Татьяна Тэя - Как переспать с лучшим другом и не разрушить всё окончательно

Я не стал ей сообщать, что Стар я тоже трахал. Ненавижу говорить о своей сексуальной жизни. Даже с Лилиан. Это всё равно личное. И потом, мне не хотелось быть в её глазах каким-то развязным типом, боюсь, это убьёт доверие между нами.

– Ну… – я вздохнул и подошёл к дивану.

Лили похлопала по месту рядом с собой, призывая меня сесть, и я подчинился.

– Ну… он поступил очень… – искал я правильные слова, – некрасиво. Я бы так с тобой никогда не поступил, – счёл своим долгом добавить я.

– Чес, а у тебя есть чего-нибудь покрепче? – спросила Лили, отставляя в сторону пустую банку из-под пива. – Ну что ты так на меня смотришь? Мне почти девятнадцать.

– Тебе ещё нет двадцати одного.

– Ну и что? Я же пить собираюсь, а не покупать в супермаркете. Тебе, кстати, тоже не двадцать один. Но это же не мешает тебе потягивать виски из родительских запасов.

– Ну, почему же из родительских, – протянул я. – У меня и собственные запасы есть.

– И как тебе его продают? – воскликнула она.

– Личное обаяние, – подмигнул я и умчался к себе в комнату за "покрепче".

Следующие несколько часов мы провели внизу на диване, потягивая алкоголь, осуждая мудака Бёрта и ему же подобных, к которым, кстати, совершенно спокойно можно было отнести и меня. Я не питал иллюзий на свой счёт. Да, бывало, я вёл себя с девушками очень некрасиво, но предавать подобным образом никогда бы не стал. По крайней мере, не Лили.

Мы так же обсудили поездку Лили к матери, планы на будущий год, мои грёбанные дела, о которых я вообще думать не хотел, но хотела Лили.

И когда за окном потемнело, и в комнате воцарился полумрак, я решил, что пора бы доставить Лили до дома.

– Поехали, отвезу тебя, а то папаша будет волноваться, – сказал я, отставляя пустую бутылку в сторону.

– Да, – просто кивнула Лили. – Уже поздно. Только я сама доберусь.

– Ерунды не говори, – возмутился я. – В таком состоянии я тебя никуда не отпущу.

Она, посмеиваясь, встала с дивана.

– Ууууу, земля уходит из-под ног, но я держу равновесие.

– Не представляю, зачем ты вообще пила.

– Ты знаешь, – протянула Лили, тыкая мне в грудь пальцем, затем поддела кулон, висящий на серебряной цепочке. – Это оказалось не так противно, как я думала. К тому же теперь думать о чём-либо вообще стало сложно. А меня это устраивает как никогда.

– Завтра старые проблемы вернутся, – отводя её руку, сообщил я и, подумав, добавил. – Вместе с головной болью.

– У меня не бывает похмелья, – торжественно заявила она, вцепившись мне в предплечье.

– И как ты это определила, ты ж не напивалась ни разу.

– Гены, – её палец многозначительно выстрелил вверх. – Папочка постоянно потягивает пиво, смотря свои эпические бейсбольные матчи. И никогда… никогда ему не бывает плохо.

Слегка покачиваясь, она направилась в холл.

– Думаю, нам стоит прогуляться, – крикнул я ей вслед, собирая использованный хлам со стола, вспомнив, что за руль сесть я всё же не в состоянии. Ведь я выпил не меньше Лили. – Проветрим тебя заодно, – добавил я чуть тише. – А то твой папочка Грэг из меня последние мозги вытрясет, за то, что я напоил его дочь.

Мы вышли в морозный вечер. Снег поскрипывал под ногами, пока мы шли к дому Лили.

Постепенно алкоголь выветривался, и её весёлое настроение сходило на нет.

Ей снова стало больно. Я думал хуже уже быть не может. Как же я ошибался.

Утешил, так утешил

Честер Бейл

Дом семейства Айденов встретил нас тёмными окнами. Никого не было. Грэг звонил Лили днём, – это было при мне, – и говорил, что задержится. Теперь же на кухонном столе лежала записка, в которой он сообщал, что его вызвали в участок по срочному делу, а это означало одно – точное время его возвращения неизвестно.

Ну, в этом не было ничего необычного. Грэг был шефом полиции и хорошим профессионалом, с его мнением в Абердине и других округах считались.

– Боже, – протянула Лили из-за дверцы холодильника.

Я обернулся на её голос. Всё, что я видел – две стройные ноги и попка, обтянутая джинсами.

– Тут шаром покати. Вот уехала всего-то на неделю, и чем он питался?

С видом глубочайшего отвращения Лили извлекла с полки какой-то засохший кусок пиццы, видавшей лучшие времена. Фыркнув, она кинула его в мусорное ведро и снова вернулась к изучению содержимого.

– Тут есть пиво, но я, пожалуй, воздержусь, – протянула она и, схватив баночку, кинула мне.

Я ловко поймал её и потянул за кольцо. С характерным шипением оно поддалось. Лили чем-то загремела на полках, затем, достав пакет молока, нахмурившись, уставилась на дату производства. Мысленно подсчитав срок годности и, видимо, сочтя его приемлемым, она приготовилась глотнуть прямо из пакета.

– Лилиан, остановись, – кинулся я к ней.

Она недоуменно перевела на меня взгляд, затем на мою руку, вцепившуюся в молоко.

– Почему?

– Потому что тебе будет плохо, очень плохо, вернее, ещё хуже, – внушал я. – Ты только что выпила невъебенное количество виски, а теперь планируешь всё залить сверху молоком?

– Ну, да, пожалуй, ты прав, – согласилась она и убрала пакет обратно на полку.

Затем просто набрала холодной воды из-под крана в стакан и осушила его одним махом.

– Пойдём наверх.

Она схватила меня за край куртки и потянула за собой. Я послушно поплёлся следом, не забыв про своё пиво.

Некоторые ступеньки на старой лестнице скрипели, но мы по привычке наступали только на те, которые безмолвствовали. Будучи детьми, мы изучили этот дом вдоль и поперёк, так же, как и мой. Лили была своей для моей семьи. И, похоже, моя мама втайне сокрушалась, что мы не вместе. Знала бы она, как по этому поводу сокрушался я сам.

Её комната находилась в дальнем конце небольшого коридора. Посередине, рядом с лестницей, была ванна, ещё одно помещение, довольно большое, которое Грэг использовалась как кладовку для хранения всякой хрени, и сама комната Грэга в противоположном конце. Он не лез в дела дочери, как только той исполнилось пятнадцать. То ли он считал этот возраст каким-то рубежом, после которого чтение нотаций и воспитание должны прекращаться, то ли у него были ещё какие соображения по этому поводу.

Я не знал. Назвать его хреновым родителем было нельзя, как и Флоранс, мать Лили, бывавшую в Абердине наездами и предпочитающую, чтобы Лили сама прилетала к ней во Флориду на каникулы. Но фактически Лили воспитывала себя сама. Грэга постоянно не было дома, он просто горел на работе. Влияния матери совершенно не ощущалось. Кстати, я несколько раз летал к Флоренс вместе с Лилиан. На каждый наш приезд, я заставал Флоренс с новым мужчиной. И как только Лили помнила их всех по именам? Просто удивительно, я бы уже давно запутался.