Виктория Волкова - Шиворот-навыворот

Стас кивнул и уставился на снимок. Как это раньше рисовали картинки в журнале «Мурзилка» «найди десять различий»? Конечно, лицо очень похоже, и рассыпанные по плечам кудряшки такие же.

– Да-а-а, дела! Почему ж ты тогда не женился на Лильке? – возмутился Стас.

– Решил, что это ребенок Цагерта, – выложил правду Иван.

– Кто-то надоумил?

– Получился испорченный телефон. Это проклятая история, и, чтобы о ней говорить, мне нужно сильно напиться.

– Подожди, это из-за Лили ты тогда институт перед самым дипломом бросил и пошел добровольцем в Афган?

– Ну, положим, до Афгана мы так и не добрались, уже войска выводить начали, но до моста Дружбы дошли, и в Амударье ноги помыть довелось, – рассмеялся Иван и добавил, ухмыляясь. – Даже не догадывался, что ты в курсе моего боевого пути.

– А чего там знать? – фыркнул Говоров. – Афган, Абхазия, Первая чеченская…

– Я ж и говорю, прям биограф мой.

– Ты ж везде отметился, – отмахнулся Стас и спросил серьезно: – В марте из-за этой истории с катушек слетел?

– Да.

– Как догадался?

– Увидел Свету, узнал, что у нее был лейкоз. Много ума надо, что ли? – пожал плечами Иван, но уточнять не стал. Дочку увидел первый раз на экране телевизора, а о ее болезни узнал от посторонних. Позорище.

– Что предпримешь? – полюбопытствовал Стас, прекрасно понимая, что его посвятили в эту «Санта-Барбару» неспроста.

– Это моя семья! Пора ее вернуть.

– А Лиля согласна? – насторожился Стас. – Тут, Иван Григорьевич, в приказном порядке не решишь. И что хочешь от меня?

– Не мешай мне с ней видеться.

– Да кто ж мешает? – удивился Говоров.

– Если я буду говорить на черное – белое и наоборот, не возражай, – продолжал выдвигать свои требования Бессараб.

– Ты только не навреди ей, пожалуйста! – Искренне попросил Стас.

– Я не могу ей навредить, я люблю ее! – резко оборвал Иван.

– Моя жена сказала бы: «Как все запущено»! – пробормотал Говоров.

– Кстати, о твоей жене. Постарайся нейтрализовать ее, ладно? – душевно попросил Бессараб.

– Попробую, но не обещаю. Юлька и так к тебе настороженно относится. А если узнает о твоем героическом прошлом…

– Я переживу. А ты позвони в течение дня домой, узнай у Лильки, может, есть какие-то вопросы. Мне пока как-то неудобно.

Но звонить Стасу не пришлось. Часов в одиннадцать Лиля набрала его сама.

– Когда будешь везти документы, захвати внутренний план счетов и приказ об учетной политике, – попросила она.

– Хорошо, сейчас бухгалтер подготовит, и я привезу в обед. Или Иван.

– Приезжай лучше ты, Стасик, – взмолилась Лиля и отключилась.

Стас посмотрел в окно, за которым, несмотря на утро, уже поднималась жара, на ветку тополя с жухлой и пыльной листвой, и задумался о невероятных жизненных фортелях, которые случаются на каждом шагу. Сегодня утром он увидел прежнего Ивана, которого знал раньше. От недовольного самодура – начальника не осталось и следа. И вся причина, оказывается, в Лильке! В белесой, худой и длинноногой! Эх, бабы, бабы, что же вы с нами делаете!

Он пощелкал пультом и включил сплит. Оттуда повеяло прохладой. Стас еще постоял у окна, поразмыслил с минуту и позвонил жене.

– Будьте добры Юлию Дмитриевну! – попросил он.

– Да. Слушаю! – бодро крикнула жена в трубку.

– Юль, давай съездим, посидим в обед в ресторанчике. Только ты и я.

