Мария Устинова - Насильно твоя

– Эмиль, – я повисла у него на шее.

Улыбка стала чуть-чуть другой. Искренней, словно мой порыв сбил с него контроль. Я обвила его шею руками, и мы слились в таком сладком поцелуе, что я чуть не умерла прямо здесь.

Я даже не могла дышать… Не знаю, что это, но чувство буквально сшибало с ног. Как это произошло? Почему?

– Тише, – прошептал он, уткнувшись носом в щеку. – Соскучилась.

Я позволила завести себя в комнату. Автоматически шаг стал плавным, словно я на танцполе с партнером. Я видела, как он смотрит на мои бедра и ягодицы под просторной рубашкой и радовалась, что вызываю желание.

Вместо того чтобы уложить в постель, он прижал меня к себе.

– Прости, маленькая, – он прищурился. – Напомни, откуда ты?

– Приезжая, – я усмехнулась, тая в его руках. – Имя хоть помнишь?

– Дина, – сказал он, лицо стало серьезным. Он рассматривал меня с сожалением, словно уже прикидывал, как нам расставаться. – Ты здесь надолго? Что планируешь делать?

Взгляд стал цепким, он рассмотрел мое тело с интересом, как хозяин осматривает лучшую покупку. От этого взгляда я трепетала. Я даже не могла говорить – дыхание перехватило от восторга.

Возьми меня… Возьми себе. Я хочу быть твоей. Прямо сейчас.

Я взволнованно дышала и смотрела на него.

– Хорошо, Дина… Вижу, планов нет. Значит, останешься, – сказал он, рассматривая каждый сантиметр моего тела, и я горела от этого взгляда. Руки крепко мяли меня, как игрушку.

Я таяла от его рук, слов, взгляда. И, кажется, научилась читать его мысли.

А он мои. Я останусь, если он захочет…

Надо только обо всем ему рассказать. Если хватит смелости.

Я приоткрыла рот, но не смогла вытолкнуть слова. Даже в глаза не могла смотреть – уставилась на губы.

Руки Эмиля сжались на талии, он развернул меня к себе спиной. Мы стояли в центре комнаты, кровать была в двух шагах. Пальцы стали тверже. Он решительно поставил меня на колени и толкнул вперед. Животом я легла на прохладную постель, вытянула руки, в предвкушении сминая простынь пальцами.

Я знала, что сейчас будет. За спиной уже гремела пряжка ремня.

Снова не успела признаться… Но я не пыталась встать, не пыталась ему препятствовать – лежала расслабленным животом на кровати, ерзая по жесткому полу коленями и ждала, когда он мной овладеет.

Я провалила задание… Но это было самое сладкое фиаско в моей жизни.

Эмиль лежал на животе.

Я пристроилась рядом и водила по спине пальцем, рассматривая тело: широкую спину, поджарые ягодицы, мощные бедра и голени. Он был крупнее Лазаря. Намного.

Свет придал коже немного румянца, подчеркнул загар. Мой любовник расслабился, дыхание стало глубоким, спокойным. Подложив предплечье под щеку, он дремал.

Крупные мужчины интересно дышат во сне: медленно, мощно. Спина поднималась при каждом вдохе, и я ловила этот момент, положив ладонь между лопаток. Забавно… Он такой милый.

Я поддалась порыву – украдкой поцеловала плечо.

Недавно мы занимались любовью – как в первый раз страстно. И мне было приятно испытать на себе его желания.

– Дина… – он поморщился.

Я убрала руку. Щекочу, мешаю спать… Он меня не прогонял, но я догадалась, что его раздражают мои ласки. Эмиль перевернулся на спину и уставился на меня. С такого расстояния у него были такие красивые глаза: прозрачно-серые, стальные. Их портили только несколько темных точек вокруг зрачков.

Я опустила взгляд, рассматривая губы.

До сих пор я не решалась целовать его первой. Какая-то скованность перед взрослым мужчиной не оставляла меня. Раньше меня не тянуло на любовников постарше. А у нас разница лет пятнадцать, если не больше… По нему это заметно. Вокруг глаз морщины – неглубокие, но уже заметные. Особенно, когда он щурится, как сейчас, на яркое солнце.

Но я хочу каждый день чувствовать его мощные руки на моей талии. Хочу умирать от счастья.

Я улыбнулась, заметив, что и он меня рассматривает. Мы лежали так близко, что наши волосы смешались на подушке – мои темные, и его, светлые.

– Девочка моя, – вдруг сказал Эмиль. – Ты такая юная… Сколько тебе лет?

– Двадцать один, – честно сказала я, поборов искушение накинуть пару годков, чтобы казаться взрослее. У меня и внешность такая – хрупкая, обычно мне давали меньше.

– Двадцать один, – повторил он, убирая от моего лица спутанные пряди волос и улыбнулся с неуловимым, но добрым снисхождением. – Моя радость.

Я тоже убрала волосы с его лба. Под ними обнаружились морщины, были они и на переносице – неглубокая, но хмурая складка. Я провела пальцами вдоль носа и по губам. Мне безумно нравилось его лицо. Не могу насмотреться.

В Эмиле все казалось совершенным. И тело тоже.

Мы потянулись друг к другу одновременно. Он усмехнулся, перехватил руку и прижал пальцы к теплым, мягким губам. Закрыл глаза, словно ему нравилось целовать мне руки.

Кто знает, может так оно и было?

«Скажи ему» – пихнуло меня под дых.

Скажи сейчас.

Он простит, знаю: разморенный теплом и сексом, спокойный, ласковый. Но только я открывала рот, как слабела. Под его поцелуями воли не осталось совсем. Я задыхалась от восторга, но все-таки убрала руку и приподнялась на локте, нависая над ним.

– Эмиль… Если я расскажу о себе кое-что… – страшно волнуясь начала я. – Твое мнение обо мне изменится?

Это так по-детски – пытаться заручиться прощением, прежде чем говорить. Сначала великодушно прости меня, а потом я расскажу про себя гадости. Расскажу, что подстроила нашу встречу.

Он сладко улыбнулся, словно не верил, что я могу рассказать что-то по-настоящему плохое. У нас слишком большая разница в возрасте – он смотрел на меня, как на несмышленыша. Словно я собиралась признаться в краже блеска для губ.

– Что ты, – усмехнулся он. Эмиль пытался сдержать смешки и не мог, так я его развеселила.

Но мне не было смешно.

Моя улыбка увяла, из глаз пропала радость.

Обещай, что меня не ударишь… Я не успела сказать это вслух – у Эмиля зазвонил телефон.

– Твою мать, – пробормотал он.

Сквозь негу проступил настоящий Эмиль – жесткий, раздражительный. Лицо зачерствело – он злился, что его отвлекли от отдыха.

В сердце будто вонзили холодную спицу – я испугалась выражения лица. Такое незнакомое…

А о каких деньгах вообще шла речь? Может, там сумма такая, что он с родной матери шкуру спустит за нее, молчу о случайной подружке из клуба.

Я расслабленно сидела на кровати и не знала, стоит ли вообще продолжать?

Может, уйти? Бросить все и исчезнуть по-английски? Я не могу ему лгать и боюсь сказать правду. Надо еще раз поговорить с Лазарем. Выяснить все точно, прежде чем принимать любые решения: хоть бежать, хоть рассказывать всё без утайки.