Яна Дрозд - Я буду ждать тебя летом…

Я вытерла слезы и прислонилась щекой к окну. Мимо пролетали дома, машины и люди. Дорога и желтеющий лес слились в серо-рыжие полосы. Веки потяжелели. Машина неслась, оставляя позади запах парного молока, свежей выпечки, пушистых шерстяных нитей, чая с душицей, веселых вечеров в компании мальчишек и душевных разговоров в обществе бабушки. Засыпая, я потирала покрывшуюся корочкой рану на запястье, и точно знала, что это лето в деревне было лучшим в моей жизни. Ведь я верила в то, что наконец-то обрела настоящего друга.

Дружба – вещь хорошая, когда она – любовь между молодыми

мужчиной и женщиной или воспоминание о любви между стариками.

Но боже сохрани, если она с одной стороны дружба,

а с другой – любовь.

Иван Гончаров, «Обломов».

Элина

Бумажка с номером Вадима, которую я так бережно положила рядом с любимой куклой, Дашей, потерялась. Как и сама кукла. Я проревела полдня, пока папа не пошел искать в большом незнакомом городе детский магазин. Он вернулся домой с похожей куклой, в красивой коробке, таким же, как у Даши, лицом, но с длинными волосами. Истерика началась заново, и лишь когда мама не выдержала рева и прикрикнула на меня – плач прекратился. Появилась обида.

Мама говорила, что длинные волосы – это украшение для девочки, и не давала их стричь. Поэтому я постригла Дашу именно так, как хотела бы постричься сама. Поэтому новая кукла казалась мне совсем чужой. Плюс ко всему, на ней было новенькое платье с рюшами, а не бабушкино, сшитое из лоскутков. Я убрала новую куклу на полку шкафа, подальше от глаз, чтобы не вспоминать о Дашеньке.

Плакала я не только из-за куклы. Вместе с куклой потерялся и номер Вадима. Тут на выручку неожиданно пришла мама. Она позвонила бабушке и узнала у нее номер телефона соседки.

С тех пор мы созванивались с Вадимом каждый день. Я рассказывала ему, как прошел первый день в новой школе, и все последующие, какие тут девчонки-задаваки, какой красивый велосипед подарил мне папа, узнав, что ты научил меня на нем кататься. Друг на другом конце провода рассказывал мне о том, как вызвался привозить молоко для бабушки, как иногда играет с Буяном, чтобы тот не заскучал без меня, и что того противного гуся, который постоянно бросался на меня, наконец-то отправили в суп. Наши непринужденные беседы продолжались до тех пор, пока однажды трубку телефона не сняла девочка.

– Алло, – раздался звонкий незнакомый голос.

Я слегка растерялась. Обычно трубку снимали либо сам Вадим, либо его мама.

– Алло, – неуверенно ответила я, сомневаясь: «а не ошиблась ли номером?» – Это Элина, а Вадим дома?

– Привееет! Как давно я хотела с тобой познакомиться! – я слышала ее громкое дыхание, она была так рада и взволнована, что ее настроение передалось и мне.

– Ты Вероника? – догадалась я, и поудобней устроилась на табурете рядом с тумбой.

– Дааа! А ты приезжала к тете Зульфие? Я уже думала, что Вадик тебя выдумал, – рассмеялась девочка. Каждое ее слово окрашивали яркие эмоции. Даже по телефону чувствовалась ее экспрессивная натура. – Он сейчас занят. Папе помогает в мастерской. Давай поболтаем, я его потом позову!

– Давай, – улыбнулась я. – Мы с Вадимом в прошлый раз поставили рекорд – пять часов подряд разговаривали.

– Представляю, что скажут твои родители, когда увидят счет за телефон.

– Они уже видели, мама ругалась, а папа только удивлялся, какая я болтушка. Хотя это вовсе не так. А что за мастерская?

– Это папина. Она за домом. Ты наверное его видела, ангар, там где много бревен. Папа учит Вадима выжигать на дереве разные надписи и фигуры. У Вадика плохо получается, но папа от него не отстанет, пока не научит, – последнее предложение Вероника произнесла шепотом, будто рассказала мне семейную тайну.

В тот вечер мы проболтали целый час, и так завязалось знакомство с моей лучшей подругой. Мы часто отправляли друг другу бумажные письма, ярко раскрашивая конверты, и оставляя на них приветы почтальону.

Созванивались мы, непременно, не реже одного раза в день. Я все реже общалась с Вадимом, почему-то, даже когда он сам снимал трубку, передавал ее сестре. Это продолжалось до тех пор, пока Вероника не пропала снова.

– Привет, Элина, – раздался в трубке тихий женский голос.

– Здравствуйте, тетя Дина. А Вероника дома?

– Извини, но сегодня у вас не получится поговорить. Я думаю, в ближайшие несколько месяцев не получится, – женщина пыталась сдерживать эмоции, но я слышала звуки ее расстроенной души. Их, как и звуки расстроенного рояля, невозможно не услышать. Особенно тогда, когда ты помнишь, как он звучал раньше.

– А Вадим дома? – неуверенно и растерянно спросила я.

– Вадим ушел, но как только вернется, я скажу ему, что ты звонила. Будь здорова, Элина, – мама моих друзей поспешила поскорее прервать разговор. Вероятно, чтобы не выдать горьких чувств, что слышались в каждом слове.

Я держала в руках телефонную трубку, в которой раздавались короткие гудки, и чувствовала себя уязвленной. Почему Вероника не предупредила меня, что уедет куда-то надолго? Ведь я ее подруга. Чувство непонимания происходящего нарастало. А Вадим? Почему он теперь все реже со мной говорит? Может, они не хотят больше дружить со мной? Может, я их чем-то обидела?

Много раз позже я звонила, чтобы поболтать со своим другом, но у него не было настроения, либо я и вовсе не могла застать его дома. У него явно были какие-то собственные, более важные дела и увлечения. Наверняка он гонял футбол с мальчишками, или отец в очередной раз забирал его в помощники в мастерскую.

Со временем и в моей жизни начали появляться уроки музыки, рисования и дополнительные занятия по математике. Домашний телефон частенько стала занимать мама, у которой в новом городе уже появились подруги. Она познакомилась со всеми соседями и узнала про каждую семью столько, сколько не смог бы за такое время выведать самый опытный разведчик.

В итоге наша телефонная дружба с братом и сестрой из поселка Мечта сошла на нет. И в почтовом ящике перестали появляться конверты, подписанные «Валеевы Вадим и Вероника».

Мы потихоньку обустроились на новом месте. За год родители успели сделать хороший ремонт, обрасти заботами, знакомствами. В общем, освоились. Мама была особенно счастлива, она чувствовала себя, как рыба в родной стихии.

Папа же, если сравнивать его с рыбой, закопался в дела, как в песок. Так делают странные африканские рыбы, помнится, я смотрела про них передачу по каналу, который не транслируют в Уфе.

Квартира, которую мама с таким усердием обустраивала, отличалась от Уфимской. Она была чуть меньше, потолки ниже, единственная положительная разница была в том, что окна в моей комнате оказались больше и выходили в красивый и уютный дворик, который мало чем отличался от старого.