Наталья Шагаева - Добровольный плен

– Добрый вечер.

Он здоровается только со мной, словно Ирки и вовсе не существует. Киваю ему в ответ и перевожу взгляд на подругу, которая бесцеремонно рассматривает Давида.

– Знакомься, это моя подруга Ира, практически сестра, – говорю, чувствуя, как от волнения дрожит голос.

– Очень приятно, Давид, – мужчина мимолетно пожимает Ирке руку, кивает и протягивает ладонь мне.

Вкладываю в нее руку, мы на секунду застываем, и Давид тянет меня под зонт. Он быстро ведет меня к машине, а я оглядываюсь на подругу, которая скептически кривит губы. Мужчина открывает двери, помогает мне сесть и садится рядом, убирая мокрый зонт куда-то назад. Машина тут же трогается с места, Давид глубоко вдыхает и застывает.

– Ты пользовалась духами?

– Да, совсем немного.

– Ужасный приторный запах. Кажется, я уже вчера сказал, что тебе ни к чему посторонние ароматы, – недовольно говорит он.

А я не знаю, что делать, поскольку его недовольный властный тон вводит в ступор. Даже если ему и не понравился запах, можно же было сказать об этом как-то мягче. Но Давид не ждет моих оправданий или возмущений, он берет телефон со специальной подставки и куда-то звонит, смотря вперед, будто теперь и меня не существует. А потом он заговорил на испанском, и я обо всем забыла.

Вы когда-нибудь заслушивались иностранной песней, которая вас восхищала до дрожи в теле, несмотря на то, что вы не понимали ни слова? Сейчас я испытываю то же самое. Я улавливаю каждую букву в его эмоциональном разговоре. Он невероятно красиво говорит, такой мягкий, приятный, тягучий язык. Потом мое внимание переключается на его руку, лежащую на колене. Он постукивает пальцем с широким кольцом, на котором черная надпись на непонятном языке. У него сильные руки и ухоженные ногти.

Я не заметила, как мы доехали до нужного места, всю дорогу пялилась на него и слушала его голос. Очнулась, только когда Давид вышел из машины и протянул мне руку.

С удовольствием вкладываю свою ладонь в его и улыбаюсь, когда он, как всегда, немного сжимает ее, будто боится, что я сбегу. Давид, предлагает мне локоть, и я за него цепляюсь, как за спасение, поскольку мы входим в огромный холл со скользкой плиткой. Оглядываюсь по сторонам, не понимая, где мы находимся. Нас улыбкой встречает женщина в строгом платье и просит пройти за ней.

– Расслабься, – немного наклоняясь ко мне, говорит Давид. – Расправь плечи и не сутулься. Держись увереннее, женщина должна гордо себя подавать, – четко говорит он. – Ты слишком скованна и напряжена.

– Нет, все хорошо, – отвечаю, но спину выпрямляю так, что начинают болеть плечи.

– Тогда почему ты вцепилась в меня, так словно сейчас земля уйдет из-под ног?

– Потому что туфли, – шепчу.

– Что туфли? – выгибая бровь, спрашивает он, когда мы подходим к большой двери из черного стекла.

– Слишком высокий каблук и скользкий пол.

– Ясно, – слегка усмехается он.

Двери распахиваются, и я сжимаю его руку сильнее, поскольку на нас смотрят десятки глаз. В большом помещении находятся в основном мужчины в костюмах и всего пара женщин: скучающая девушка, пьющая вино в небольшом баре, и женщина лет сорока, рассматривающая огромный макет, стоящий посреди комнаты и освещенный яркими лампами. В помещении играет легкая классическая музыка, все что-то пьют – шампанское или коньяк, на фуршетных столах множество закусок. К нам подходит седовласый мужчина и улыбается широко и добродушно, будто очень рад нас видеть.

– Добрый вечер, Давид, рад, что ты все-таки принял мое приглашение. Обещаю заинтересовать своим проектом, ты не пожалеешь! – хитро прищуривая глаза, произносит он.

– Не будем делать поспешных выводов, – спокойно отвечает Давид, отнимает мою руку, буквально отдирает ее от себя, неожиданно обвивает мою талию и резко по-хозяйски притягивает меня к себе.

– Весь в отца, – усмехается незнакомец, а вот с лица Давида улыбка пропадает. – Познакомишь меня со своей очаровательной спутницей?

– Это Ева. Моя девушка и будущая жена, – уверенно выдает он, и я неожиданно спотыкаюсь на ровном месте, но Давид крепко удерживает меня за талию, не позволяя упасть. Будущая жена?! Это он сейчас играет с этим мужчиной в какую-то игру, о которой забыл меня предупредить?

– Очень приятно, Роберт Станиславович, – представляется мне мужчина и протягивает руку. Быстро пожимаю его ладонь и отнимаю руку.

– И мне приятно, – отвечаю, а сама улавливаю реакцию Давида, чтобы понять, что я делаю все правильно.

– Хороший выбор, Давид, твой отец был бы рад, что ты выбрал русскую девушку.

– Моего отца больше нет, и уже никого не интересует его мнение. – Я напрягаюсь, потому что его голос становится стальным.

Роберт Станиславович немного теряется, а потом переводит тему:

– Проходите, попробуйте брускетту, приготовленную итальянским поваром специально для вас. Презентация начнется через двадцать минут.

Мужчина отходит, и Давид ослабляет хватку на моей талии.

– У тебя с отцом был конфликт? – спрашиваю, потому что это грустно, когда дети так отзываются о своих родителях. Если бы у меня был папа, я бы его очень любила.

– Я не хочу об этом говорить! – достаточно резко отвечает, пугая меня темным взглядом.

Как можно расслабиться, когда его настроение меняется со скоростью света?

– Ясно, – тушуюсь и опускаю взгляд.

Что я вообще здесь делаю? Завтра мне на работу, нужно погладить форму, еще и реферат надо дописать…

Давид ведет меня к бару и вручает мне бокал с шампанским, а сам берет коньяк, делает глоток, даже не морщась, будто пьет воду.

– Есть темы, на которые я ни с кем не хочу разговаривать, и одна из них – мой отец. Просто запомни это.

Киваю в ответ, отпивая немного шампанского и стараясь не смотреть Давиду в глаза. Мы знакомы меньше недели, откуда мне знать, о чем с ним можно говорить, а о чем нет?

– Тебе очень идет это платье, в нем ты кажется еще нежнее, – уже мягче произносит он. – У меня есть сестренка, она дизайнер, тебе понравятся ее одежда. В Валенсии много солнца, тебе придётся запастись специальным кремом – не хочу, чтобы ты испортила свою нежную кожу, – вкрадчиво произносит он, поднимает руку и дотрагивается до моего лица, плавно и невесомо лаская щеки и скулы пальцами.

Заглядываю ему в глаза и вновь попадаю в их плен.

– Я еще не дала согласия, – шепчу, стараясь взглядом донести, что мне страшно.

– Не согласишься добровольно – украду тебя, Ева, и все равно увезу с собой, – так же шепчет мне, приближаясь к моим губам. – Выбора нет, – он обхватывает ладонью мое лицо, – свобода выбора иллюзорна, все давно решено за нас.

Мне бы испугаться его напору и – практически – угрозе, но я смотрю Давиду в глаза, дышу его горьким парфюмом и теряю себя. Он прав – свобода выбора иллюзорна, где-то уже все решили за меня, иначе я никак не могу объяснить это влечение. Его близость лишает воли, его взгляд гипнотизирует – он знает об этом и успешно пользуется. От его прикосновений бросает в дрожь, по телу разносится тепло, и с каждой секундой оно становится все горячее и горячее.