Аля Алая - Хозяин моих желаний

Через десяток шагов Миша останавливается и опять натягивает цепочку, на этот раз заставляя подняться во весь рост. За его спиной виднее крест и я с тревогой заглядываю ему в глаза.

– Заметил, как тебе понравился, – он ласково проводит пальцами по моей щеке, – и не только он. Помнишь, как ты кончила, когда я пытался тебя наказать? – я возмущенно задыхаюсь, вспоминая порку и из-за чего я тогда злилась, но молчу, видя в его глазах легкую насмешку. Подначивает сволочь. Он же тут главный, начну возражать и буду опять наказана. Мише только повод дай, – что молчишь? – он нетерпеливо дергает за цепочку, встряхивая меня.

– Помню, – отвечаю торопливо и опускаю глаза.

– Скажи, Снежа, а приличные девочки разве так делают? Кончают, когда их пытаются отхлестать больно по заднице?

– Нет, – качаю головой и от стыда голова падает еще ниже.

– Значит, ты у нас плохая, оказывается?– крепкая ладонь сжимает мою шею и поднимает к неумолимым насмешливым глазам – льдинкам.

– Да, – отвечаю почти неслышно и по позвоночнику бегут мурашки.

– А что надо делать с плохими девочками, а Снежа? – в тоне явно появляется издевка, – ты же у нас училка, давай, скажи.

Сволочь!!!! Боже, никто в этой жизни меня так еще не бесил, как Миша.

– Наказывать? – нерешительно выдыхаю и отвожу глаза.

Миша на секунду прикрыл глаза и повел плечами, расправляя их и шумно втягивая теплый воздух комнаты через ноздри.

– Рад, что мы с тобой сходимся во мнениях, – Миша обошел меня и подтолкнул ближе к кресту, заставляя врезаться грудью в полированное черное дерево. Он перехватил мою ладонь и закрепил на одном конце креста с помощью кожаного фиксатора, который плотно обхватил запястье. Проделал то же самое со второй рукой и ногами.

Ощущение беспомощности вышло на новый уровень, теперь я не могла сдвинуть широко разведенных ног или оторваться от креста. Полностью обездвиженная и доступная.

– Ну вот, – Миша удовлетворенно выдохнул мне на ухо и прижался к моей спине голой грудью. На нем уже отсутствовала майка, – что, малышка, в таком положении упрямиться не получится? Или хочешь попробовать?

– Нет, – качаю тихонько головой и наслаждаюсь прикосновениями Мишиных рук, которые невесомо бродят по моей обнаженной и чувствительной сверх меры коже. Его дыхание становится более глубоким и рваным, пальцы оглаживают мои бедра и скользят по ягодицам, ныряя между половинок, – блядь, какая ты мокрая, – раздается хрипло и с придыханием на ухо и длинные пальцы начинают быстро и жестко меня наполнять, – такая развратная сука, а строила из себя пай-девочку, я даже чуть не повелся.

Прикусываю губу и прикрываю глаза, откидывая голову Мише на плечо, впитывая его развратные слова, пошлые звуки, с которыми пальцы врезаются в мою мокрую промежность, удовольствие, которое подступает слишком быстро, заставляя даже пальчики на ногах сжаться.

Тихонько всхлипываю, ожидая разрядки, но пальцы выскальзывают, оставляя меня ни с чем. От возмущения дергаюсь на кресте и получаю хлесткий удар ладони по заднице.

– Оргазм, значит, захотела? – Мишин хриплый смех опаляет голую кожу на загривке, – его придется еще заслужить.

Жар мужского тела исчезает вместе с его хозяином и мне становится холодно, несмотря на комфортную температуру в помещении. Я ерзаю и шумно дышу, пытаясь прийти в себя. Но это непросто, тело слишком возбуждено, а ощущения слишком необычны.

– Плохая девочка, – по моей спине проезжаются тонкие полоски кожи и я безошибочно определяю в них ту плеть, что Миша теребил на моих глаза на столе, когда мы разговаривали. Судорожно сглатываю и сжимаюсь, страшась того, что будет дальше, – моя.

***

*spanking – порка.

Первые удары почти ласковые, они как своеобразный душ, разогревают кожу, полоски широким веером стекают по спине, лишь расслабляя и вводя в транс. Внутреннее волнение и дрожь постепенно отпускают и я обмякаю, поддаваясь ударам, не ожидая угрозы или боли. Наслаждаюсь процессом, который немного напоминает, когда тебя парят веником в бане. Ощущения примерно те же.

Удары прекращаются и я даже чувствую легкую жалость, что все так быстро случилось. Моей кожи на спине касаются теплые губы и язык, который пересчитывает выпирающие позвонки, ладони скользят по возбужденной разогретой коже и я обязана себе признаться – мне хорошо, как никогда.

Мишины губы исчезают и их заменяет кожаный наконечник другой плетки. Та самая, что была в начале, которой ударял по груди. Гибкая, но точно не такая ласковая, как предыдущая. Я опять начинаю волноваться и дышать чаще.

– Лучше расслабься, – раздается из-за спины, – я же обещал, что на первый раз не буду очень строг, – плетка скользит по спине с легким нажимом, – всего ударов будет пятнадцать и я хочу, чтобы ты считала. Мне так нравится слушать твой голос.

Рядом с разгоряченной кожей разносится легкий ветерок и через всю спину полосует резкий и тонкий удар. Он словно рассекает меня, заставляя дыхание замереть и крик срывается с губ.

– Не слышу, – раздается рядом с ухом.

– Один, – отвечаю быстро и поворачиваю к Мише лицо. Мне больно и я не уверена, что смогу еще.

– Умница, – его губы касаются моей шеи, голос смягчился и в нем скользит восхищение. Мишина реакция подстегивает попробовать еще раз, а стоп-слово сказать потом. Еще один раз.

Я опять слышу за спиной замах и на этот раз расслабляясь, принимая неизбежный удар. Он такой же хлесткий и обжигающий, как и в прошлый раз, но я понимаю, что терпимость к боли балансирует на грани. Больше я бы точно не смогла выдержать, но это вполне.

– Два, – тихо выдыхаю и кусаю губы. Мишины пальцы невесомо прикасаются к месту удара, легонько поглаживая и успокаивая. Может и ерунда, но мне так нужна эта его поддержка и одобрение сейчас. Я же стараюсь и все делаю правильно, я могу.

Дальше удары следуют один за одним с небольшим перерывом, считать с каждым разом все тяжелее и соблазн использовать стоп-слово все сильнее. Но после шести на меня наваливается монотонность и ощущения притупляются. Цифру пятнадцать выдыхаю со слезами и почти не чувствую боли. Облегчение оттого, что все закончилось, обрушивается ощутимым теплом, расслабление расползается по всему телу подобно прибою. В голове звенящая пустота и ни одной посторонней мысли, словно я достигла какой-то точки, состояния, момента, где все, что за пределами этой комнаты больше не важно. Есть только здесь и сейчас и это ощущается так остро.

Мои лодыжки и запястья отстегиваются от креста и тело обмякает у Миши в руках. Я растекаюсь по его уже полностью обнаженному телу как воск, чувствую сильную эрекцию своими ягодицами. Желание ощутить его в себе становится нестерпимым.