Мария Высоцкая - Прыжок в бездну

– И тебе того же, пап, – зеваю, идя к нему поздороваться.

– Не при маме будет сказано, но говоритьнадо. Подписал?

– Подписал.

– Что он подписал?

– Контракт.

– Какой контракт?

– С «Мерседесом», – тру шею.

– Что? – поднимается с дивана. – Ты знал? – отцу.

Папа обнимает её за плечи, а Тейка усаживается в кресло, наблюдая за всем этим с интересом.

– Прекрасно, все всё знали!

– Мам, ты бы стала волноваться. Я попросил отца не говорить тебе.

– То есть сообщать вот так, по факту, для вас с отцом норма. Прекрасно просто! Великолепно! – она взмахивает рукой, после чего выбирается из отцовских объятий.

– Герда, это вынужденная мера.

– У тебя всё вынужденная мера.

– Мамулечка, – Тейка, как порхающая бабочка, окутывает маму своими ручками, – мы не хотели тебя волновать раньше времени, мы же тебя любим. Очень-очень.

– И ты всё знала?

Накрываю лицо ладонью.

– Спалиться так тупо надо уметь.

– Ой, отстань, – отмахивается, – ты же не обижаешься на нас?

Мама гордо вытягивает шею.

– Я подумаю. Давайте обедать, или ужинать уже, не знаю.

Мы с Тейкой идём впёред, оставляя родителей одних. Папа что-то тихо-тихо объясняет маме, а мы заворачиваем за угол.

– Даже вот не говори сейчас ничего, понял?

– Молчу.

Вытаскиваю телефон, видя на экране двадцать пропущенных от Лерки. Блин, забыл про неё. Набираю, замечая, как систер кривит лицо, она так «любит» мою Валери, врагу не пожелаешь, чтоб его ТАК любили.

– Никита, – раздражённый голосок, режет слух.

– Привет, я только проснулся, не слышал, что звонила.

– Будем считать, что я поверила и не знаю, что ты вчера тусил с Жориным.

– Хорошая считалка. Мне нравится.

– Не ёрничай.

– Никогда в жизни.

– Блин, Ник, будь серьёзнее уже. Ты помнишь, что мы сегодня идём на открытие выставки моей подруги?

– Это которая недоактриса?

– Очень смешно. В восемь за мной заезжай.

– Ладно. До вечера.

– Целую и люблю. Я так соскучилась.

– И я.

Ди

Зачем он мне помог? Разве ему есть дело до таких, как я? Странный.

В обед я грею три ведра воды и выливаю их в ванну. Моюсь, натирая тело мочалкой чуть ли не до дыр. Ненавижу эту вонь, мне всегда кажется, что запах нашей квартиры въелся во все мои вещи, кожу.

Наматываю на голову полотенце и, облачившись в спортивный костюм, накидываю куртку на плечи и выхожу в подъезд. Прикуриваю сигарету, вдыхая дым. Через маленькое окошко вижу играющих во дворе детей.

Соседка из квартиры напротив поднимается с пустым ведром, зыркая недовольными глазками.

– Здрасьте!

– Всё уже со своим отцом-алкашом прокурили, – ворчит, застывая напротив меня.

– Чего? Хотите, чтоб выкинула? – усмехаюсь. – Не дождётесь, – делаю затяжку, выдыхая дым в её мерзкую и злую морду.

– Проститутка. Думаешь, не видела, что тебя вчера на машине привезли? Всё, по рукам пошла Дианка? – она смеётся, подхрюкивая.

А мне, мне так и хочется огреть её этим пустым ведром. Сука старая.

– А вы молча завидуйте. Вам такое уже не светит.

– Вот лярва, – шипит и наконец сваливает к себе.

Тушу окурок, возвращаясь домой. После трёх звонит Серёга, местный, с района. Типа крутой. Мы с ним в том году познакомились на Настюхиной днюхе.

– Привет, красотуля, тусить пойдёшь? У Дизеля родоки свалили, хата наша.

