, друзья, вдарим року в этой дыре? – заорал я, обхватив рукой стойку. – Хочу отрепетировать экстрим вокал!

Взвизгнула гитара, громыхнули тарелки, лаская мой слух своим идеальным звучанием. Кажется, теперь это лучшая репетиция. И стоило мне представить разъярённый тёмно-зелёный взгляд и поджатые губы, настроение взлетало до небес, а голос обретал небывалую мощность. Казалось, сегодня мои связки поцеловал сам Иисус.

Два-один, лисичка. Твой ход!

Очередное утро. Я снова не выспалась, снова не поела, снова тороплюсь. Одно радует – за стеной ночью царила относительная тишина. Но вечером они оттянулись по полной программе, наградив весь подъезд порцией «отменной» музыки. Богдан орал так громко, словно над ним проводили настоящий сеанс экзорцизма, а сам он ползал по стенам, как те жуткие люди из ужастиков, когда их окропляют святой водой.

Закрыв дверь, я, отчаянно зевая, поскакала вниз по лестнице. Вдруг со всей силы врезалась во что-то мягкое и плотное, похожее на мякиш от хлеба или переспелый помидор.

– Сашенька, доброе утро! – заговорило тело гнусавым голосом Василича. – Куда в такую рань?

– На работу, – я отпрянула от дурно пахнущего тела, пока он не стал лапать меня своими ручонками. – А вот ты куда? Ты же у нас птица поздняя. Или решил всё-таки внять советам гражданских и выгнать наглых неформалов?

Я потёрла ушибленное плечо.

– Чего? – добродушное лицо Василича исказилось в полном непонимании, вызывая у меня тяжкий вздох. Да уж, Морозова, с ним же чем проще, тем лучше.

– Чего забыл здесь в такую рань, спрашиваю?

– А я как раз к тебе, кстати! – похлопав себя по карманам, он извлёк из одного изрядно помятый листочек и с довольным видом протянул его мне. – Вот, штраф тебе иду вручить.

– Уверен, что мне? – удивилась я. – Может, всё-таки в двадцать шестую?

Василич покачал головой.

– Нет, точно, тебе. Ты же вчера со счётчиком игралась? Вот тебе и штраф.

Я удивлённо уставилась на участкового, не понимая, откуда он узнал, что это я. Неужели, рокер этот недоделанный напел?

– Василич, а как ты хотел? – принялась защищаться я. – Если ты не можешь с ними разобраться, приходится подключать свои методы. Прикажешь нам терпеть шум в угоду этим проходимцам?

– Саша, ночью они шумят? – задал он риторический вопрос, на который зачем-то сам ответил. – Нет, не шумят. А днём и по вечерам не запрещено. И вообще, чего ты взъелась? Ну, играют ребята, что плохого то? Не наркоманы, не алкаши, и ладно.

– Тебя не спросила, злиться мне или нет, – буркнула я, выдёргивая из рук участкового свой злополучный штраф. – А ты вообще в курсе, японские учёные выяснили, что посторонние шумы во время отдыха вызывают небывалый стресс у людей? Сорок пять процентов опрошенных страдают от психозов, двадцать пять от болезней сердца, пятнадцать не могут расслабиться, а другие пятнадцать готовы совершать преступления?