Кэролин Браун - Босое лето

Аманда достала из маленького холодильника бутылку «Пепси-Колы» и открутила крышку, прежде чем вручить ему. – Вы выяснили, кто убил моего Конрада?

– Пока нет.

– Тогда почему вы здесь? – удивилась она.

– Мне нужен подробный отчет о том, где вы находились в течение всего дня в четверг, – сказал он.

– Боже мой! Я его не убивала. Я бы не… я не смогла бы… я люблю его. – Драматическим жестом она прижала руку ко лбу. – Я бы никогда… – из глаз полились слезы, – не убила отца моего ребенка. – Она потянулась за салфеткой и промокнула лицо. – И если вы сделаете свою работу, то обнаружите, что он развелся с теми двумя женщинами.

– Мы изучаем этот вопрос с момента убийства. Выходит так, что записи обо всех трех заключенных браках существуют, а вот о разводах – ничего. Не могли бы вы просто рассказать мне, где вы находились в четверг?

Она показала на свой живот:

– У кого-то из тех людей в масках, что стреляли в моего Конрада, был такой живот?

– Нет, – ответил он.

– Хорошо, тогда вычеркните меня из списка подозреваемых. Да и как я могла? Десятки людей, побывавших в этом магазине в четверг, подтвердят, что я никуда не отлучалась. Мы открылись в девять и работали до пяти вечера. У нас была распродажа накануне Дня независимости. Кроме того, отсюда до Далласа три часа езды. Я бы ни за что не смогла обернуться туда и обратно так, чтобы никто не заметил моего отсутствия.

– Вы можете сказать мне, кто мог желать его смерти? – Конрад достал свой блокнот.

– Вероятно, одна из тех двоих, что сожгли документы о разводе, – сказала она.

В ее голосе было столько яда, что Вэйлон с трудом поборол желание перекреститься:

– Вы думаете, они могли сговориться убить его, когда узнали, что он – многоженец?

– Он не многоженец. – Ее голос прозвучал так пронзительно, что от этого визга могло треснуть стекло. – Они что-то сделали с бумагами. Я – его единственная жена. Та богатая сучка могла нанять кого-нибудь для убийства, сама бы она не стала мараться. Другая выглядит достаточно подлой и злобной, так что вполне могла и сама убить, как она и сказала. Это ваша работа – найти документы о разводе, чтобы моего ребенка не считали незаконнорожденным. – Она погрозила ему указательным пальцем.

– Моя работа, мэм, заключается в том, чтобы найти убийцу, – уточнил Вэйлон. – У меня появятся еще вопросы позже, так что не покидайте пределы штата. Мне понадобится номер телефона, по которому я смогу с вами связаться.

Она вручила ему визитную карточку с номером своего мобильного телефона:

– Когда выясните, кто это сделал, я хочу быть первой, кто узнает об этом.

– Спасибо, что нашли время поговорить со мной, и за угощение тоже спасибо. – Он встал и протянул ей руку.

– Вы ведь найдете этих мерзавцев, правда?

– Надеюсь. В скором времени я ухожу в отставку и не хочу оставлять после себя нераскрытые дела. – Он улыбнулся.

– И вы сообщите мне?

Он кивнул.

– Даю вам слово.

Он расскажет им все, когда закроет дело. Первой – Кейт, законной жене, потом, спускаясь по цепочке, дойдет и до Аманды. После той истерики на похоронах он ожидал увидеть ее все такой же зареванной и скулящей. Не исключено, что перед ним разыгрывали спектакль и они вместе решили убить неверного мужа. Если так, то он увидит их всех за решеткой еще до того, как навсегда покинет полицейский участок.

За четырнадцать лет бунгало почти не изменилось. Стоявшие рядком пять разномастных кресел-качалок поджидали ее на просторном переднем крыльце. Крайнее кресло с более широкими подлокотниками выглядело повыше остальных, и Кейт узнала в нем свою любимую качалку времен их медового месяца. Завернувшись в уютный плед, Кейт выходила на крыльцо с чашечкой утреннего кофе. Вслушивалась в тихий плеск волн, накатывающих на берег.

Высокие каблуки ее туфель утопали в мягкой зеленой траве, пока она тащила к дому два чемодана. Она подняла их на крыльцо и устроилась в кресле-качалке. Никаких эмоций. Ни покоя, ни воспоминаний. Лишь горячий ветер, как тогда, в день похорон, обдувал лицо, отчего под носом появлялись капельки пота. Она резко поднялась с кресла и отыскала запасной ключ, спрятанный под цветочным горшком в углу.

Двадцать девять ступеней от террасы на заднем дворе вели прямо к лодочному сараю, где раньше хранился понтон. Несколько лет назад Конрад похвастался ей, что использовал его в одном из своих проектов, так что теперь сарай пустовал. Кейт открыла входную дверь и вкатила внутрь чемоданы. Она ожидала, что ее встретит затхлый запах нежилого дома. Но в воздухе разливался душистый аромат, как будто ароматический свечи или сухой цветочной смеси. Неужели кто-то побывал здесь недавно? Кейт оставила чемоданы у порога и направилась прямиком к термостату, понижая температуру с семидесяти восьми до семидесяти градусов [6] 78 °F = 25,5 °C; 70 °F = 21 °C. . А потом опустилась на диван и прикрыла глаза тыльной стороной ладони.

Возможно, ей не стоило приезжать сюда. Она могла уехать в любую точку мира на несколько недель, и это бунгало – последнее место, где ей следовало бы оказаться. Но после того, как мать предложила ей на время сменить обстановку, все, что она могла представить себе – это тихое счастье, которое когда-то испытывала, сидя в кресле-качалке на крыльце. Да и потом действительно нужно было утрясти все юридические вопросы, прежде чем мать уйдет на пенсию.

С бревенчатыми стенами и декором в духе «вестерн» внутри дом выглядел таким же деревенским, как и снаружи. Входная дверь открывалась прямо в парадную гостиную, отделенную аркой от кухни в стиле кантри. Панорамный вид на озеро расстилался за раздвижными стеклянными дверями, которые вели на широкую солнечную террасу, где Кейт каждый вечер в течение целой недели любовалась изумительными техасскими закатами.

Короче, она была здесь и не собиралась никуда уезжать, поэтому все, что оставалось, это распаковать вещи. Она покатила свой багаж по коридору к хозяйской спальне, но никак не могла заставить себя войти в комнату. Она знала, что у него были другие женщины, но привозил ли он их сюда? Занимался ли с ними сексом на ее свадебной постели? Ни за что на свете она не смогла бы заснуть в этой комнате. Психотерапевт назвал бы любовью-ненавистью то, что она испытывала, когда стояла, как будто ее приклеили к полу, возле собственной спальни. Она любила его. Он обманывал ее. Она ненавидела его. Все эти чувства наконец прорвались и свернулись тугим комком в груди. Но они не принесли того счастливого умиротворения, которого она так ждала.

Она прошла через холл в другую спальню, где заметила мохнатую лапку, торчавшую из-под кровати. Потрясенная, она первым делом хотела бежать, пока до нее не дошло, что это не мышь, а плюшевая зверушка. Она пересекла комнату и, приподняв край покрывала, обнаружила под кроватью игрушечного зайчика размером с ладонь и куклу Барби в купальном костюме. Черные волосы выглядели изрядно потрепанными – похоже, куклу частенько купали. Без сомнения, Конрад привозил сюда свою дочь и ее мать.