Ирина Свисткова - КРАСКИ. Пелена спокойствия. Часть 1

– Не курю, – отрапортовал допрашиваемый, все еще оставаясь в печальном недовольстве собой за провал по предыдущему фронту. – И не пью довольно давно.

– Почему? – Вновь удивился седовласый. – Молодой, активный, наверняка бурная ночная жизнь, да? Даже сухие вина? А как же коньяк и виски со льдом?

Он сыпал вопросами тихим спокойным голосом, но взгляд его буравил лоб посетителя, пристально наблюдая за каждой его мышцей лица, нервно вздрагивающей попеременно в разных частях физиономии.

– Мне не вкусно, – сознался он лишь в доле правды.

Если разбавить любую элиту пресловутой дешевой «колой», загубив весь изысканный вкус, то пойло имело бы место быть, но не после работы в клубах, тут он пас. Провокации на эту тему ему не страшны, бывший охранник не согласится на спиртное даже ради уважения к шефу, если тот потребует. Уж лучше переезд в Китай!

– А что вкусно? – Не унимался владелец поместья, сверля взглядом громилу, ставшего вдруг ребенком.

– Вода, – сообщил тот твердо. – Вода – вкусно. А Вы что предпочитаете?

– Травяной чай, – не смутившись, сообщил собеседник. – Он смягчает даже закостенелые сердца. Напиток примирений и раздумий. Мы семьей каждые выходные собираемся на чаепитие.

– Значит и сегодня ожидается? – Предположил молодой человек.

– Очень на это надеюсь, – тепло согласился владелец дома. – Всего доброго, Дениэл, спасибо за посещение! Тебе позвонят вне зависимости от принятого решения – положительного или отрицательного.

– Я могу идти? – Растерялся гость, успевший забыть, что находится все-таки на собеседовании.

Ему совсем не хотелось выметаться, впервые в жизни искренне заинтересовавшись совершенно незнакомым человеком. Вдруг он понял, что хочет задать этому спокойному хозяину своей жизни еще пару десятков вопросов, отвечать на которые у того нет времени. И уже не будет, к сожалению, никогда, судя по стремительности завершения общения.

– Да, можешь. Не заблудишься? – Улыбнулся мистер Траст, отчего не понятно было, насколько он серьезен в своих словах.

Дениэл усмехнулся и, попрощавшись, очень неохотно направился к выходу из ледяного кабинета. Уже за пределами «башни» он ощутил себя непроходимым идиотом. Причем, стыдно стало не за свои слова, а за то, кем он являлся на самом деле. Гордиться особо нечем: как он осмелился вообще завалиться в этот замок из золота и льда? Прошагав два пролета ступеней, посетитель едва не сшиб с ног ребенка, стоявшего этажом ниже. Девочка лет десяти не двигалась с места, уставившись на него растерянными карими глазками, по пронзительности которые могли сравниться только с глазами ее отца. Он слегка кивнул ей в знак приветствия и, обогнув преграду, молча вышел на воздух.

Алексе безмерно нравились рассветы. Этот мягкий волшебный медовый отблеск, разливающийся по мерцающим золотистым шиммером стенам ее комнаты, переносил мечтательницу в какой-то иной мир, доступный только ей. Теплые обои цвета песка с мелкими гранулами блесток, переливающихся в расколотых на тысячи зайцев утренних лучах, окутывали девочку магическим миром, заботливым и надежным. Занавес на панорамном окне, состоящий из нитей прозрачных граненых бусин, преломлял дневное сияние, рассыпая крошечные кусочки радуги по кремовому кафельному полу. Алекса уставилась на разноцветные световые точки, усыпавшие кафель, и задумчиво потерла одну из них большим пальцем ноги. Заяц не сбежал, а, напротив, переселился на ее аккуратный нежный ноготок, прополз по стопе и снова спрыгнул на пол к своим сородичам.

