Ео Рэеллин - Краденое счастье

Вадим не стеснялся показывать, как ему нравится, не стеснялся быть громким, и Миша старался удовлетворить его – двигался, плавно ускоряясь, цепко стискивая мускулистые ягодицы пальцами, пока альфа ритмично водил по своему члену рукой. Отключить голову и разрядиться позволил себе, лишь когда тот, сжав его, выстрелил семенем на полотенце – чтобы не перестилать среди ночи постель. Миша знал, что Вадим не очень любит, когда кончают внутрь, просто не успел выйти, и виновато улыбнулся ему, стараясь успокоить дыхание и целуя.

– Опять мыться, – устало усмехнулся Вадим, ещё раз коротко поцеловал Мишу, обтёр его пах полотенцем и скрылся в желтоватом полумраке коридора.

Скрипнула дверь ванной, зашумела вода. Мишей овладела апатичная слабость, рухнул на диван и закрыл глаза, был не в состоянии даже расправить скомканное во время быстрого секса одеяло. Он должен поговорить с Вадимом – мысль пыталась прорваться через пелену сонливости, но, как и раньше, Миша знал, что это не побудит его к действию…

–…Лет через пять, – голос Вадима доносился, как из-под воды, – как за квартиру рассчитаемся. Я погуглил, сурпапы берут вполне подъёмные деньги. Что думаешь, Мих?

– Я думаю, это хорошая идея, Вадь, – Миша усилием воли разомкнул веки и коснулся его влажной груди ладонью.

Предзакатное марево подрагивающим желе неспешно опускалось на наводнённые автомобилями улицы, сверкающие крыши, стёкла и зеркала которых ловили и отражали яркие солнечные лучи; каждый блик мучительным импульсом отзывался у Миши в висках. Душно, было слишком душно для начала лета. Для вечера. С жёстким солнцем не справлялся кондиционер, и в салоне пахло калёным пластиком и едко-синтетическим цитрусовым освежителем, что усиливало так некстати начавшуюся головную боль. Открывать окна не имело никакого смысла – безветренный воздух был полон взвеси из выхлопных газов и пыли.

Устав держать ногу на тормозе, Миша перевёл рычаг передач в P, снял солнцезащитные очки и начал медленно массировать глазные яблоки пальцами. Блёклый экран смартфона с включённым навигатором озвучивал безрадостную перспективу: в пробке стоять ещё сорок две минуты. Возможно, больше, возможно, меньше – время не текло сейчас линейно, и даже тридцать секунд можно было засчитать за полчаса.

Никто не был виноват – только неудачный момент, который Миша не имел возможности выбрать самостоятельно: отправление вечером пятницы, когда все горожане валом устремились за пределы мегаполиса к своим загородным владениям. Уйти пораньше с работы было нельзя, а выезжать утром субботы – рискованно. Чтобы не терять драгоценного времени, договорились с Вадимом встретиться у ближайшей к трассе станции метро, но Миша намертво завяз в этом причудливом переплетении колец и магистралей, не двигаясь, скорее, покачиваясь – каждые десять минут по десять метров, – и от бессмысленности и беспощадности ситуации у него болезненно сдавило виски.

Сквозь энергичную музыку и задорный говор диджея по местной радиостанции доносились возмущённые вскрики клаксонов – обстановка накалялась не только из-за повышенной температуры воздуха. Машина впереди тоже, моргнув фонарём заднего хода, встала на ручник, и Миша, догадавшись, что они в ближайшее время никуда не поедут, позволил себе прикрыть глаза и подумать о завтрашнем дне. Нерешительная радость мешалась с сомнениями, но, если отбросить всю мишуру из сложившихся в обществе стереотипов, Миша мог сказать только одно: не его ума дело. Хотя почему тогда не выходило даже мысленно ответить этой же фразой на каскад упрёков и сомнений, который иногда обрушивался на него самого?..

Треск и лёгкий толчок заставили вернуться в реальность – в серебристо-чёрной массе безликих машин, как крупная рыба в рыболовном трале, застрял приземистый трёхдверный хэтчбэк кроваво-красной масти. Миша никогда не стремился разбираться в железных конях, да и не до идентификации сейчас было – левое зеркало заднего вида оказалось неестественно вывернуто. Чертыхнувшись и поспешно отстегнув ремень, Миша включил аварийку и выскочил из машины, на ходу одёргивая прилипшую к спине футболку, – его целью стало красное наглухо тонированное авто, стоявшее по левую руку. Постучал по стеклу с пассажирской стороны, заодно разглядев на глянцевом пластике зеркала обидчика небольшие полосы серого цвета, но реакции не последовало.

– Ты мне зеркало сломал, – сказал Миша, когда стекло наконец неторопливо двинулось вниз, являя ему чёрно-красное нутро. Пришлось повысить голос, так как в салоне гулко ухала музыка, заставляя перепонки болезненно вибрировать.

– Самому развернуть сложно? – В его сторону сверкнула пара густо подведённых глаз, явно принадлежавших омеге.

Водитель красного авто вышел и, проваливаясь острыми каблуками в раскалённый асфальт, резким шагом направился к Мишиной машине, не преминув притереть бету в узком проходе. Того обдало новой порцией цитрусовой горечи, и Миша не сразу понял, что аромат принадлежит омеге – слишком уж он диссонировал с вызывающе облегающими брюками, максимально открытым топом и хвостом неестественно-чёрных волос. Миша в омежьих запахах понимал ещё меньше, чем в спорткарах, но въевшиеся в голову представления подсказывали, что такой типаж чаще пах чем-то более пряным или пудровым.

Превозмогая головную боль, Миша силился сконцентрироваться на происходящем, бесстрастно наблюдая, как длинные пальцы с хищно-острыми чёрными ногтями обняли корпус зеркала заднего вида и вернули его на место, как вывихнутый сустав.

– Всё? Вопросов больше нет? – через губу спросил омега, с вызовом подбоченившись, словно пытался своим видом показать превосходство перед бетой, хотя, несмотря на шпильки, всё равно оставался ниже Миши.

– Нет, – Миша скользнул рукой по детали и поморщился, чувствуя, как въевшийся в слизистую носа запах цитруса становится тошнотворным. Или он вступил в резонанс с омежьими феромонами, усиленными жарой?

– Тогда мне пора, – широко, но неискренне улыбнулся омега и вернулся в машину.

Да, он казался ярче внешне, у него была отличная фигура. А ещё он был омегой, которому привыкли уступать: спустя каких-то две минуты один из впереди стоящих водителей, увидев сигнал поворота, совершил нехитрые манёвры, чтобы дать коридор – и красная машина перестроилась, оставляя инцидент позади. Миша следил за ней, пока кровавое пятно в русле дороги окончательно не скрылось за круговым перекрёстком.

После короткой передышки головная боль накатила с новой силой, заставив остро реагировать на все внешние раздражители, больше всего – на мерзкий запах освежителя, который раньше казался свежим и так нравился Вадиму. А Мише было просто приятно, что альфе нравится.