Валентина Светлакова - Улыбка любви. Сказки для прекрасных дам

– Осталось последнее, – извиняющим тоном произнес он.

– Спасибо, яблоки мои любимые фрукты, особенно зеленые.

– Надо же! Я тоже больше всего люблю зеленые яблоки! – с удивлением сказал он.

Они с жадностью съели чебуреки и напились ломящей зубы прозрачной горной воды.

Насытившись, долго говорили о своих родных, о доме, о том, что в этом почти первобытном для городского человека месте, где они находились в полном одиночестве, казалось далеким и таким нереальном.

– Веня, а ты боялся чего-то или кого-то в детстве? – неожиданно спросила Катя.

– Не помню, может быть пауков. Но я их и сейчас не очень жалую.

– А я в детстве боялась смерти, – сказала она и увидела удивление в Вениных глазах.

– Почему ты сейчас об этом вспомнила?

– Не знаю, возможно, потому, что мы с тобой сидим в темном прохладном лесу, а если пройти метра два, будут ослепительное солнце, и еще напротив нас красивая южная пихта. Все это напомнило мне другую картину. Когда мне было пять лет, умерла моя прабабушка; а жила она в глубинке в маленьком городке. Когда мы приехали туда и зашли в дом, то сразу наткнулись в коридоре на венок из пихтовых веток; в комнатах было темно и много людей, в основном пожилых и все плакали или говорили шепотом, и все вокруг пропахло пихтой и какой-то безысходностью. Обо мне как-то сразу забыли, и я забилась в угол и боялась зайти в комнату, где стоял гроб, и чувствовала себя такой одинокой и потерянной среди людей. Наконец, меня увидела мама, наверное, мое выражение лица ее испугала, она схватила меня, накинула шубку и мы вышли на улицу, а там нас сразу ослепило яркое зимнее солнце. Мама меня прижала к себе и очень печально проговорила: «Солнце и темнота». А я тогда спросила: «Мамочка, смерть – это темнота?». Она ничего не ответила, только крепче прижала меня к себе и заплакала. С тех пор я еще года два боялась одна зайти в темную комнату, мне казалось там сидит смерть. Потом это прошло, но до сих пор, если я одна дома, то зажигаю свет во всех комнатах. И вообще – я очень люблю солнце! – воскликнула она.

– Маленькая моя, ты сама как солнышко, – ласково сказал Веня и, положив руку ей на плечо, слегка прижал к себе.

Катя смутилась и от его слов и от жеста, но руку не убрала, а сидела замерев. «С Венечкой мне ничего не страшно!» – подумала девушка, а вслух сказала:

– Венечка, а я никогда не была в горах, это мой первый поход.

– Рыжик, знаешь, я тоже сегодня сделал это впервые. А в детстве очень мечтал о походах в горы вместе с отцом, только с ним вдвоем, и никого вокруг, как сейчас, – как-то грустно сказал Веня, и, посмотрев на Катю, весело добавил: – Ну, пойдем покорять нашу первую вершину, осталось несколько десятков метров! Вперед, покорительница!

Когда немного запыхавшись, они достигли гористой вершины с одиноко стоящими невысокими кривыми пихтами и чахлой травой, то перед ними отрылся восхитительный вид. Оба «покорителя гор» не смогли сдержать возглас восхищения от зрелища. У подножия гор лежал городок, весь утопающий в зелени, скрывающей «покалеченные» войной дома и запустение; по синему небу огромные, величаво плывущие бело-розовые облака, разделяющие море и небо! И все: пихта, трава, воздух было пропитано свежестью лазурного моря!

Веня от такой красоты даже оторопел, он редко рисовал пейзажи, а сейчас ему было жаль, что не взял с собой красок и мольберт. Какая бы получилась картина – тоненькая девушка в белых одеждах с вершины горы, опираясь рукой на одинокую корявую пихту, смотрит на бескрайний простор морской глади! «Катя! Ни с одной из своих предыдущих девушек ему никогда не захотелось бы пойти в горы, только в кафе или ночной клуб», – думал он, любуясь ее разгоряченным лицом, слушая восхищенные возгласы. Он встал у самого обрыва, раскинул руки и закричал: «Катюша! Рыжик! Лепота!!!».

Действительно, влюбленное сердце хочет подарить весь мир, всю вселенную своей любимой!

К ужину они вернулись голодные, уставшие, но такие счастливые!

В этот вечер им не хотелось купаться. Они долго сидели на берегу моря, слушая шум его волн, которые ласково касаясь гальки, со вздохом уносили ее за собой.

– Смотри, Веня, – воскликнула Катя, – красная луна!

Действительно, низко над морем на фоне темного неба висел диск огненно-красного цвета, «как будто выросший со дна», и отражающийся в темной воде. Зрелище было завораживающее. Веня положил руку на плечо девушки, слегка прижимая ее к себе, и так они долго сидели, не проронив ни слова – в блаженном молчании родственных душ громко говорили их сердца. И красная луна, свет звезд, шум волн, и все эта красота южной ночи стала только их миром, миром для двоих.

– Пойдем, Катюша, уже становится прохладно, – нежно сказал Веня.

Он встал, протянул Кате руку и, держась за руки, не проронив больше ни слова, они, не спеша, словно оттягивая то, что должно произойти, пошли к пансионату. У двери Катиного номера Веня привлек ее к себе, и она почувствовала биение его сердца. Охватил ладонями ее побледневшее лицо с опущенными веками, он медленно, слегка касаясь, стал покрывать поцелуями ее щеки, виски, глаза. Потом притянув ее к себе, властно коснулся губ. Катя затрепетала в его объятиях, ее захлестнуло ранее неизведанное ей ощущение; и всем своим существом она потянулась к нему и растворилась в нем, чувствуя себя в его руках легкой, как пушинка. Все это время она старалась дышать медленно, словно с каждым последующим вдохом и выдохом боялась выдохнуть, потерять то огромное, прекрасное, что переполняло ее в это мгновенье.

Для этих двоих это была «ночь, полная любви и нежности» как пишут в романах. Она манила, была полная обещаний и любви. Веня был таким трогательным, таким внимательным и терпеливым, каким он себя еще не знал. Он думал, прежде всего, не о своем чувственном наслаждении, а о Кате. Заснули влюбленные только на рассвете, когда первые лучи утреннего солнца робко проникли в комнату, словно стыдясь коснуться их уставших обнаженных тел.

Проснувшись, Веня долго смотрел на Катино милое лицо, полуоткрытый по-детски рот, разметавшиеся по подушке золотистые локоны; и им овладевало необъяснимое чувство удовлетворения и полноты, словно что-то еще до конца не непонятое им, но такое долгожданное и желанное вошло надолго в его жизнь.

«Я хочу каждое утро просыпаться рядом с этой девушкой, моим нежным чудом, «Рыжиком», – внезапно подумал он. – Как так могло произойти, что всего за три дня эта девушка стала самым близким, родным и… любимым человеком? Я – эгоист до мозга и костей, как говорит мама, который всегда избегал привязанности, хочу любить и сделать счастливой эту хрупкую прелестную девочку?!».

Он точно вступал в новый и непривычный для себя мир, в котором появляется ответственность не только за свою жизнь, но за жизнь более слабого и любимого существа.