Наталия Романова - Осколки безумной вечности

Сколько бы она ни твердила, ни убеждала себя, что Саша ничего не обещал, а всё произошедшее – её и только её решение, перестать чувствовать горечь обиды не могла. С возрастом люди учатся управлять эмоциями, желаниями, порывами, но Алисе Щербаковой шёл двадцатый год, она ещё не постигла науку разочарований.

На стихотворение, поразившее Элис до дрожи от кончиков пальцев до подвздошной области, она наткнулась случайно и целые сутки прокручивала в голове, получая какое-то странное удовлетворение от пробегающих в воображении строчек. Лишь через неделю ей пришла мысль отыскать другие стихи человека, творящего под ником «volitare».

И каждая, каждая строчка проникала в сознание, сердце Алисы, даруя то успокоение, умиротворение, то дрожь по телу. Она проводила пальцами по буквам на экране и представляла, как строчки оживают, рождают энергетические потоки, с которыми она порой не могла справиться, а иногда не хотела. Тогда она брала в руки скрипку, закрывала глаза и плыла на волнах музыки, утихомиривая обиду и разочарование.

Элис Эмон шёл двадцатый год, она была безответно влюблена в кумира тысяч женщин, многократного чемпиона мира, синеглазого красавца с телосложением бога, обманувшего её глупые мечты. Красивые слова, сложенные в рифмы, излечивали Элис, как и множество других девушек, чьи сердца были разбиты.

Накануне отъезда появился в продаже сборник стихов volitare. Элис оформила покупку и весь перелёт наслаждалась чтением, утопая в строчках, как в мыльной ароматной пене, чувствуя прикосновения кошачьих мягких лап к сердцу.

Город детства встретил тёплым, окутывающим ветром и объятиями бабушки. Анна Эмон не менялась с годами. Всё такая же подтянутая, с убранными волосами и яркой брошью на шёлковой блузе, она стояла в зоне встречающих и улыбалась, увидев любимицу.

– Не так и плохо, – после тёплых приветствий сделала Анна комплимент обрезанным Алисиным волосам. – Всё-таки экран немного искажает действительность.

Волосы Алиса обрезала в начале сентября, почти сразу после возвращения в Лондон. Длинные локоны напоминали о Саше, путающем пальцы в струящихся прядях. Он шептал: «Моя, моя», а утром уехал, не сказав: «Прости». Волосы не виноваты, но Алиса с радостью отрезала бы часть души, помнящей голубой, льдистый взгляд, а в итоге укоротила лишь причёску.

Сейчас длина волос прикрывала скулы, оставляя оголённой шею, придавая Алисе трогательный вид. Чинция громко и порывисто выражала восторг новым образом, утверждая, что не встречала женщины изящнее и грациознее, чем Элис Эмон. Мужчины подтверждали слова соседки, не скупясь на комплименты и попытки ухаживания, вот только ни один из них не был голубоглазым обладателем льдистого взгляда.

– Спасибо! – Алиса улыбнулась бабушке.

– И всё же кроссовки с платьем – моветон. И эти украшения, – тут же добавила бабушка, указав на ряд цепочек с кулонами и браслетами в комплекте, вызвав смех Алисы. – Неужели ты не можешь себе позволить что-нибудь более пристойное?

Украшения недорогие, руки молодого, подающего надежды дизайнера. Элис Эмон шёл двадцатый год, она не желала носить вычурные бренды. Лишь ряд неброских пусетов с бриллиантами имели материальную ценность во всём ее убранстве.

Ехать на дачу не хотелось, мечталось пройтись по знакомым улицам, заскочить в магазин на пересечении родной улицы и проспекта, купить мороженое, отправиться на набережную, бродить, в надежде встретить знакомцев.

Водитель доставил обеих Эмон, расположившихся, как и обычно, на заднем сидении, к дому родителей Элис. Квартира Анны в соседнем доме – так было проще в своё время присматривать за талантливой внучкой.

Дом встретил ароматом еды и суетой на кухне. Домработница Тамара, работающая у Щербаковых столько, сколько помнила себя Алиса, готовила праздничный обед и заодно присматривала за скучающим Семёном. Отец, как всегда, работал, мама задерживалась в салоне красоты. Она позвонила сразу по прилёту, объявила, что назначена торжественная встреча, но сейчас вынуждена задержаться. Мама, естественно, была возмущена нерадивостью администратора, не сумевшего организовать работу на должном уровне, но абсолютно бессильна.

Алиса улыбнулась в трубку, словно рассерженная мама могла увидеть, и успокоила, сказав, что не держит обиду. Они без проблем доберутся с бабушкой, а праздничный обед – это прекрасно.

Сёма визжал как девчонка, тут же потащил в свою комнату – демонстрировать успехи в компьютерной игре. На экране носились мультяшные монстры, Алиса делала вид, что ей безумно интересно. Впрочем, она соскучилась по младшему брату, его детский восторг вызывал ответный. Алиса полюбила младшего брата, впервые увидев конверт со сморщенной красной мордашкой среди белых и голубых рюшей.

Безусловная любовь к Семёну никогда не испарялась, детская ревность прошла мимо живущей музыкой и каждодневными занятиями Алисы. Для неё ничего не изменилось с рождением брата. Сёмка же рос с убеждением, что Алиса – талантливая скрипачка, чьё будущее – большая сцена, а настоящее – ежедневные репетиции, и под строгим запретом мешать исполнению амбициозных планов семейства. Сестре и брату никогда не приходилось делить родительское внимание, время и деньги. Встрече они были рады, как могут быть рады близкие люди.

Родители пришли через час. Папа заполонил собою пространство, громко расспрашивал о событиях и новостях, мама суетилась, накрывая на стол, помогая домработнице. Бабушка сидела в кресле, внимательно слушая внука, с нескрываемым интересом уточняя уровень магии игрушечного дракона, а Алиса… Алиса просто была счастлива. От того, что находилась дома, от суеты мамы, запаха запечённой рыбы, приготовленной Тамарой, степенной речи бабушки, экспрессивных жестов папы, от несдержанных комментариев Сёмы. От шума за окном своей «детской» комнаты, от того, что именно в эти мгновения она не думала о Саше. Не вспоминала льдистый взгляд, принося себе бесполезную боль.

Обед проходил шумно, оставили Тамару, приехали родственники: родная тётя по отцовской линии с мужем и сыном, неказистым подростком пятнадцати лет, обещающим вырасти в интересного мужчину. Двоюродная сестра бабушки Анны – педагог по вокалу в консерватории с неизменной наперсницей – собачонкой породы русский той-терьер. И давняя подруга мамы Елизавета, присутствующая при всех знаковых событиях в жизни семейства Щербаковых.

Лишь к вечеру Алиса встала из-за стола, вдоволь наговорившись, напитавшись семейной атмосферой. В тот день она не брала в руки скрипку и даже всегда строгая Анна не сделала ей замечания. Родители дружной компанией собрались в загородный дом, в тот самый привилегированный закрытый посёлок на границе с Финляндией.