Инга Максимовская - Беби-бум для босса

Девка замирает. Каролина, мать ее за ногу. Сейчас бы нагнуть ее и…

– Мы примем все ваши условия,– говорю тихо. Настолько, что слышно, как моя невеста скрипит дорогущими молярами.– И, хочу за это искры. Вы меня понимаете, Настенька?

– Разбегитесь, и ударьтесь головой в стену. Искры вам это обеспечит,– мечет зеленые молнии нахалка. – А меня ждут анализы.

Когда она уходит, мне хочется рвать и метать. С трудом сдерживаю себя. Чтобы не разгромить все вокруг к чертовой матери.

– Через две недели проведем процедуру. Думаю, проблем не будет,– противно улыбается юрист, пожимая Ольгину ручку. Только теперь понимаю, что все еще смотрю на дверь, за которой скрылась моя рыжуха. У меня рвет крышу от этой девки. И я уже совсем не уверен, что хочу иметь ребенка от снулой рыбины. Улыбающейся сейчас противному мужику, приподнявшему кучу бабла. Интересно, что толкнуло Настю на столь отчаянный шаг? Ничего, теперь она никуда не денется.

– И что это было?– ухмыляется моя невеста, когда мы наконец оказываемся в машине.

– Просто перенервничал,– без зазрения совести, лгу я, заводя джип. Надо врачу, что ли показаться? Это же ненормально, что у меня башню сносит от телки, которую я даже не знаю.

– Ты могла бы сама выносить этого ребенка,– сейчас я ненавижу Ольгу, радостно подпевающую Бобу Сиггеру, поющему про ночные движения. Сука, и он туда же.

– Мне моя фигура дорога, мое солнце. Надо же тебя удерживать чем – то возле себя, – улыбается эта поганка, пробегая пальчиками от моего колена к паху. Противно. Странно, раньше я бы отреагировал по другому.

– Я устал. Давай потом,– кривлюсь я в усмешке. Хотя. Вот совсем мне сейчас не смешно. Если так пойдет дальше, то искры, в обозримом будущем, мне не светят.

Я шагаю по коридору клиники, больше похожему на картинную галерею, за хорошенькой медсестрой. Стены увешаны картинами, вперемешку с фотографиями щекастых младенцев, и глупо улыбающихся взрослых, ставших родителями. Интересно, на лице «Искрометного»тоже поселится такое дебиловато – счастливое выражение, когда я подарю ему малыша. Ему и его поганке – невесте, при мысли о которой сводит челюсть.

– Это ваша палата,– улыбаясь говорит медсестра, распахивая тяжелую дверь,– через час придет лаборантка, а потом подадут обед. У вас есть какие-нибудь особые пожелания к меню?

– Нет,– смущаюсь я. Ну не привыкла моя персона к такому обращению.– Хотя, я бы съела рисовой каши.

Мне кажется девчонка едва сдерживает смех, но держит лицо. Только кивает хорошенькой головкой и молниеносно исчезает. Я осматриваю свои владения. Красота. Комната цвета «тиффани», больше похожа не на казенную больничную богадельню, а на дорогой гостиничный номер. Опускаюсь на удобную кровать, и сама не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Господи, за что? Если за мои грехи, то ты ошибся где – то. Я двадцать три года вела жизнь праведницы, и не помышляла даже о том. за что ты меня караешь. Жука убить не могу, выкидываю на улицу, подсадив на газету. Но это же не провинность.

Целый день проходит как в замедленной киносъемке. У меня берут кровь, мочу. Апофеозом – осмотр гинеколога. Женщина врач деловито рассматривает мои… хм… внутренности при помощи «зеркала». Впервые в жизни, меня осматривают подобным образом, и от этого невероятно стыдно. И хочется свести ноги, вскочить с дурацкого «вертолета» и спрятаться от всех. Особенно от Глеба Золотова, который вдруг стал для меня спасителем. Да, и так бывает. Он мне платит. И платит очень хорошо. Но почему так странно неприятно от того, что я буду носить его ребенка. Его и «Снежной королевы».

– все в порядке. Но перед процедурой, я все же советую вам воздержаться от половых контактов, – голос женщины врача звучит ровно, но мне, все равно кажется, что она меня осуждает, и считает человеком низшего сорта. Хотя, я наверное просто преувеличиваю.

– Я последую вашему совету. Обязательно,– шепчу, пряча глаза.

– Через пять дней мы сможем провести процедуру. Настя, вы готовы? Еще есть возможность изменить решение

Глупая врачиха не читала кабального договора, в котором написана такая неустойка, что я не смогу ее выплатить, даже распродав себя на органы. Этот мерзавец Золотов решил разрушить мою жизнь до самого основания.

– Я готова,– говорю твердо, но голос все равно дрожит. И от воспоминаний о Золотове становится только хуже. Он, странным образом, заполонил собою всю ту пустоту, которая образовалась в моей чертовой жизни, с болезнью Сонечки. А теперь я думать ни о чем не могу, кроме его тела и гребаной улыбки, от которой тяжелеет между ног, и голова идет кругом. – Я могу идти домой?

И чего я дура интересуюсь. На время беременности у меня и дома то нет, кроме прописанной в контракте квартиры, принадлежащей заказчику. То есть – Золотову, а там мне уж точно делать нечего.

– Вы можете остаться в клинике, сколько пожелаете, – улыбается врачиха. Терпеть не могу феминитивов. Но тетка мне не нравится. Слишком приторная.– Лера вас проводит.

– Не надо, я помню дорогу.– говорю гордо. Но, если честно, мне хочется еще раз посетить кабинет адвоката, без надзирателя, и прочесть договор. Желательно без присутствия хитрого дельца – юриста. Прокрасться, и попробовать найти лазейку.

Мне не везет. В кабинете горит свет, и я слышу голоса. Один адвоката, а вот другой – могу ошибаться, наполненный капризными нотками, подобающими королеве.

– Борис Ефимович, вы не поняли. Это не предложение. Ребенок не должен появиться на свет.

– Далеко собралась? – спрашиваю Ольгу, вертящуюся перед зеркалом. Говоря откровенно, мне абсолютно по хрену, куда намылилась моя невестушка, но правила приличия соблюсти все же стоит.

– Я же тебя не спрашиваю, где ты шлялся всю ночь? – криво ухмыляется эта мерзавка. – И почему ты приперся на деловую встречу с чужими трусами в кармане, тоже не задаю вопросов. Хотя мне безумно интересно, где ты нашел шлюху, носящую такие дешевые панталоны? Хотя, ты всегда любил жрать с земли.

– Ты шарила по моим карманам,– удивленно приподнимаю бровь. Ничего себе, эта ледяная глыба, оказывается, переживает мои отсутствия. Вот уж не думал. Даже помыслить не мог.

– Нет, просто Клавдия спросила, можно ли выкинуть тряпку,– кривится моя будущая, очень удобная жена. Черт, прислуга. Ну конечно, она же не могла выкинуть что – либо, принадлежащее хозяину. Даже рваную тряпку, пахнущую рыжухой. Чертова, исполнительная дура – Я разрешила, кстати.

Вот сейчас я хочу ее убить. Перегрызть длинную, белоснежную шею. И она это чувствует. Обнажает в оскале мелкие белые зубки. Сука. Это она будет растить ребенка, которого родит мне Настя. Кого может воспитать сука? Только подобного ей щенка: балованного и наглого.