Алина Савельева - Мой пленник

Человек, стоящий передо мной на коленях, разрушил всю мою жизнь, начать сначала которую я уже не смогу, но сейчас, глядя на него, я размышляла, как вернуть его обратно в Россию. Возможно, и его дома кто-то ждет…

– Лин… – пробормотал разбитыми губами Сладкий и нахмурился.

– Откуда ты знаешь мое имя? – встрепенулась в моей душе надежда, что он скажет! Что признается наконец!

Я чувствовала, как мои щеки обжигают слезы, это имя Сладкий мог узнать только от одного человека! Упав перед ним на колени, я заглядывала в его глаза, наплевав, что он видит мои эмоции.

– Это он тебе сказал, что меня зовут Лин? Где он, прошу, скажи, пожалуйста!

Сладкий снова зашевелил губами, но настолько тихо, что я на автомате придвинулась ближе. Пронизывающий взгляд голубых глаз – последнее, что я увидела, прежде чем от сильнейшего удара его лбом по моей голове я потеряла сознание.

Приходила в сознание, и чувства оживали по очереди. Сначала вернулся слух, режущий звоном цепи и скрипом балки, но, распахнув глаза, я снова зажмурилась от ворвавшегося прямо в мозг слепящего солнечного света. Голова раскалывалась от шишки чуть выше лба и до затылка.

Отвернув голову в сторону, чтобы не ослепнуть, я уставилась на мокрые доски в том месте, где отдыхал Сладкий между заплывами.

«Сбежал», – равнодушно подумала я, почему-то испытав облегчение от этого. С абсолютным безразличием я разглядывала синее море. Вот и все. Конец истории.

Накрывающую тоску от мысли, что пока он был здесь, в моей душе жила надежда, а теперь не осталось ничего, прервал тихий злобный хрип: «Лин!».

Повернув голову, я вытаращила глаза на болтающегося на цепи Сладкого. Невообразимо! Он не смог расстегнуть наручники и поднимался вверх на раскачивающейся цепи к креплению, которое он точно сможет снять.

Бугрящиеся мышцы груди и рук, казалось, сейчас лопнут от перенапряжения, разорвав и вздувшиеся вены. Ему оставалось до верха каких-то несколько секунд, и я знала, что его не остановит ни заливающая глаза кровь из рассеченной брови, ни адская боль в мышцах, особенно на исполосованной спине.

Я должна была позволить ему уйти, но то ощущение бескрайней ледяной пустоты прошло моментально, как только я поняла, что ошиблась и он еще не сбежал. Будто остаться одной на этом острове для меня равносильно смерти.

Одновременно с тем, как я нажала на кнопку пульта от его шокера на запястье, учащенно забилось и мое сердце. То ли от того, что он с грохотом рухнул рядом, то ли от того, что пока мой враг здесь, и я чувствую, что живу. Странно, правда?

Снова пришлось грузить его в садовую тележку, надрывая пупок, но я не парилась об этом. Детей мне не рожать, кому нужна сумасшедшая? И до этого, как оказалось, самыми лучшими качествами во мне были деньги и связи отца, а теперь и их нет. Невеста я уже не первой свежести, кому я буду интересна?

Сладкий пребывал в небытие достаточно долго, я успела и его свалить около кровати, и решетку на место присобачить. Сидя на полу и глядя на пленника, я ненавидела себя за то, что меня тянет к нему с непреодолимой силой. Будто моя нерастраченная забота и нежность желает найти выход из затянувшей их черной дыры в груди.

До зуда в пальцах мне хочется обработать его раны и принести чистую сухую одежду, но все, что я себе разрешаю, это включить калорифер, нагоняющий тепло в коридор, и оставляю дверь открытой. Решетку я укрепила, вряд ли у него сейчас найдутся силы выбить ее.

Когда я спустилась к нему с обедом, Сладкий уже плескался в душе, судя по звукам, доносящимся из санузла его темницы. Калорифер неплохо прогревал и ее, кажется, даже висящие на моей ширме джинсы пленника уже высохли.

Ругая себя за желание дождаться, когда он снова выйдет голый, я унеслась на кухню. Приложил меня зверюга «не кисло», голова побаливала, и я решила выспаться после тяжелой ночи без сна и весьма энергозатратного утра.

Проснулась я уже поздно вечером. Опять без ужина остался Сладкий. Но я не вижу, чем он занят, камеру он сломал, будто и такое общение теперь ему не интересно.

Сумасшедшего блеска в глазах, смотрящих на меня из зеркала ванной, я не обнаружила, но как иначе объяснить мое желание пойти к пленнику и напиться по-настоящему, я не знаю.

С утра его истязала, а сейчас мне не терпится его увидеть. Может, у меня уже раздвоение личности? За неимением второго злодея во мне сразу и плохой, и хороший полицейский?

Уже не удивляясь скачкам своего настроения, я тщательно готовилась к свиданию с заключенным. Развратных платьев в моем гардеробе нет и никогда не было. Зато соблазнительных сорочек и пижам полно. Чокнутым же все можно?

Тщательно высушив волосы, я оставила их распущенными, подкрасила ресницы и… зависла с помадой в руках. Мне нравится, как я выгляжу с накрашенными губами, но Стиви никогда не целовал меня, ссылаясь на статью о том, как это вредно для здоровья.

Я не совсем выжила из ума и понимаю, что Сладкий не то что целовать меня не будет, а скорее всего сегодня и бухать я буду, глядя на его спину на кровати. Но сам факт того, что я думаю о поцелуях Сладкого, меня разозлил.

Я ненавидеть его должна, а не мечтать о нем в своей постели! Как женщину меня понять несложно, Сладкий редкий экземпляр, в котором не только его смазливая морда и рельефное тело, но и качества настоящего мужчины. Такие встречаются, наверное, один раз в жизни. И мне очень жаль, что мне он повстречался при таких обстоятельствах.

Я могла бы выпить и одна, как планировала с самого начала. Открыть вино и наслаждаться вкусом «Брауни», но стерва в моей душе, не имеющая ни жалости, ни совести, решила, что Сладкий обязан при этом присутствовать.

Идиотская улыбка не сходила с моего лица, пока я представляла изумление от моей наглости в голубых глазах, пока я выуживала из винного шкафчика бутылку. С ней же я и распахнула створку холодильника, уже протянув руку к полке… где стояла пустая коробка без единой крошки от трех пирожных «Брауни», которая еще утром была целой.

Давно я не испытывал такого неистового бешенства. Дрянь! Маленькая сумасшедшая лягушатница! Булка черствая! Просроченная! Сука! Развратная куртизанка!

И без глотка свежего воздуха я уже был уверен, что развлекаются с зверушкой в клетке люди, далекие от алфавитных бюро и прочих схожих структур. Но чтобы так нелепо! Мой жизненный опыт сыграл со мной злую шутку, я настолько углубился в анализ, кому я мог понадобиться из моего богатого боевого прошлого, что иных вариантов и не рассматривал. Все перебрал. Все операции, всех оставшихся в живых противников, с кем могут быть личные счеты, охоту на Сумрака, но только не то, что меня утащила какая-то чокнутая.

С чего она вообще решила, что я знаю, где этот пройдоха Грант? Я о нем уже лет шесть ничего не слышал, был уверен, что он до сих пор бороздит военные базы, в непринужденных разговорах за стаканчиком-другим коньяка выведывая информацию.