Сергей Огольцов - Хулиганский Роман (в одном, охренеть каком длинном письме про совсем краткую жизнь), или …а так и текём тут себе, да…

~ ~ ~

Во Дворе мы играли в Классики … Прежде всего, нужен кусок мела, чтобы нарисовать большой прямоугольник на бетоне дорожки и разделить его на пять пар квадратов, получится как бы таблица из двух колонок в пять строк. Затем понадобится битка – песок насыпанный в пустую баночку-жестяночку из-под обувного крема придаст битке нужную увесистость, превращая её как бы в диск для прицельного метания.

Теперь, встав снаружи под первой колонкой, вбрасываешь битку в нижний слева классик -квадрат и прыгаешь туда же на одной ноге, чтобы поднять битку и скакать дальше через остальную таблицу (до верха первой колонки и вниз вдоль второй, по одному прыжку на каждый классик ), на одной и той же ноге, чтобы завершающим прыжком через нижнюю линию второй колонки выпрыгнуть на волю, где можно ходить двумя ногами. Тур по параболе завершён. Если обошлось без криков (когда твой сандалет приземляется вблизи какой-то из прочерченных мелом линий, остальные игроки, неотступно внимательные к твоему продвижению, подымут радостный крик, будто ты наступил на неё), вбрасывай битку в следующий классик и скачи новый тур.

Когда битка побывает во всех (в порядке параболических номеров) классиках , один из них обозначаешь как свой «домик» и в дальнейшей игре можешь чувствовать себя в нём как дома – опустить вторую ногу и отдохнуть. Но если при вбросе битка твоя не попала в нужный классик или застряла на линии, или же ты задел какую-то из линий, в игру вступает следующий, а ты становишься зрителем придирчиво следящим за одноногой скачкой…

Ещё были игры с мячом. Например, ударяя мяч о землю—без остановки, в одно касание— каждый шлепок ладонью следовало сопроводить отдельным словом-вскликом: «Я! – Знаю! – Пять! – Имён! – Девочек!» На каждый из последующих ударов по резиновому боку нужно было выкрикнуть пять любых, но без повторов. Затем, подряд и не снижая темпа, шли пять имён мальчиков, пять цветков, пять животных и т. д., и т. п., покуда мячу не надоест всё это и он отскочит криво, куда не поспеть, или пока не заплетёшься языком в своих речитативах…

Другая игра с мячом не требовала интеллектуального напряга. Просто бросаешь мяч в поблекло-розовую штукатурку стены дома (поближе к его углу, подальше от окна на первом этаже). Прикинув место приземления отскочившего мяча, ты должен перепрыгнуть его на излёте широко раздвинутыми ногами прежде, чем он ударится о землю… Игрок за твоей спиной подхватывает отбитый землёй мяч, чтобы снова бросить о стену уже для своего прыжка, а ловить – тебе. Впрочем, участников может быть и больше, но тогда придётся ждать в очереди попрыгунчиков, правда, движется она очень быстро. Меня завораживала бесконечность этой игры. Типа картинок на красном боку Огнетушителя, где за каждым кувыркнутым ждёт следующий.

Играли мы и вне пределов Двора, за неизменно пустым бетоном окружной дороги близнецов-кварталов.

Точно напротив нашего дома, у самого начала спуска к Учебке Новобранцев, высокие стенки забора из досок ограждали два ряда железных ящиков для мусора всего нашего квартала. Вправо от Мусорки шла зелёная трава ровного места, помимо необросшей кучи песка расползшейся у забора, которая, наверное, осталась ещё со времён бетонирования площадки под железные ящики, а впоследствии стала использоваться как любой песок любыми детьми в любой песочнице.

Сверх общепринятых, у нас имелась особая игра с песком, которая никак не называлась. Просто зачерпываешь пригоршню песка и бросаешь вверх, а когда падает обратно нужно поймать в ладонь, сколько получится. Над уловом произносится ритуальная формула: «Ленину – столько!» Ленинский пай тоже летит вверх и над вторым уловом формула меняет адресата: «Сталину – столько!» После третьего подброса песок никто не ловил, наоборот, во избежание падающего песка, руки прятались за спину, а потом ещё и вытряхались ладонью об ладонь для гарантии, что и песчинка случайно не прилипла: «А Гитлеру – вот сколько!»

Подстроенная обездоленность третьего мне не нравилась, однако я воздерживался сказать, что оставлять нарочно без самой даже крохотной песчинки – нечестно. Но как-то раз, играя с песком кучи в одиночку, я нарушил правила и поймал щепотку для Гитлера тоже, хоть и знал, что он плохой и даже и с хвостом, когда его поймали…

Помимо этого, на окраинах кучи мы строили «секреты» – выскребали мелкие ямки, чтобы выстелить дно головками от цветов из травы и придавить осколком пыльного стекла, лепестки плющились и смотрели сквозь пыль с невыразимо грустной красотой. Песок заполнял ямку, заравнивался и мы уславливались «проверить секрет» на следующий день, но либо забывали, либо шёл дождь, а потом мы уже не могли отыскать «секрет» и просто делали следующий…

Однажды дождь захватил меня в ближней беседке Двора. Вернее, это не дождь даже грянул, а смесь грозы с потопом. Чёрные тучи навалились сверху, всё стемнело разом, будто к ночи. Бывшие в беседке взрослые и дети пустились врассыпную по дорожкам к своим подъездам. Только я задержался над брошенной книгой с картинками про трёх охотников, которые бродят по горам с длинными ружьями, пока сверху не хлынул водопад. Бежать домой сквозь струи этого потока даже и подумать было страшно, оставалось одно – переждать.

Гроза разразилась невиданная, молнии раздирали небо над всем кварталом из края в край. Беседка вздрагивала в оглушительных раскатах грома, резкий вихрь забрасывал полосы дождя до середины круга бетонированного пола. Я отнёс книгу на брусья лавки вдоль подветренной стороны, но шальные капли добивали и туда. Было жутко, мокро, холодно и без конца и края.

Когда гроза всё же закончилась и в клочья подранные тучи разошлись, открылось синее небо и стало ясно, что день совсем ещё не прошёл, и что моя сестра Наташа бежит от нашего подъезда с уже ненужным зонтиком, потому что Мама послала её звать меня домой.

– Мы знали, что ты тут, – сказала она запыханно, – тебя сначала видно было.

~ ~ ~

(…не хочу предполагать, будто у меня особый нюх на конспираторов, но всякий раз, по странному стечению случайных обстоятельств, я непременно оказываюсь там, где зреет некий тайный сговор…)

Когда в детском саду три мальчика постарше начали обмениваться тайными намёками типа:

– Так значит сегодня, да?

– Точно идём, а?

– После садика, правда?

Мне стало горько и обидно, потому что тут явно готовится какое-то приключение, но пройдёт мимо, а для меня останется каждодневное одно и то же. Поэтому я встал лицом к лицу к предводителем сговора и спросил напрямую:

– А куда вы идёте?

– На Кудыкины Горы – воровать помидоры!