– Что случилось-то, Говоров? – насторожилась его дражайшая половина. Стас словно увидел напряженный взгляд благоверной.

– Ничего, хочу хоть час провести наедине со своей женой. Это предосудительно? – шумно вздохнул Стас.

– Нет, – тихо заметила Юля – видимо, не нашлась, что сказать.

– Я заеду за тобой около часа. Только ты выходи сразу, чтобы время не терять, – быстро добавил он, не давая ей возможности передумать или решить все по-своему.

– Хорошо, – ошарашено пробормотала она. Муж не каждый день звал ее в ресторан.

– И позвони Лиле, чтобы обедать нас не ждала. Только не говори, что мы в кабак нацелились, а то ей обидно станет. Скажи, что по твоим делам. Ну, придумай что-нибудь.

– Ладно. Только учти, родной, если это какие-то уловки, головы тебе не сносить! – предупредила жена, вновь обретя боевой задор.

Документы повез Иван.

Сразу после обеда зазвонил телефон. Незапланированный выход на связь.

– Я виделся с людьми, – начал Олег без предисловий, – завтра начнут поиски. Условия такие: как только все найдется, ты можешь возвращаться. Лично к тебе претензий никто не имеет.

– Спасибо, Олег. Но я смогу вернуться только через две недели, – уточнила Лиля, а про себя подумала, почему она не выключила этот дурацкий сотовый.

– В чем дело? – устало поинтересовался Олег. Лиля второй день выводила его из себя, рушила все его планы и немало в этом преуспела.

– У меня тут макля наметилась, – отшутилась она.

«Макля» – любимое слово Иштвана.

– Лилечка, – говорил он ей часто, – я задержусь, у меня тут макля.

– А она хорошенькая? – весело интересовалась Лиля.

– Конечно, – смеялся он.

Перехватило дыхание, на глаза навернулись слезы, и она замолчала.

– Где у тебя макля, Лиля? На Черном море? – насторожился Дунаев.

– Да, мы остановились в частной гостинице, – принялась врать Лиля. – И, представляешь, встретила тут знакомых. С хозяйкой мы учились вместе в школе. В параллельных классах. Она была даже влюблена в Иштвана. Мы с ней посидели, поревели. А потом оказалось…

– Лиль, мне это неинтересно, – перебил Олег. – Я завтра позвоню, сообщу результаты. Когда хочешь, тогда и возвращайся. Тебе полезно сейчас отдохнуть. И, будь добра, не лезь ни в какие макли! Кому-то это стоило жизни!

– Я знаю, Олег! – в сердцах воскликнула Лиля и разревелась. – Олежек, миленький, как мне плохо без него! Я даже на кладбище съездить не могу!

– Ну-ну, Лиль, все обойдется. Обиды держать на тебя не будут, найдут свою макулатуру и флешки, и можешь смело ехать на кладбище или куда тебе еще угодно, даже в Швецию. Никто тебя не тронет! – принялся успокаивать ее Олег. – Я договорился, слышишь?

А через час приехал Иван. Лиля увидела, как около дома припарковался «галендваген», большой и неуклюжий, как его хозяин. Такие машины не нравились Лильке: словно для перевозки покойников. Черные, блестящие, с прямыми углами. Она увидела в окно, как двое охранников, подъехавших следом на «девятке», стали заносить во двор коробки. Одна, две, четыре… Лиля насчитала шестнадцать коробок. «Зачем я только предложила провести эту проверку? Так я домой до следующей весны не уеду», – засомневалась она, хотя с вечера казалось, что поступает правильно.

Иван стоял, облокотившись на свою драгоценную машину, и наблюдал за выгрузкой. Вдруг он поднял голову и увидел в окне Лилю. Он улыбнулся и, приложив пальцы к виску, насмешливо отдал честь, как старшему по званию. Лиля равнодушно посмотрела, словно мимо него, и опустила занавеску.