Ариша Дашковская - Невеста для гея

– Ну да. Немного.

Я играла с четырнадцати лет, с того самого момента, как упросила родителей купить мне старенькую раздолбанную гитару. Она не разваливалась в моих руках, и это уже радовало. Увидев, что я не забросила её в первый же месяц, и что я действительно за это время научилась что-то бренчать, родители на пятнадцатилетие подарили мне хорошую, новую, дорогую гитару. С моей старушкой мы не расстаёмся уже десять лет, но ведь гитары, как и вино, со временем становятся только лучше. Где нас с ней только не носило! Она была моей попутчицей в походах, где красовалась в моих руках в отблесках ночных костров, в подвалах, пропахших марихуаной, на скамейках на набережной, где мы с ней неизменно собирали вокруг себя толпу отдыхающих.

– Рок? – спросил Женя.

Я молча кивнула.

– Алкоголь? Наркотики и секс? – то ли утверждал, то ли спрашивал он.

– Не наркотики, – покачала головой я.

И не секс. Но лучше пусть Женя думает, что я трахаюсь с первым встречным-поперечным, чем будет знать, что у меня никогда никого не было. Нет, я не ношусь со своей невинностью, как с писаной торбой, не берегу и не храню её для кого-то. Я встречалась с парнями, которые вроде бы нравились мне. Мы целовались, обжимались, я видела их взгляды, затуманенные желанием, но в ответ я не испытывала ничего подобного, а раздвигать ноги только потому, что тебя захотели – как-то это не по мне. Я не думаю, что я фригидна, просто не родился ещё тот мужик, как я люблю говорить.

– Не наркотики, – повторила я. – Хотя у меня были в друзьях два наркомана. Отличные ребята. Были. Слушали «Агату Кристи», писали и пели песни про некрофилов, пока один не нанёс другому двадцать восемь ножевых ранений. В итоге один отправился в морг, а другой – на двенадцать лет на казённые харчи.

Женя не выказал никакого удивления. Видимо, после Блохи у него сформировалось представление о моём круге общения.

– Сыграешь? – спросил он.

– Это моя любимая, – я взяла гитару, и мои пальцы коснулись струн. Нежная и печальная мелодия, рождающаяся от моих умелых прикосновений к струнам, трогающие душу слова, звучащие в моём исполнении с лёгкой хрипотцой.

Ночь унесла тяжёлые тучи,

Но дни горьким сумраком полны.

Мы расстаёмся – так будет лучше.

Вдвоём нам не выбраться из тьмы

Я любил и ненавидел,

Но теперь душа пуста.

Всё исчезло, не оставив и следа,

И не знает боли в груди осколок льда

Я помню всё, о чём мы мечтали,

Но жизнь не для тех, кто любит сны.

Мы слишком долго выход искали,

Но шли бесконечно вдоль стены.

Когда я взглянула на Женино лицо, меня обожгло. Он был мрачен, между бровей залегли морщины. Идиотка! Он же говорил мне вчера, что поругался с подружкой. Господи, благодарю Тебя, что Ты не дал мне поступить на психолога. Я бы стольких людей покалечила! Половина после моих консультаций выбросилась бы из окна, а другая половина проходила бы длительный курс реабилитации в психиатрической лечебнице.

– Прости, Жень… Я не хотела… Правда… – прошептала я, схватила со стола пачку сигарет и зажигалку, и пулей выскочила на балкон, только чтобы не видеть его лица.

Я достала сигарету из пачки и долго чиркала зажигалкой, прежде чем сумела прикурить. Взобравшись с ногами на высокий табурет и подперев ладонью лоб, я продолжила себя ругать за глупость. Тома, Тома, как ты могла такое бахнуть? Как ты могла? Сигарета догорела до фильтра, а я так и не сделала ни единой затяжки.

Неожиданно дверь открылась, и вошёл Женя. Занимаясь самобичеванием, я как-то не подумала о том, что ему было меня прекрасно видно через прозрачную балконную дверь.

– Перестань корить себя, – его рука легла на моё плечо.

– Я и не корю, – буркнула я и затушила то, что осталось от сигареты.

– Нет, коришь. Твоё лицо выдаёт все твои эмоции.

Я отвернулась и стала смотреть в окно.

– Он изменил мне, – тихо произнёс Женя.

Я не ожидала от Жени откровенности. Повернув голову, я столкнулась с ним взглядом и почти физически ощутила его боль. Пусть выговорится, ему станет легче. Кроме меня, ему и поделиться-то не с кем. Томочка, только молчи, подумала я и тут же выпалила:

– Ну и дурак он. Где ещё он найдёт такого симпатичного… друга, – я немного запнулась, подбирая нужное слово.

Женя действительно был красив, чего уж тут скрывать. Такими обычно изображают херувимов на иконах. Те же правильные, утончённые, и, я бы сказала, нежные черты лица. Те же ясные голубые глаза с длинными пушистыми ресницами. Только волосы не золотые, а русые, с мелированными прядями.

– Не друга. Он нашёл подругу. Хотя я думаю, они были вместе всё это время.

– Почему ты так решил?

– Я увидел её фотографию в рамке с витыми сердечками на подоконнике у него дома. Он сказал, что это его любимая двоюродная сестра. Вчера я пришёл к нему без звонка. У меня есть ключи от его квартиры, но я всегда звонил ему перед тем, как прийти. А вчера захотел устроить ему сюрприз. И устроил, в том числе себе.

Я поморщилась:

– Спать с двоюродной сестрой! Вот извращенец! Нет, вы оба, конечно, извращенцы, но он ещё более извращенистый извращенец, чем ты.

Я поняла, что опять сказала не то и покосилась на Женю, но он только горько усмехнулся.

– Никакая она ему не сестра! Я это понял. Он лгал мне. Всё время лгал, а я верил, потому что хотел верить. У меня никогда никого не было роднее его. Я люблю его, – последнюю фразу он сказал беззвучно, одними губами.

Его голос, интонация, выражение лица потрясли меня настолько, что поддавшись внезапному порыву, я дотронулась до его руки и слегка пожала её:

– Тебе больно, но это нужно просто переждать. Потерпеть… совсем чуть-чуть. Жизнь сама всё расставит на свои места. Пойдём чаю лучше выпьем.

Он пожал мою руку в ответ:

– Спасибо, Тома. За всё спасибо.

Оставшийся вечер мы провели в разговорах ни о чём: говорили о работе, о Косте, обсуждали клиентов. Перед сном я уболтала Женю посмотреть кино, даже позволила выбрать фильм на свой вкус, естественно, из того, что было уже давно отобрано мной для просмотра. Функции телевизора у меня выполнял огромный экран моего компа, к которому я подключила жёсткий диск с фильмами. Это были фильмы, которые я в одиночестве ни за что бы не посмотрела.

– Ты фанатеешь от ужасов? Что ж, весьма ожидаемо, – он пролистывал содержимое папки с фильмами.

– Нет, не фанатею, пытаюсь бороться со своими страхами. Но сама не справляюсь.

– Давай тогда посмотрим очередную версию зомби-апокалипсиса. Согласна?

Я кивнула в ответ. Мы придвинули стол ближе к дивану. Подушки положили к стене и, откинувшись на них, завалились поперёк дивана. С самого начала фильма Женя всё время косился на меня, видимо, ожидая моей реакции на появление первого зомби. Я его разочаровала, так как оставалась совершенно спокойной. Но он попытался обратить всё в свою пользу.