Алекс-Мари - Принцесса

А потом запел. И Илька понял, что он пропал. Потому что Юлька, его Юлька, не сводила глаз с деревенского менестреля. Насколько у Сереги была неказиста внешность, настолько был великолепен голос. И народ не дышал, боясь нарушить гармонию этого голоса. Серега пел много. Когда он начинал хрипеть, ему давали пять минут на перекур, а потом он продолжал. И все это время Юлька сидела рядом. Деревенские ушли, когда начало светать. Илька не пошел провожать гостей, а плюхнулся в свою кровать и тут же отключился. Его разбудил легкий скрип. Он поднял голову и осмотрелся. Дети спали. Илька встал и вышел в общий коридорчик. И тут же через полупрозрачную занавеску увидел их. Серега вжимал тонкую Юлькину фигурку в дверь корпуса и, казалось, хотел проглотить ее целиком. Одной рукой он держал ее за грудь в черной чашечке кружевного бюстгальтера, а другой, задрав короткую юбку, поглаживал бедро. Юлька, обхватив его за плечи, позволяла мять себя. Волосы ее были распущены, а на внутренней стороне бедра виднелось смазанное красноватое пятнышко. Илька схватился за живот, будто его тошнило и, пятясь, ушел к себе. Он задыхался и не мог набрать воздуха. Он умирал.

Лето прошло, наступила осень. Учиться Ильке совсем не хотелось, но он делал это по инерции, и, отчасти, чувствуя себя обязанным дяде Славе. С Юлькой отношения были ровными.

Сентябрь, 1999

Родители ничего не замечали. И только они двое знали, что случилось. Но оба делали вид, что все нормально. А потом случился взрыв. Илька пришел из института и попал в какофонию звуков. Плач, крик, вой стояли такие, что он бросил у порога сумку и на трясущихся ногах ввалился в комнату. Юлька рыдала сидя на стуле. Тетя Даша плакала похоронным плачем, уткнувшись лицом в большой мужской платок. Рядом сидела заплаканная мама. Дядя Слава ходил из угла в угол. А рядом с Юлькой, поглаживая ее по плечу, стоял самый ненавистный человек в мире. Сегодня на нем был надет костюм, такой же нелепый и немодный, как летняя рубаха. Увидев Ильку, тетя Даша зарыдала еще горше, дядя Слава заходил еще быстрее, а мама, подбежав к Ильке, обняла его. Юлька была беременна. И замужем. Уже три часа как она была замужем за этим чудовищем. И она собиралась переехать к нему. Ильке казалось, что пол уходит из-под ног. Он отстранил маму и вышел из комнаты. Потом вышел из дома и пошел, куда глаза глядят.

Юлька лежала на промятой кровати и тихонько плакала. Ей было ужасно плохо. С ней почти никто не разговаривал, кроме младшей Серегиной сестры Нины, шустрой и улыбчивой тринадцатилетней девчушки. В доме постоянно пахло жареным луком и каким-то супом. От этого запаха ее еще больше тошнило. В туалет надо было идти на улицу. Посетив уличный клозет в первый раз, Юлька решила делать это пореже и терпела до последнего. Этим терпежом она вскоре заработала запор, долго мучилась, а вечером увидела на трусиках красное пятно и испугалась. Но вроде ничего не случилось и у нее отлегло. Свекор, громкоголосый, и время от времени, нетрезвый, шумно топал и разговаривал на кухне, не обращая внимание на шиканье свекрови. Сереги почти все время не было дома, он много работал. Первый месяц она просто просидела в их, с молодым мужем, комнате. Родители Сереги были ошарашены не меньше скоропалительной женитьбой сына. И еще больше оторопели, когда увидели молодую невестку. Серега внес два Юлькиных чемодана, что-то буркнул девчонке-подростку, которая мельтешила под ногами с веником в руках, стараясь подмести почище, и, слегка подталкивая, проводил Юльку в комнату. Растерянная и бледная Юлька села на старый вытертый стул, и так и осталась сидеть. Через полчаса Серега вернулся, поднял ее на руки, уложил на кровать и начал раздевать. Она лежала такая покорная, что у него защипало в носу. Он наклонился и начал целовать молодую жену. Под его прикосновениями она чуть ожила и шевельнулась. Серега начал ее поглаживать, сначала слегка касаясь, а потом все жарче, разжигая ее почти погаснувшее внутреннее пламя. Юлька громко стонала, но ему было все равно, услышит ли ее кто-то из родных. Главное, что она не молчала. Всю ночь он не отпускал молодую жену, раз за разом доводя ее до оргазма. Под утро оба уснули на сбившихся цветастых простынях. А потом он ушел на весь день. Юлька проснулась одна, вспомнила все и начала плакать. Свекровь, молчаливая неприветливая женщина, пару раз звала ее поесть, но Юлька, услышав зов, затихала, делая вид, будто спит. Она весь день сидела голодной, а вечером возвращался Серега и кормил ее сам. Так проходили дни. Днем Юлька плакала в душной комнате, ночью стонала от безудержного секса. Она очень похудела и ее все время тошнило.

Сереге ужасно хотелось курить. От этого он злился, но сигареты не покупал, зная, что Юльке не нравится табачный запах. Теперь он целыми днями думал о ней. Когда он в первый раз увидел Юльку, ему показалось, что в его серую жизнь влетела яркая прекрасная бабочка. Он даже не мечтал ни о чем, ему хотелось просто смотреть на нее. Она была как богиня – прекрасна и недоступна. А когда он познал эту красавицу, то влюбился бесповоротно. Расставшись, он вырвал из груди огромный кусок сердца и отдал ей. А потом она позвонила и попросила о встрече. Серега спешил к ней, как не торопился никогда в жизни. Узнав о ребенке, в первый миг он возликовал. А потом посмотрел на ее лицо и понял, что что-то не так. Что-то не по плану. Они поженились в тот же день. Небольшое вознаграждение всегда помогало в трудной ситуации. И эта яркая бабочка окончательно и безоговорочно досталась ему. Но со сломанными крыльями. Она больше не летала. И Серега не знал, что ему с этим делать. Его мать, суровая снаружи, но сердобольная внутри, побаивалась невестки. Она шепотом рассказывала сыну, что его жена целыми днями плачет взаперти и ничего не ест. От этого у парня щемило сердце. Его яркая звездочка затухала на глазах. Нет, он мог ее чуть подогреть, он это умел, и она откликалась на его ласки, но после все возвращалось на круги своя. Она, как сумасшедшая, требовала от него больше и больше, безудержная в похоти, а потом падала, и, казалось, энергия покидала ее. Кроме того, ей пора было показаться врачу, беременность достигла почти четырех месяцев, а живота видно не было, и Серега волновался. Но идти в поселковую больницу она категорически отказывалась. И в город ехать тоже. Уговоры не действовали, а заставить ее Серега не мог. И не хотел.

Он вздохнул и вошел в дом. Руки отваливались от дня тяжелой работы. Он умылся, вытерся стареньким полотенцем и, скинув потную рубаху, вошел в комнату. В полумраке блеснули Юлькины глаза.

– Привет, красавица! – шепнул Серега и прилег рядом. Он хотел поцеловать ее, но Юлька дернулась нервно и отодвинулась. Он посмотрел на нее – глаза блестели, наполняясь слезами.

Читать дальше