Виктория Волкова - Спору нет!

Денис с ужасом наблюдал, как Нина, уверенно набирая очки, сыплет фамилиями и названиями.

Они выходили с выставки под улюлюканье толпы.

– Ну погоди, придурок, – пробормотал Костик. – Я тебе устрою. Так распишу под хохлому.

Денис недовольно крякнул.

– Но ты же не назвал правильно ни одной картины. Перепутал Шагала с Бабелем…

– Это неважно, малыш! Главное, тЭма. И Гарш, сам того не подозревая, мне ее дал. Да еще и с нашей бабулей знакомство водит. Попал мужик.

– Она намекала, что ты перегибаешь палку со своими акциями. Угрожала судом и полицией.

– Ты с ней беседовал? – напряженно уточнил Костик. – Когда? – Он даже остановился посредине улицы и уставился на младшего брата с немым укором.

– Хотел познакомиться поближе, – хмыкнул Денис. – Но она меня узнала.

– Хорошо подготовилась, сволочь, – гневно сплюнул на землю старший брат.

– Не очень-то заводись, – предупредил Денис. – Она все-таки женщина…

– Немного проучил, но это на пользу. Может, станет чуть сговорчивей, – наигранно рассмеялся Костик. – Это ты у нас, малыш, в белых перчатках. А придет старший брат и вынесет за тебя гуано.

– Очень тебя прошу, не трогай ее больше. У нее ребенок маленький. Давай действовать законными методами.

– Понравилась кралечка? Очаровала? – поинтересовался брат язвительно.

– Нет, просто она во многом права. Мы все забросили деда. Вот ты когда его в последний раз навещал?

– Малыш, малыш, ну какая разница. Я не смог, ты уезжал, мать ходила или Юлька. Ты пойми, эта ехидна хочет нас перессорить между собой. Если все факты сопоставить, то выяснится, что дед вообще без внимания ни дня не оставался. Я больше чем уверен, что все обстоит именно так.

– А как тогда объяснить, что для нас его женитьба стала сюрпризом?

– Ее интриги, что же еще? Прошу тебя, не заморачивайся на бабуле! Отобрать у нее квартиру и выйти чистеньким все равно не удастся! Придется запачкать свой белый макинтош!

Денис во все глаза уставился на брата, стоявшего посреди улицы. Костик громко возмущался и размахивал руками, распугивая последних прохожих, спешащих домой в столь поздний час. Из-за угла показалась поливальная машина, бодрой струей расчищающая дорогу от дневного мусора. Большая часть грязи смывалась в ливневку, а малая доля оседала на тротуар слякотным дождем, создавая мелкие лужицы.

Денис попробовал предупредить брата, но Костик лишь отмахнулся от него.

– Тебе меня не переспорить, малыш! – оборвал он младшего брата. А следом пресек попытку взять за рукав. Сзади посигналили. Видимо, водитель поливалки оказался адекватным человеком. Но Костик вошел в раж. Он что-то кричал о мерзкой бабуле. О том, что сам переспит с ней, а потом задушит.

– Да, это грязь, малыш, – назидательно повторил он младшему брату, отошедшему немного в сторону. – Я знаю, что говорю!

В этот момент водитель поливальной машины дал по газам, да еще прибавил напор струи, обливая старшего Цесаркина с ног до головы, предварительно обрызгав мелкодисперсной, словно аэрозоль, грязью.

Денис силился не рассмеяться, но не сдержался и закатился от смеха.

– Ты прав, бро! Знаешь, о чем говоришь! – расхохотался он.

– Чего ржешь? – грубо процедил Константин. Он чертыхаясь доковылял до машины. С трудом открыв багажник, разделся до трусов и швырнул испорченные тряпки внутрь. Сел в ауди и дал по газам, совершенно забыв о младшем брате. Денис оглянулся по сторонам, намереваясь остановить или вызвать такси, но потом решил, что до Санькиного дома отсюда рукой подать, и отправился гулять по ночным улицам, стараясь вспомнить каждую деталь разговора с бабулей. Но ему снова мерещилась татуировка с рунами, дразнящая и заманчивая, и рука, в медленном танце двигающаяся по подсвечнику. Взад, вперед. Туда и обратно. Денис аж запыхтел от накатившей реакции. Он запретил себе думать о Нине Тарантуль, постарался забыть о ней. Но какая-то бабулина фраза, сильно удивившая его в разговоре, и теперь не давала покоя, только он никак не мог сообразить, что именно.

Из окна кабинета администратора Грегуар Гарш наблюдал за братьями Цесаркиными. Даже сквозь приоткрытую створку отлично услышал воинственную речь Костика.

– Возмездие, ниспосланное Вселенной, – усмехнулся он, искренне радуясь тому, как мокрый и злой Константин отряхивается от воды и грязи.

– Как шелудивая собака, честное слово, – хрипло заметила Нина, забрав из рук администратора прикорнувшую Фиби.

– Выродки. Что старший, что младший, – насупился Грегуар. – Ты точно решила въехать в эту квартиру? Можешь у нас пожить.

– Не хочу стеснять вас с Белочкой, – хмыкнула Нина. – У родителей места много, и они просто мечтают, чтобы я вернулась в Тарнаус. Но нет! Никому не позволю себя запугивать.

– Они на многое способны. Слышала, как этот неуч вопил, что распишет меня под хохлому?

– Цесаркин просто не знает, что хохлома – это старинный промысел росписи по дереву. Вот и городит всякую чушь. Не обращай внимания.

– Еще чего, – фыркнул Гарш. – Я Валерчику позвоню. Этот дурень у него работает. – Художник снова насупил седые брови и бросил сердито: – А вот тебе бы не стоило ввязываться в затяжную драку. Не женское это дело. Продай хату и живи спокойно.

– Ты еще не понял, с кем мы имеем дело? – вскинулась Нина. – В семействе Крутояровых был только один порядочный человек. Угадай кто?

– А младший брат?

– Он гораздо лучше гения журналистики. Но врет как дышит. Вероятно, издержки профессии.

– Что намерена предпринять?

– Сегодня переночую. Завтра днем перевезу вещи. Месяц-другой поживу. Квартира все равно стоит пустая.

– Я могу тебя как-то переубедить?

– Нет, – Нина решительно мотнула головой. – Война объявлена, дядя Гриша! Мне отступать нельзя. – Она чмокнула обалдевшего художника в щеку и выскочила из кабинета.

– Холива-а-ар! – мысленно жалея, что сейчас не принято наносить на лицо боевую раскраску, пропела она громко в пустом коридоре. А Фиби испуганно глянула на хозяйку.

Оставшись в одиночестве, Грегуар Гарш достал из кармана пиджака, висевшего на вешалке, плоскую фляжку и, открутив крышку, запрокинул содержимое в рот. Горло тут же обожгло живительной влагой.

Одного глотка хватило, чтобы успокоиться. Гарш потянул со стола сотовый и быстро набрал знакомый номер.

– Привет, Марин, – бросил он в трубку. – Как Сашка? Спит уже?

Трубно уныло забубнила в ответ, подробно рассказывая о состоянии больного друга.

– Я беспокоюсь о Нуньке, – вставил Гарш, как только собеседница замолчала, переводя дух. – Мне довелось общаться с одним из Крутояровских родственников. Те еще ублюдки. И я прекрасно знаю, о чем говорю. Такие чистенькие мальчики, не понимающие, что творят. – Он осекся, не желая сильно пугать жену друга.