Татьяна Веденская - Искра для соломенной вдовы

– Но я не хочу никого искать. Может мне еще объявление дать? Да от меня Серый только-только ушел.

– Ладно, не дергайся. Не хочешь – не надо, – но я знала, что ее теперь не остановить. Мне обеспечена череда потенциальных любовников. Ну и черт с ним. В одном Мотька права. Пока я работаю на рынке, продавая цветочки Вано, я опускаюсь все ниже и предел наступит очень скоро. Когда я, например, за лишнюю сотню примусь с Вано спать. Так что надо срочно что-то менять. Надо найти такую работу, чтобы я могла чувствовать себя человеком, специалистом.

– Мотька, а может мне попробовать устроиться на работу в Агентство Недвижимости?

– Какое?

– Ну в «Инкорс» например.

– Так тебя и возьмут.

– Я сейчас в таком состоянии, что меня куда хочешь возьмут. Себе дороже. – Приободрила я себя и на следующий день позвонила в «Инкорс». И первым чудом было то, что меня не послали подальше сразу. Оказалось, кое-какие вакансии помимо уборщицы у них есть. Например «Стажер в отделе вторичного жилья». Что это такое, я хоть убейте, не поняла, но название меня вполне устроило. А зарплату обещали хоть и сдельную, но от трехсот долларов на первое время. Звучало это шикарно. И я, помятуя отвратительную самоуничижительную фантазию, решилась во что бы то ни стало перестать работать на рынке. Уважение к себе дороже!

– Конечно, не очень-то порядочно было так вот просто на ровном месте бросить Вано на произвол судьбы. Бегом залетая в метро, я так и видела, как Вано разбирает и раскладывает цветочки, любовно поливая их водой с блеском. Вообще, все эти бойцы рыночного фронта, не так плохи, как нам – высокомерным столичным жителям – кажется. Во всяком случае, нам бы не помешала некоторая доля их работоспособности и умения тщательно отрабатывать каждую мелочь. Да и способность ценить каждый рубль у них в крови. Но вот их эротическое недержание вне комментариев. Нормальной бабе с ними рядом и полминуты не устоять. Именно из-за воспоминаний о нашей сексуальной борьбе, так измотавшей меня, я и не пошла к Вано попрощаться. Не сказала, что увольняюсь, предоставив ему сначала понять, что я опоздала, потом – что не пришла вообще. А где-то дня через три-четыре выяснить, что я, по-видимому, уволилась. Гадко, конечно, а что делать? Немыслимо было вытерпеть все его сальные уговоры остаться, с объятиями моей довольно обширной талии, слюнявые обещания большой зарплаты, после которых надо полчаса отмываться в рыночном туалете. Я ехала на Тургеневскую красивая, одетая в тщательно отглаженные брючки и блузку, накрашенная и причесанная. Так уж устроена жизнь. Я в пуховике и коричневом бабушкином платке – это для Вано и его рынка. Я в костюмчике и красивом весеннем пальто – для «Инкорса» или, если бы было возможно, для Руслана. Но для этого сначала придется укокошить его кукольную длинноножку.

– Следующая остановка – «Тургеневская», переход на станцию «Чистые пруды», – прогнусавила автоматическая женщина. Я дернулась. В полдевятого утра в московском метро не так-то просто пролезть к выходу, особенно, если двери уже «Закрываются».

– Женщина, что ж ты так толкаешься? Заранее надо готовиться?

– Заранее я готовлюсь только на свидание. Пропусти, будь человеком, – я выдавилась из толпы и поползла среди общей толпы к эскалатору. Что же останется от моей прически после такой зарядки?

Офис «Инкорса» спал. То есть, совершенно не подавал признаков жизни. Двери были плотно закрыты, говорилка на стене молчала. Я растерялась. Да, я пришла раньше на полчаса, и что? Мне мерзнуть тут под дверь, пока не придет какая-нибудь заспанная уборщица?

– Что вы хотели? – просипел вдруг домофон.

– Ничего, – от неожиданности отрапортовала я.

– А чего звонишь?

– А мне Быстрицкую.

– Кого?

– Может, вы меня сначала впустите.

– Мы еще не работаем. – Какой гад. Просто издевается над женщиной.

– А мне холодно. Я приехала на собеседование и обязательно расскажу, как вы обращаетесь с новыми сотрудниками!

– Заходите, – смилостивился он. Дверь запикала и я проникла внутрь. Однако мне пришлось еще долго подпирать стены в узком коридоре, по нелепости выполняющим роль приемной. Мы выяснили отношения с охранником, он оставил меня и ушел, пообещав вызвать из приемной сразу, как только в офис придет Быстрицкая. Но в девять Быстрицкая не пришла. В девять «Инкорс» был также тих спокоен, как и в восемь. Где-то в недрах помещения спал охранник. И все. Только к половине десятого пришлепала секретарша. Она нахмурилась, увидев меня.

– А вы что здесь делаете, женщина? У нас прием с десяти.

– Мне Быстрицкая сказала, что вы работаете с девяти. Мне на собеседование.

– С девяти у нас работает только дежурный отдел. Сегодня это Сокол. А Быстрицкая приходит обычно к одиннадцати. Что, кстати, нарушение той самой трудовой дисциплины, которой она всем плешь проела.

– А вы на нее донесите руководству, – ляпнула я. Да уж, язык мой, враг мой. Мозг подключается к процессу уже потом. Девушка нахмурилась и посмотрела на меня с подозрением.

– Я не стукачка. И это просто болтовня, – она стала избегать меня взглядом. Похоже, она испугалась, что это я побегу докладывать о ее словах руководству. Ну я прям молодец. Начала налаживать отношения в новом коллективе.

В тоске и изоляции я просидела до двенадцати часов. Как-то не очень спешила на работу эта Быстрицкая. Когда она меня наконец вызвала к себе, я уже была на сильном взводе.

– В отдел кадров кто?

– Я! Уже три часа как я.

– Извините, у меня было производственное совещание. – Лениво отмазалась от меня неравномерно полная женщина лет сорока с радикально молодежной гривой бордового цвета. Интересно, сколько хны и басмы она погубила, чтобы заполучить подобный колор.

– Ничего-ничего, – приторно просюсюкала я.

– Вы у нас хотите баллотироваться на стажера во вторичку?

– Я не очень понимаю, что значит – вторичка, – по правде говоря, слово баллотироваться сюда я бы тоже не применяла. Но на вкус и цвет…

– Это отдел вторичного жилья. – Можно подумать, что так понятнее.

– ?!

– Отдел, работающий… Короче, не с новостройками. Размены, купли-продажи, расселения. И все такое прочее.

– Спасибо. Звучит заманчиво.

– Да уж. – Мы пришли в ее кабинет, больше похожий на телефонную будку из-за своих габаритов.

– Присаживайтесь, – сказала она. Я попыталась присесть, что далось мне с трудом, поскольку я была задумана Создателем явно для других помещений.

– Представьтесь, пожалуйста, – поджала губки и вошла в официальную роль она.

– Ольга Николаевна.

– Фамилия?

– Петрова.

– Очень приятно, – сказала она так, что было понятно, что знакомство со мной ей совсем не приятно. И даже наоборот.