Инга Максимовская - Богиня в спортивном костюме

Кирилл проводил меня взглядом, но не сказал ни слова больше. Девчонка будоражила мои мысли, словно сводя с ума. Давненько со мной такого не было. С юности, наверное, когда голова кружится от предвкушения встречи с представительницей противоположного пола. И я, как под гипнозом, подчинился странной Олесе.

–Ты живешь в гостинице? – спросила она, нетвердой походкой переступив порог моего временного жилища.

– Вас что – то не устраивает, мадам? – шутливо спросил я, видя озадаченное выражение на красивом личике своей дамы.

– Меня устраивает все,– хмыкнула девица, подойдя ко мне вплотную. – А ты красавчик, хоть и скрываешь свою привлекательность за слоем жира. Но мне сегодня хочется именно вредного, понимаешь?

О, да. Я понимал. Настолько хорошо, что казалось мои брюки сейчас просто лопнут в районе ширинки. Она пахла похотью, молоком и сливочной тянучкой. А я стоял, ка дурак, чувствуя жар ее тела, но все еще пытался остаться порядочным человеком, пока Олеся сама не подтолкнула меня на гостиничную кровать, и не содрала с меня брюки вместе с трусами.

– О, да ты везде у нас Мистер Большой,– хмыкнула нахалка округлив пухлые губки буквой О, без стеснения рассматривающая моего «дружка» вырвавшегося на свободу. – Ты полон прекрасных неожиданностей. Но и я не абы кто. Между прочим, перед тобой чемпионка Европы, России и Американской фитнесс академии, в категории фитнес – бикини,– похвасталась она, стягивая с себя дурацкое платье, и являя моему взору тело богини – амазонки. Как хоть зовут тебя, идальго?

– Лев. Лев Смелов,– хмыкнул я. Странная, стоит передо мной в чем мать родила. Могла бы и раньше поинтересоваться моим именем. А вдруг я маньяк.

Я смотрел на нее, не в силах отвести взгляд, во рту пересохло, когда куколка, покачивая бедрами подошла к кровати.

– Сегодня ты будешь диким и ненасытным жеребцом, Лев, р-р-р- хихикнула бесстыдница, седлая меня как скакуна.

– Кем угодно,– прохрипел я, когда Олеся начала двигаться вверх –вниз, наращивая темп. Она застонала, и слегка склонилась вперед, давая мне возможность обхватить губами крупный, похожий на вишню сосок. Я впился руками в ее ягодицы, пытаясь немного замедлить ее движения. О да, она была божественна. Впервые в жизни я ощущал такой невообразимый кайф от близости с женщиной. С незнакомой женщиной.

– О, да,– застонала Олеся, прогибаясь в пояснице. Я почувствовал сокращение ее мышц на своем члене, и больше не сдерживаясь зарычал, изливаясь в нее. Оргазм невиданной силы разорвал мой мозг, на миллионы лоскутов. Еще немного, казалось, и сойду с ума.

– Твою мать, мы же не предохранялись,– мелькнула здравая мысль, но тут же была смыта лавиной горячего удовольствия.

– Это было бомбически,– прохрипела красавица. – Иногда надо баловать себя вкусненьким.

Я посмотрел на нее, но она уже спала, тихо сопя в подушку.

А утром она просто исчезла. Оставив мне на память только кружевные стринги, которые в порыве безумия натянула мне на голову. Ну и черт с ней. У меня своих проблем полно, из-за которых я собственно и приехал в город своего детства.

-Где ты шлялась?– я вздрогнула как от удара хлыстом, не ожидая услышать в темноте прихожей голоса любимой тетушки. Обычно, в это время она уже на работе. Несет разумное, доброе, вечное. А точнее, насильно впихивает в головы малолетних оболтусов знания, которые им никогда не пригодятся в будущем. Не всем, по крайней мере. Моя тетя преподает философию и историю в обычной школе. Хотя, вот убейте не пойму, на черта прыщавым подросткам знать Демокрита, например, или уметь рассуждать о странности бытия.

– У Дашки переночевала,– на голубом глазу соврала я, пытаясь просочиться мимо немаленькой тети Любиной фигуры в свою спальню. Я хоть и тренированная, но променад через полгорода, босиком в проститутском платье без трусов, даже меня утомил, откровенно говоря.

– А я ей первой позвонила,– хмыкнула Люба, – только ничего вразумительного не услышала. Леся, ты же знаешь, я с ума схожу. Могла бы хоть позвонить. Я же понимаю, ты взрослая, и можешь себе позволить хммм.... Вольности. Но, когда с утра и Ромка начал истерить мне в трубку. Вот, что я должна была подумать?

– Я надеюсь, ты не звонила в больницы и морги снова? – спросила я, видя на лице тети упрямую решимость. Ну конечно, меня уже все знают в последних приютах усопших. И тетю Люсю по голосу узнают.

Меня воспитала тетя. Ну да, так получилось, что собственной матери я оказалась, в общем-то не очень удобной. Она хотела строить карьеру артистки, блистать. А тут я, сопливым приложением.

– Знаешь, я наверное на время отдам Леську в интернат,– сказала как –то любящая мамуля, грызя морковку в кухне своей сестры. Сказала буднично, словно о покупке нового платья.– Мне один режиссер, очень известный роль предложил, а с ребенком, на черта я ему нужна?

– Маш, ты чего? – удивилась Люся, посмотрев на сестру распахнутыми глазами,– это же дочь твоя. Разве можно ее на мужика менять?

– Да ты посмотри на нее, – поморщилась мама, показывая глазами на меня, играющую в углу в страшную, лохматую куклу. Я делала вид, что увлечена уродкой, но уши у меня были, наверное, похожи на локаторы, улавливающие каждое слово,– девчонка не удалась. Я уж не думала, что у меня может родиться настолько уродливый ребенок. Она и толстая еще. У всех дети как дети. Бегают, смеются, а эта сидит букой и только и думает, как бы лишнюю конфету сожрать и булкой закусить. И запомни Люська, я не Маша. Меня зовут Мирослава Загорская.

– Маш, оставь ее мне,– вдруг сказала тетя, пропустив мимо ушей последние слова своей сестры,– мужа у меня нет, детей тоже. Я воспитаю девочку, а ты в гости приезжать будешь. Может проснуться материнские чувства, так бывает. Не лишай себя счастья, а девочку дома. И зря ты, она прекрасна, и эта щенячья пухлость ей очень даже идет.

Так и решилась моя судьба. Нет, я не плакала в подушку. Впервые в жизни мне было хорошо. У меня была чистая постель, теплый дом, и тетя, которая стала центром вселенной. Мы с ней пели в караоке каждый вечер, танцевали и я наконец поняла, что значит быть нужной и любимой. Вот только есть я больше не любила, как отрезало. Не очень приятно узнать в девять лет, что ты жирный урод.

– Лесь, ты меня слышишь, вообще?– выдернула меня из воспоминаний Люся.

– Ты почему не на работе?– тупо спросила я, пытаясь выровнять дыхание. Воспоминания о матери всегда сопровождаются у меня панической атакой, так уж случилось.

– У нас гости,– сказала Люся, старательно отводя взгляд. Я замерла на месте. Такое виноватое лицо у тетушки бывает тлько в двух случаях: она добавила соль в мою пищу, и у нас дома нарисовалась звезда эстрады, сиятельная Мирослава, залитая по уши ботоксом и гилауронкой. Господи, пусть это будет соль.