– Пойду. Заезжай.

Серёга ездит на старом фольце и очень этим гордится. Хотя в наше время тачка – не роскошь, а необходимость.

Переодеваюсь в джинсы, застёгиваю длинные сапоги, тоже, блин, два года ношу. На ботильончиках, купленных в сентябре, через месяц отлетел каблук, с мясом вылетел, починке не подлежит, сказали. Вот и хожу в этих, но на неделе новые покупать буду, накопила немного, жалко денег, конечно, но эти уже слишком ущербно выглядят, хоть я за ними и ухаживаю.

Надеваю куртку и спускаюсь к Серёгиной тачке.

– Здорово, красотка, – целует своим слюнявым ртом, довольно улыбаясь.

Не то чтоб Серёга мне очень нравился, просто у него можно перекантоваться, пока дома батина орава, да и не пристаёт он ко мне. Это уже плюс. Не хочу я с ним спать и ни с кем другим тоже. Причина, наверное, очень глупая, я девочка взрослая, понимаю, что предохраняться можно, но…

В общем, я боюсь забеременеть. Куда я с ребёнком? У меня ничего нет, отцу я не нужна, лет мне немного, зарплата мизерная, а даже если Серёга на мне женится, то что? Не хочу я так жить, как они. Как мамочка моя, которая вечно бухого батю терпела. Я просто хочу уехать и начать жить заново. Вот там, когда на ноги встану, можно думать об отношениях, семье.

А пока защита защитой, но она же не на сто процентов, а обрекать себя и ребёнка на такое жалкое существование мне совсем не хочется.

Серёга врубает музон, и мы едем через дворы к Дизелю. Там уже знакомая туса. Настёна моя тоже там. С Настей мы дружим со школы, она учится в параллели, но когда-то мы начали вместе посещать кружок танцев, я год назад бросила это дело, некогда, работа отнимает много времени, да и важнее она для меня.

– Дианка, привет, – обнимает, дыша на меня перегаром.

Я, кстати, не пью. Мне и бати хватает.

– Привет, Насть.

– Будешь? – протягивает бутылку пива.

– Не, – морщусь.

Вокруг всё тот же запах сигарет и алкоголя. Тошно. Выхожу на балкон, присаживаясь на старую стиральную машинку, накрытую покрывалом. Смотрю в окно. Я сюда пошла не потому, что мне тусить охота, нет, просто дома… там отец, сейчас сборище дружков его подтянется. В последний раз, когда я там осталась с ними всеми, один хряк меня чуть не изнасиловал, поэтому больше я туда ни ногой, когда толпа. Лучше поскитаюсь где-нибудь. Жаль, сегодня не моя рабочая смена. Очень жаль…

Настюха с Максом заваливаются на балкон, явно меня не видя. Этот дрищ начинает её раздевать, а у меня срабатывает рвотный позыв. Одна мысль о сексе в любых его проявлениях вызывает отвращение. Может, я фригидная? Не знаю, но мне сразу хочется отсюда убраться, даже если они сейчас свалят. Оставаться здесь уже желания нет.

Морщусь, громко кашляя. Они смотрят на меня, мол, уйди, и продолжают заниматься своими делами.

Весело. Иду в комнату, Серёга сидит в обнимку с какой-то бабой, на что мне всё равно. Незаметно для всех выхожу на улицу и иду… не знаю куда. Просто шагаю вперед. Домой раньше часа возвращаться бессмысленно. Время одиннадцать, и как его скоротать?

Шатаюсь по городу, так и оказываюсь на смотровой площадке, перед глазами Воробьёвы горы, Лужники. Я помню, в детстве мы с мамой ходили туда на концерт какой-то очень известной тогда иностранной певицы. Певицу я не помню, но мамино счастливое лицо – до сих пор. Забираюсь на перилину, свешивая ноги в направлении стадиона. Сижу, смотрю, вокруг люди, смех. Воскресенье.