Татьяна Веденская - Не ходите, девки, замуж!

Он появился в моей жизни почти два года назад. Красивый. Большие зеленые глаза, черные волосы и невероятная улыбка, при виде которой хочется смеяться и петь. Иногда я просто лежу рядом с ним и смотрю, как он спит, как во сне переворачивается и сбрасывает с себя одеяло, отчего кажется совсем беззащитным. Если меня что-то беспокоит, я всегда могу подойти к нему, раскинув руки, и он обязательно обнимет меня и прижмет к себе, если, конечно, не будет в этот момент занят чем-то важным. У него много важных дел. Он вообще человек не слова, а дела.

Он молчалив. Говорить не любит, и мне приходится исхитряться, чтобы вызвать его на разговор. Отвечает он односложно и никогда не скажет ни слова, предварительно не подумав. Меня это поражает, сама я совершенно не такая, я могу говорить без умолку, хоть час, хоть два. И его это совсем не раздражает, он любит меня слушать. О погоде, о природе, о том, что надо сегодня надеть, будет ли дождь.

Вот уже почти два года, как я все свое время провожу только с ним. С утра до вечера, и обратно, с вечера до утра – всегда вместе, как одно целое. Вместе просыпаемся, обычно он будит меня, ласково, но настойчиво тормошит и дергает за нос или за уши. Он – жаворонок, из-за чего я имею определенные проблемы, потому что сама по всем признакам сова. Но ему трудно сопротивляться, он будит меня, мы завтракаем, болтаем о всякой ерунде. То есть, конечно, это я болтаю, а он слушает и улыбается. Потом мы идем гулять, вниз по нашей улице, взявшись за руки. Да, он спокойно ходит со мной за руку, не выдергивая ладонь, не возмущаясь, что это «бабские штучки».

Он любит все делать вместе. Когда я готовлю – он всегда предлагает мне помощь. Да, у него это получается не очень, его руки не справляются со всякой муторной кухонной работой, но ему нравится, он старается. Ему хочется быть полезным, хочется, чтобы я его хвалила. Я хвалю всегда, хотя, конечно же, без него было бы проще готовить и, уж точно, не пришлось бы потом столько убирать. Иногда я еле сдерживаюсь, чтобы не накричать, не потребовать, чтобы он не лез не в свои дела, не мешал мне… в основном мне удается остановиться, но не всегда, к сожалению. Часто мне кажется, что он меня обязательно разлюбит, ну, за что меня любить такую – вредную, даже грубую. Такую обычную. Но он счастлив, только когда мы вместе. Это удивительно, что можно так любить человека.

Мы вместе читаем книги, смотрим телевизор. Тут он имеет право голоса, мы всегда смотрим те передачи, которые любит он. Раньше я еще как-то пыталась возражать, но со временем смирилась. Он не выносит телесериалов, особенно не смешных. Целые художественные фильмы еще как-то, особенно если это боевики с кучей спецэффектов, а вот телесериалы – никак. Может даже накричать, если увидит, что я потихоньку от него на кухне все-таки смотрю эту ерунду.

Признаюсь честно, у меня никогда и ни с кем не было таких отношений. Мы практически погрузились друг в друга. Если ему больно, я тоже чувствую боль. Я просыпаюсь, если он плачет, с ним это случается. Наверное, снится что-то плохое. Хотя странно, как ему может сниться что-то плохое? Но он вообще плохо спит, сколько я его знаю. И совсем не может заснуть, если меня нет рядом. Я нужна ему как воздух, он любит меня безоглядно, он смотрит на меня как на богиню. Ему все равно, в халате я или в вечернем платье. В халате я нравлюсь ему даже больше. Он любит запах моих волос, он обожает обниматься, считает мою грудь идеальной и, конечно же, своей безраздельной собственностью. Если бы все мужчины были такими, жизнь была бы лучше, и все мы, женщины, были бы безоглядно счастливы. Но он такой один – самый лучший мужчина на свете. Цельный, неспособный на подлость, наивный и нежный. Идеальный. Не то что я.

Я – зрелая, тридцатидвухлетняя женщина с темным прошлым, с гуттаперчевой совестью, с какими-то глупыми представлениями о жизни, эгоистичная [1]. Мне нужно было больше времени для себя. Все вокруг кричали, что им не хватает «близости». Все мои подруги мечтали, чтобы их любили так же, как он любил меня. Многие говорили, что я просто не понимаю своего счастья и что два года – это совсем не срок, что можно еще годик уж точно потерпеть. И что потом я обязательно пожалею.

Возможно. Но я за два года так наелась этой тотальной близости, что иногда хотела выпрыгнуть в окно и сбежать. Наверное, я плохая. Очень нехорошая. Просто никуда не гожусь. Но я все решила, и это решение уже действовало отдельно от меня, оно завоевывало пространство, поражало мой мозг изнутри, как вирус. Я долго шла к этой мысли… нет, скорее долго бежала от этой мысли, но она нагнала меня и победила. Не могу сказать, чтобы я умела сопротивляться, особенно самой себе.

Как-то вечером, причем не просто вечером, а очень-очень поздним вечером, когда он уже спал, я выдернула свою ладонь из его руки, тихонько встала, вышла из комнаты, пересекла холл нашей большой, тихой трехкомнатной квартиры на улице Расплетина и, остановившись на кухне в непривычной тишине, вдруг поняла, что сделаю это. Да, это было предательством. Вдвойне предательством, так как он этого совершенно от меня не ждал. И ничем этого не заслужил. Но мне уже было недостаточно только этих поздних вечеров, когда он спал. Я хотела вернуть себе свободные дни, часы, посвященные какой-нибудь ерунде, типа болтовни с подружками или походов в парикмахерскую. Мне хотелось снова начать красить ногти. Я понимала, что ему будет все равно, даже если у меня будет воронье гнездо на голове, но мне вдруг стало не все равно. Мне нужно больше времени лично для себя. Было бы смешно, если бы не было настолько правдой.

Я посмотрела на себя в зеркало, у нас в холле имелось огромное старинное зеркало, в котором можно было увидеть больше, чем просто отражение. Я увидела, какие у меня огромные круги под глазами: это от недосыпа, от всей этой жизни вне графика, от замкнутости друг на друге, всегда, круглые сутки.

– Я хочу видеть и других людей! – произнесла я вслух, но женщина в зеркале только криво усмехнулась. Я вспомнила, как я когда-то ходила на работу, еще до того, как появился он. Вспомнила Татьяну, нашу начальницу, у которой муж ушел к любовнице, прихватив с собой полквартиры. Мы с Танечкой тогда могли разговаривать часами, не покидая рабочих мест! Особенно когда мой собственный муж ушел от меня к моей лучшей подруге, с которой мы практически выросли вместе. Которая была мне как сестра. А кто сказал, что муж не может уйти от тебя к сестре? Мы с Танечкой очень сблизились в ту пору, у нас появился общий враг – мужчина изменяющий. Мы пили чай и ходили на перекуры. О, перекуры! Сейчас это стало недоступной роскошью для меня. Он ненавидел, когда я курила, так что я практически бросила курить. По крайней мере, не курила в течение дня, когда он мог бы увидеть, унюхать и скривить физиономию, посмотреть на меня с таким сожалением, что хоть беги. Оставались только вечера.