Словно по команде, все точки исчезли. Солнце снова зашло за тяжелые свинцовые тучи, которые еще вчера разливались мелким дождем, а сегодня время от времени выпускали светило поиграть лучами в чехарду.

Из ее окна открывался вид на ворота гаража и бо́льшую часть бассейна с шезлонгами, за которым как раз занимался рассвет, сегодня скрытый облаками. Алекса бы ни за что в жизни не променяла свои восходы, позволяющие познакомиться с собой глубоко и осознанно, ни на один аспект ночной жизни, о которых она знала из множественных переписок и кинофильмов.

Все ее сокурсники на заочном обучении, с которыми девочка общалась в интернете по долгу обстоятельств, время от времени отходили от важных тем в сторону личных рассуждений, восторженно вздыхая по ночной жизни Сан-Франциско, не всегда доступной для них то из-за недостатка времени, то – средств на лишние расходы. У Алексы и того, и другого оказалось с лихвой, но немалую роль играл недостаток желания к бесшабашным ночным развлечениям.

Кроме того, недоступность абсолютной свободы обуславливалась возрастом ученицы. В свои четырнадцать лет Александра Траст имела круг общения, состоящий из людей в возрасте от двадцати до тридцати семи лет, самым старшим из которых был ее отец. Он же по совместительству являлся ее лучшим другом, первой поддержкой, добрым советчиком и, как не странно, прототипом поведения в семье. О последнем она с удивлением узнала совсем недавно, прочитав на досуге пару учебников университетской программы по философии и психологии.

Нет, мама у нее тоже была, причем просто замечательная! Частенько они вместе готовили обеды, мерили платья в рабочей комнате матери под ярким светом софитов или обсуждали работу благотворительных фондов за поздним завтраком будних дней. Но по какой-то немыслимой причине Алекса душой больше лежала к отцу, являясь по сути полноценной «папенькиной дочкой» со всеми вытекающими, не всегда позитивными, последствиями.

Без солнца мир снова погрузился в пасмурную мглу, привычную для города на воде. Девочка умылась, сменила черную атласную пижаму на легкие домашние брючки, усыпанные пунцовыми восточными «огурцами», и уселась за компьютер, чтобы проверить электронную почту. На ящик пришло несколько писем от компании, продающей ее картины через аукцион, с просьбой ответить на вопросы потенциальных покупателей. Мигало сообщение из интернет-магазина о смене статуса ее заказа на «отгружен» – новую партию книг для нее отец получит в понедельник в офисе, как обычно. Подсвечивались непрочитанными три отказа от фирм, которым не подошло ее коммерческое предложение о внедрении электромагнитного подшипника. Зато еще два – согласия от тех, которым подошло: первое содержало договор на использование патента, проектные документы, куда следовало установить новшество и пара актов о преемственности прав – этот вопрос будут решать юристы отца в понедельник, а вот чертежи перекочевали на ее жесткий диск. А второе письмо прилагало перечень из двадцати четырех вопросов, на которые Алексе предстояло написать развернутые ответы.

Кроме того, почта сообщала о днях рождениях двоих новых друзей, точнее, сокурсников, состоящих в одной из социальных сетей. С закрытием сессии пятого курса ее снова перевели в старшую группу, уже второй раз за учебный год. Девочка толком не успевала даже запомнить имени старосты, не говоря уже о том, чтобы начать общаться с кем-то о чем-либо, кроме учебы и заданий. Немного переживая по этому поводу, она все же не исключала себя из предыдущих групп, время от времени просматривая жизнь нормальных людей в интернете, читая о прогулках, совместных посиделках в кафе после очередного экзамена или пролистывая душевную переписку студентов. Сама писать сообщения в чат она не отваживалась, ощущая себя пришельцем в этом мире учеников. Собственно, так оно и складывалось – пришелец на три месяца, пока не получит от деканата официальное письмо о переводе на следующий курс.