Наталия Романова - Можно тебя навсегда

Лиза – то ли ровесница Богдана, то ли младше или старше на пару лет, – несколько лет назад развелась, сейчас находилась в активном поиске мужа. Когда-то давно у них случился скоротечный роман, закончившийся ничем, даже до постели не дошло. Богдан встретил Яну, полностью захватившую его внимание. Теперь он свободен, Лизе необходим мужик. Часики не тикают, а бьют в набат, почему бы женской части семейства Усмановых не подсуетиться в этом направлении?

Лиза – не предел мечтаний дам Усмановых, – родом из провинциального городишки на севере России, с родителями пролетарского происхождения, ипотечным кредитом, доставшимся в наследство от брака. Похоже, они готовы на мезальянс, лишь бы оставить брата и сына в Москве и пристроить в добрые женские руки.

– Как думаешь, если сама ему позвоню? – услышал Богдан голос Лизы, невольно ухмыльнулся.

– Как ты ему объяснишь, откуда у тебя его номер? – ответила Вика.

– Ты дала.

– Представляю его радость, – Вика скептически тянула гласные.

– Тогда приеду в обеденный перерыв к офису и…

– Адрес и время подсказать, Лиза? – Богдан остановился рядом и в упор посмотрел на женщину.

А она ничего, не на пустом месте он когда-то запал на неё. Достаточно рослая, длинные ноги, высокая грудь, стильная причёска. Естественно, не обходится без женских ухищрений, там подтянуть, здесь подчеркнуть, но кто идеален, чёрт возьми?

– Подскажи, – Лиза не смутилась, ответила на прямой взгляд.

Богдан усмехнулся, подсказал время, когда будет в офисе, напомнил адрес и даже название ресторанчика на другой стороне улицы, куда они могут пойти в это время суток. Кухня приличная, место камерное, не пафосное, если будет тепло, можно устроиться на летней веранде.

– Вы бы окно открыли, – кинул он сестре, показывая взглядом на зажжённую сигарету в её руках и пожарную сигнализацию на потолке.

– Отключили полгода назад, – бросила Вика и выпустила тонкую струйку дыма.

Богдан в это время развернулся и направился вниз.

Прежде чем тронуться с парковки, долго смотрел в лобовое стекло. Осень вступала в свои права, срывала яркие листья с деревьев, накрапывала дождём, а потом сменялась тёплой погодой, давая москвичам вернуться в летние деньки. На ещё не жухлом газоне жирный ленивый голубь что-то выковыривал из земли, но улетел, когда на чёрную ограду приземлилась ворона, явно претендуя на добычу голубя.

В центре двора раскинулся детский городок: горки всевозможных форм, качели, избушки и песочницы. Дети, занимающиеся своими делами, мамаши, приглядывающие вполглаза за отпрысками, но больше болтающие с товарками. С трудом удалось проглотить тугой комок, отвести взгляд и отправиться домой. Вечерние пробки и бодрый голос на FМ-волне отвлекли от желания выжать газ в пол и закончить свою бессмысленную, тупую жизнь на дне Москва-реки.

Богдан пил отвратительный растворимый кофе на собственной кухне, куря одну сигарету за другой. Куда бы ни падал взгляд, где бы ни останавливался, становилось лишь больнее и больнее. С каждым глотком чёрной отравы, каждой затяжкой – больнее. Он не изменил ничего с того самого дня, не передвинул мебель, не выкинул ни одной вещи. Квартира – склеп.

Яну он встретил до банального просто. Богдан работал на отца, считая семейный бизнес своим. Вика училась в Суриковском, её вечно захламлённая комната была скорее мастерской, чем жилым помещением, Маришка ходила в третий класс, занималась языками с репетитором. Кому впоследствии рулить делами? Очевидно – единственному сыну.

Хостес в новом, только отрывшемся ресторане сразу приковала внимание Богдана. Девушка с копной светлых волос, узкими бёдрами, длинными ногами, стоячей грудкой. Она шла впереди Богдана, держа в руках меню, а он не мог оторвать взгляда от бёдер в узкой юбке, длиною до колена. Скромно и одновременно вызывающе.

Он пригласил Яну на свидание сразу, получил благосклонное согласие, понимая, что причина не в его сногсшибательной харизме, а в статусе владельца заведения. Переспали они той же ночью в её съёмной комнатушке со скрипучим диваном, допотопным трюмо и развалюхой-шкафом вдоль обшарпанной стены. Богдан помнил чувство полёта, когда он курил на балконе, смотря сквозь стекло на спящую блондинку, растрёпанные волосы, бесконечные ноги.

Их отношения никогда не были безоблачными, но определённо счастливыми. Или память настолько жестокая тварь, что стирает негатив, заставляя заживо гнить под спудом потерянного навсегда счастья?

Ведь они конфликтовали, и часто; порой расставались, уходили, хлопнув дверью – то он, то она. Изменяли, злились, строили планы мести, мирились, трахались как обезумившие, пережравшие афродизиака кролики, снова разбегались.

Официально отношения с Яной он оформил, увидев две полоски на тесте, брошенном ему в лицо. Тогда он подумал – она забеременела специально, чтобы отворожить от безумной, на взгляд всех окружающих, идеи – собственное коневодческое хозяйство. Вернуть в Москву к стабильной прибыли, растущему бизнесу, перспективным планам и хорошим деньгам. Подумал, вслух не произнёс и от проекта не отказался.

Яна с ним в Хакасию не поехала, он отлично понимал, почему. Не для того она рванула из замшелой станицы на Кубани, чтобы бросить столицу ради сомнительной прихоти мужика, на которого потратила годы жизни. Понимал, но упорно надеялся на лучшее, на сохранение брака, на призрачную возможность усидеть на двух стульях. Охватившая всё его существо мечта с одной стороны и женщина, которую он любил, несмотря ни на что, с другой.

Он мотался в Москву каждый месяц, веря, что рано или поздно убедит жену перебраться, хотя бы до первого класса дочки. К тому времени хозяйство встанет на уверенные рельсы, его личное присутствие не будет остро необходимо.

Соучредитель – владелец четверти проекта – через несколько лет поднатореет, будет справляться самостоятельно. Двоюродному брату, москвичу, незачем возвращаться на родину. Сын учительницы и таксиста не имел особенных перспектив дома. Продажа чудом доставшегося участка земли в ближайшем Подмосковье и совместный проект с Усмановым-младшим – счастливый билет в безбедное будущее.

Яна то соглашалась, то отказывалась перебираться. В итоге сошлись на том, что в год дочери она переедет. Богдан согласовывал постройку просторного дома, чтобы жена и дочь ни в чём не нуждались, когда в одно мгновение его жизнь перевернулась.

Сегодня он выбирал участок для жизни, а завтра для двух могил – Яны и дочки Аришки.

Спать не мог, не из-за кофе, из-за атакующих воспоминаний и чувства вины, видя один выход – шагнуть в окно, а этого он не сделает никогда, раз не шагнул в день похорон. Решить всё разом – незаслуженно милосердно к себе. Справедливее жить и каждый грёбаный час помнить о том, что если бы не его идиотическое упрямство, Яна никогда не осталась бы одна в большом городе, не села за руль, чтобы отвезти Аришку на очередной приём к педиатру, и не влетела под встречную машину…