Джин Стоун - Грехи юности

— За этим-то я сюда и пожаловала, — ответила Сьюзен и, нагнувшись, подняла с земли кусок картона и фломастер. — А когда начнется забастовка?

— Когда все будет готово, — ответил он. — Ты что, учишься здесь?

— Нет. Увидела в газете объявление и захотела помочь.

— Да ну! Вот здорово! — обрадовался он. — А раньше когда-нибудь принимала участие в забастовках?

— В Колумбийском университете. В апреле.

— Вот это да! Ну и как там было?

— Здорово.

— Ты состоишь в студенческом Демократическом обществе?

— Да.

— Вот молодец! Ну спасибо, что пришла. Меня зовут Бен.

— А меня Сьюзен. Рада с тобой познакомиться, Бен. А кто все организовал?

— Да похоже, что я. — Он улыбнулся. — Спать сегодня будем на улице. У меня есть в машине лишний спальный мешок. Если хочешь, могу тебе его принести.

— Вот спасибо, а я об этом не подумала.

Сьюзен почувствовала себя так, словно после долгого отсутствия вернулась наконец домой.

К половине седьмого собралось уже больше двухсот студентов. Через час уже стемнеет.

— Собираемся сгонять за горячей пиццей, — объявил Бен Сьюзен. — У тебя бабки есть?

— Конечно.

Порывшись в сумке, она протянула ему пять долларов.

— Куда столько! Одного вполне хватит.

— Бери на всякий случай.

Бен скрылся, махнув ей на прощание рукой и бросив:

— Я скоро вернусь.

Сьюзен оглядела университетский дворик. Одни студенты сидели группками на земле, подняв над головами каждый свой плакат. Другие, ловко лавируя между ними, рассказывали анекдоты и угощали друг друга сигаретами.

Одна девица с распущенными прямыми волосами, в потрепанных джинсах переходила от одного студента к другому и рисовала цветными фломастерами на руках, лицах и ногах яркие цветы. Когда солнце село и в воздухе повеяло прохладой, прибыла долгожданная пицца. Студенты затянули свою любимую песню «Мы победим».

Сьюзен подумала о Дэвиде. Внезапно за спиной послышался голос Бена.

— Покурим «травки»?

— Давай, — согласилась она.

— У меня она высший класс, почти без семян.

Он вытащил из кармана джинсов маленький мешочек и пару листочков бумаги. Сьюзен смотрела, как он насыпал на бумагу немного «травки», ловко скрутил ее, а потом медленно послюнявил кончик языком. Она достала из сумки коробку со спичками.

Бен глянул на этикетку.

— «Обучаем водить трейлеры за три недели», — прочитал он. — Так вот ты чем зарабатываешь на жизнь?

Сьюзен расхохоталась.

— Пока до этого дело не дошло. Но ты коробок не выбрасывай. Вдруг пригодится, если не смогу найти работу.

Бен прикурил и, сделав глубокую затяжку и не выпуская дыма изо рта, спросил:

— А ты чем занимаешься?

Сьюзен взяла у него сигаретку и, вдохнув в себя такой знакомый сладковатый дым, ответила:

— Сейчас пока ничем, а в январе, наверное, поступлю в аспирантуру.

— Вот это да! — проговорил он, забирая у нее окурок.

С каждой затяжкой Сьюзен чувствовала себя все более и более расслабленной. Даже ребенок в животе успокоился. Казалось, на землю спустились мир и покой.

— Знаешь, я давно не участвовала в студенческом движении, — призналась она Бену. — Какие успехи на этом поприще?

— Какие еще успехи? В чем? — нахмурился Бен.

Сьюзен смешалась:

— Как это в чем? В прекращении войны. Как ты думаешь, когда будут выведены из Вьетнама войска?

Затянувшись еще раз, Бен расхохотался:

— Да кто же это знает? И кому какое дело?

Сунув руку в карман, он вытащил конверт. Внутри оказалось несколько маленьких белых кубиков кокаина.

— Будешь? — спросил он Сьюзен.

— Нет, — отказалась она.

Почему он ничего не знает о войне? Может, ему неинтересно? Если это действительно так, то какой вообще смысл в этой сидячей забастовке? Сьюзен решила лопнуть поглубже.

— А какого ты мнения о Хампрее?

— Да все политики сволочи, — заметил Бен, бросив кубик в рот.

Похоже, говорить о политике ему не хотелось, но разве не для этого они здесь собрались?

— Ты, по-моему, девушка что надо. Можешь после забастовки поехать со мной. Я собираюсь рвануть куда-нибудь на Запад. Здесь я уже наковырял кое-каких деньжат, на первое время хватит. Если есть желание» присоединяйся.

— Значит, тебе платят за то, что ты делаешь?

— Конечно! Так сказать, денежные пожертвования от наших студентов: небольшая плата за совместное общежитие. Да и администрации это на руку — ребята прекращают свои дурацкие выступления против войны и возвращаются к занятиям.

Сьюзен, докурив окурок, попыталась скрыть свое разочарование. Позже, немного успокоившись, она забралась в спальный мешок, положив под голову вместо подушки гобеленовую сумку и поставив рядом с собой плакат, призывавший заниматься любовью, а не войной, и наконец заснула под звездным небом.

Утром она проснулась от страшного удара в животе.

Земля была сырая, и спина сильно затекла. Она медленно поднялась, надеясь, что ребенок успокоится. Но не тут-то было! Он, похоже, разозлился на нее за то, что она спала на голой земле, и уперся ей ножкой в мочевой пузырь.

Пришлось срочно бежать в туалет.

Когда она вернулась, Бен держал в руках картонные чашечки с кофе и пакетик с пончиками.

— Доброе утро, — жизнерадостно приветствовал он ее.

— Доброе утро, — ответила Сьюзен. — Это ты мне принес? Вот здорово! Умираю от голода.

— У меня и молоко есть. Может, будешь вместо кофе?

— Молоко? Да нет, лучше кофе.

— Я просто подумал… — Так и не закончив фразы, Бен ткнул пальцем ей в живот.

— Так ты заметил?

— А как же! Я вообще стараюсь ничего не упускать.

— Дитя любви, — сказала Сьюзен и погладила себя по животу.

— А где его отец? — спросил Бен.

— Поверь мне, — проговорила Сьюзен, сделав большой глоток кофе, — лучше тебе этого не знать.

«Впрочем, — подумала она. — тебе наверняка наплевать на то, где он находится».

В девять часов заявились телевизионщики.

— Отлично, — обрадовался Бен. — Наконец-то хоть какая-то реклама.

И он отправился давать интервью.

Сьюзен провела все утро в разговорах со студентами.

Она рассказывала им различные байки про сидячую забастовку в Колумбийском университете. Студенты сидели вокруг нее, покуривая «травку» и слушая вполуха. Время от времени кто-то ронял: «Здорово!» или «Вот это да!», но Сьюзен чувствовала, что им в общем-то наплевать на происходившие там события и недоумевала: как же так? Ведь сидячая забастовка в Колумбийском университете считается эталоном для подражания во всей стране. Неужели им неинтересно? Она вспомнила о Дэвиде. Он бы наверняка что-нибудь придумал, чтобы как-то заинтересовать их, заставить задуматься.

Ближе к обеду опять появился Бен с целой горой сосисок. Рядом с ним шла молоденькая девушка с ребенком на руках. Сьюзен нахмурилась.