Лариса Тимофеева - Утопия о бессмертии. Книга вторая. Семья

– Маленькая, потанцуй со мной, – улыбаясь, Серёжа протянул мне руку.

Я засмеялась – звучал мой любимый вальс. Каждый раз, когда я слышу эту музыку, я наполняюсь торжеством жизни. Опираясь на его руку, я встала из-за стола и вдруг почувствовала на затылке чей-то взгляд; я оглянулась – женщина с распущенными по плечам тёмными волосами спряталась за чьей-то спиной.

– Что ты, Девочка? Кого ищешь? – спросил Серёжа, увлекая меня за собой.

– Не знаю, кто-то смотрел.

– Маленькая, ты так хороша, что на тебя все смотрят, – горячо шепнул он, захватив губами мочку моего уха, и застонал: – ооо… соскучился…

Миновав столики, мы закружились под «Вальс цветов».

Божественные звуки взлетали, расширялись, взлетали и… взлетали; и вверх, и вширь ткали новое пространство – чарующее, волшебное, вовлекающее в себя и отгораживающее от внешнего мира. Одновременно звуки проникали внутрь, заставляя трепетать – петь каждую клеточку тела. Грудь расширялась восторгом, тело стремилось воспарить. Серёжины глаза мерцали искорками, влекли. «Люблю тебя!» – признавалась я, и мой смех вплетался в звучание пространства.

С последним аккордом Серёжа приблизил лицо, его глаза полны желания, язык всего на мгновение проникает ко мне в рот, и этого достаточно, чтобы у меня перехватило дыхание. Я закрыла глаза и потянулась к нему, но осталась в одиночестве – он уже отстранился и склонился к моей руке. Коснувшись губами пальцев, взглянул снизу вверх насмешливым взглядом искусителя:

– Танго?

Закинув голову, я засмеялась от счастья. «Милый, ты же знаешь ответ!» Лаская взглядом, он ждёт от меня слов.

– А тема? – спрашиваю я.

– Соблазни меня, Девочка!

– Серёжка, ты повторяешься! Помнишь в Алма-Ате – вначале «Вальс цветов», потом – танго. Помнишь, ты сказал: «Танго, как секс, отдайся мне», а потом сказал, что был не готов…

– Тогда я только догадывался о твоём умении соблазнять, и был беззащитен, сейчас я знаю, а, значит, вооружён.

Я приподняла брови: «Да?» Будучи много ниже Сергея, мне иногда удаётся взглянуть на него «сверху вниз». Он насмешливо усмехнулся…

Я решила рассказать историю пробуждения женственности.

Как и в ресторане Алма-Аты, я вышла вперёд, оставив Серёжу за спиной. Раздался первый такт мелодии. Неловкая и неумелая, я начала двигаться врозь с ритмом, делая большие паузы между движениями, словно познавая саму себя. Постепенно ускоряясь, я догоняла ритм и, наконец, совпала с ним и подчинилась – движения стали резкими, позы скульптурными, не связными между собой, как разрозненные, мелькавшие на экране кадры. Женщина узнала себя. Теперь она стремилась превратить бытие в искусство и постигала женственность. Устраняя разрывы между движениями, я постепенно заполняла каждый такт музыки собой – перетекая гибкостью рук, спины, свободной подвижностью бёдер из одного движения в другое. Тело слилось с музыкой в бесконечном волнообразном движении, демонстрируя обретённую пластичность. Взглядом, уверенной в своей власти женственности, я оглядела пространство перед собой. Теперь я танцевала танго. Танго-призыв. Танго-ожидание. Танго-обещание.

Сидевшие за столиками и переставшие жевать, люди смотрели на меня; те, кто сидел в отдалении, вставали, перемещаясь ближе к танцполу. Мой взгляд пересёкся с взглядом тёмных, лихорадочно блестевших глаз. «Кто ты?» – мысленно спросила я, но незнакомка опять ускользнула.

Рука Серёжи легла на плечо, я на секунду замерла и стряхнула её круговым движением. Вздёрнув подбородок, хотела повернуться к нему и… не успела. Грубо схватив за плечо, он рывком развернул меня к себе. «Серёжа!?»

В его глазах не было желания, его глаза блестели гневом. Обхватив за спину, он увлёк меня в вихрь вращения; прервав кружение, отправил в одну, потом в другую сторону от себя, понуждая к движению рукой, лежавшей на моём затылке. Он повторял это снова и снова, будто забавляясь моей податливостью. Я искала его взгляда, надеясь спросить: «Серёжа, что ты делаешь?», но он смотрел сквозь меня. Мы исполняли знакомые всем движения танго – красивые, когда танцуют оба. Но в нашем дуэте танец страсти он исполнял сам, меня в танце не было – я кукла! Я подчинялась его воле, позабыв о соблазнении.

Новый вихрь кружения показался мне спасением, прижатая к его груди, я с надеждой заглянула ему в глаза и запаниковала: «Холод! Куда делось тепло из твоих глаз?»

Финал танца возвестил о триумфе Мужчины. Гордо возвышаясь надо мной, Сергей поддерживал моё поникшее, безвольное тело одной рукой, вприщур рассматривая обращённое к нему лицо. Я молила о любви.

– Маленькая, ты что творишь? – тяжело дыша, спросил он.

Я выпрямилась без его помощи и парировала:

– А ты?

Люди аплодировали. На их глазах развернулась драма – осознавшая свою привлекательность женщина была низвергнута мужчиной до состояния марионетки, но люди аплодировали и улыбались. «В добрых сказках, наоборот, – тоскливо подумала я, – там куклы в лучах любви превращаются в людей!» Мне стало зябко под обнимающей мои плечи рукой.

– Ты соблазнила половину зала.

– Всего лишь половину? – вяло отозвалась я, старательно улыбаясь встречным улыбкам и склоняя голову в знак признательности за аплодисменты. – Жаль, что в этой половине не оказалось тебя.

– Маленькая, не играй со мной! – с явной угрозой в голосе остерёг Сергей.

Я ещё раз взглянула на его лицо, там по-прежнему для меня ничего не было – Сергей смотрел прямо перед собой. Мои губы уже не могли улыбаться, а мы всё шли и шли среди людей к нашему, далеко стоявшему от танцпола, столику. Наконец, шум аплодисментов остался позади. Не обращая внимания на Андрэ, в удивлении приподнявшего брови, на принца, провожающего нас задумчивым взглядом, Серёжа провёл меня мимо нашего столика и втолкнул в комнату, арендованную для кормления детей, захлопнул за собой дверь и оперся на неё спиной. Сунув кулаки в карманы брюк, спросил:

– Тебе не понравилось наше танго?

Я механически повторила:

– Мне не понравилось наше танго.

– Почему? Ты же так задорно начала, завела весь зал.

– Ты сказал: ползала.

Он вновь сузил глаза.

– Я почему-то решил, что это я имею право на недовольство. Ты считаешь по-другому?

– Ты имеешь право на недовольство. Я соблазнила половину зала и не соблазнила тебя.

Возведя глаза к потолку, он шумно выдохнул и произнёс:

– Это тупик. Маленькая, тебе в забаву моя ревность?

– Я не думала о твоей ревности. Я танцевала. Тему предложил ты сам.

– Зачем ты соблазняла мужчин в зале?