Лана Мур - Идеальный круиз

Тихо шептал ветер. Ударяясь о борт, томно вздыхали волны, палуба дрожала, словно в нетерпеливом предвкушении того, что вот-вот должно было случиться, и я дрожала вместе с ней.

Джеймс склонился надо мной, и глаза захлопнулись сами собой. Дальше я только чувствовала как воздух мягко оглаживает теплом лицо и обнаженную спину. Потом не менее осторожные касания горячих пальцем, и меня от макушки и до пят пробило током.

Поддаваясь давлению сильной руки, я невольно прогнулась в пояснице приподняла голову, подставляя губы. Джеймс очертил овал моей щеки, убирая от лица раздуваемые ветром волосы. Почувствовала его обжигающее дыхание и приоткрыла губы.

Вот он задержал дыхание… Ну!

Я подалась вперед, прижимаясь еще сильнее…

– Дорогой, я не хочу на корму. Пойдем на нос! – неподалеку раздался капризный голос.

– Это самое прекрасное свадебное путешествие, которое у меня когда-либо было!

– Ты мне сделаешь здесь предложение?

Я распахнула глаза и осмотрелась – откуда они все набежали?

К сожалению, не мы одни решили насладиться романтикой первой ночи.

– Са-аш! – пронзительный голос вспорол ночную тишину.

Я схватилась за голову.

Нет! Только не это! Не сейчас!

– Давай, сбежим? – перехватив мой несчастный, обшаривающий палубу взгляд, заговорщицки прищурился и ухмыльнулся Джеймс.

– Давай, – я схватила его за руку и подобрала длинный подол платья, готовая тут же бежать сломя голову.

И мы действительно побежали. К лифтам.

Прозрачная кабина подняла нас на шестнадцатую палубу с бассейнами и садом.

Я вышла и словно попала в свою собственную грезу.

Точно так же колыхалась вода в подсвеченном бассейне, а над головой мерцали звезды.

На наше счастье в первую ночь никто не решался уйти с ярко освещенной ресторанной палубы, и в полном одиночестве мы уселись на бортик бассейна и болтали в воде ногами.

Сброшенный пиджак Джеймса валялся забытым где-то за спиной. Открытые закатанными рукавами руки выглядели очень мужественно в лунном свете. Хоть он и блондин, но моя кожа на его фоне казалась особенно бледной и нежной, а тонкая ткань платья обрисовывала малейший изгиб тела, и взгляд, которым Джемс меня ощупывал, говорил о том, что и у него мой вид не вызывает ни малейших нареканий.

– Как хорошо, что здесь никого нет, и можно слушать ночь, – едва слышно прошептал Джеймс. – Знаешь, у тебя очень красивая шея, – горячая ладонь легла на плечо, и звезды закружились в безумном хороводе. – Такая хрупкая, беззащитная, – рука двинулась выше, зарываясь в волосы на затылке, а шею обожгло прерывистым дыханием.

Под веками сверкали ослепительные фейерверки, я выгибалась навстречу поцелуям, а сама уже расстегивала пуговицы рубашки.

– Может, не здесь? – он накрыл ладонью мои пальцы. – Мало ли, кто может прийти. Например, твой малолетний поклонник.

Боже! Он еще в состоянии о чем-то думать? А я вообще забыла где нахожусь, словно снова провалилась в мечты.

Осмотрелась – все так же светили звезды, а по палубам гуляли отдыхающие, осваивая новые территории. Пожалуй, Джеймс не так уж и не прав.

– К тебе или ко мне? – не стала ломаться я. А зачем в круиз-то отправилась?

– Ко мне, – ответил Джеймс и помог подняться.

Платье прилипло к ногам мокрой тряпкой. Надо же. Я совсем не заметила, когда подол соскользнул в бассейн и намок. Брюки Джеймса тоже до колена были мокрыми. Не хотела бы сейчас попадаться на глаза остальным пассажирам.

Взявшись за руки и смеясь, как нашкодившие школьники, мы босиком побежали сквозь ночь. Сначала до лифтов, а потом, утопая ногами в толстом ворсе дорожек, по сверкающему великолепию коридоров.

Каюта Джеймса была на той же палубе, что и моя, только с другого борта.

Мы добежали до нее и увидели в конце коридора важно вышагивающего стюарда.

Джеймс поспешно приложил магнитный ключ, и, давясь от хохота, мы ввалились в каюту. Я словно оказалась внутри ванильного мороженого – если в моей каюте преобладали бирюзовые цвета, то здесь господствовали сливки и золото.

Собственно, это все, на что хватило моего внимания. Едва захлопнулась дверь, как я повернулась к Джеймсу и, крепко прижавшись, обвила руками шею.

– Я хотел этого, как только увидел тебя, – изучая мои губы, сладко прошептал он, и дальше было уже не до разговоров.

Одно движение, и мокрое платье соскользнуло к ногам.

Туда же отправились брюки и рубашка Джеймса, и мы рухнули на необъятную кровать.

Он целовал меня и, скользнув рукой между ног, слегка прижал напряженный от прихлынувшей крови клитор.

Спазм возбуждения прокатился от макушки и до пяток. Такой сильный, что выгнуло спину и пальцы на ногах поджались, а Джеймс продолжал надавливать, поглаживать и сжимать. В ответ я поскуливала, постанывала и извивалась, пытаясь переместить его пальцы ниже и глубже.

Видимо, Джеймс понял мои потребности – сжимающиеся от нетерпения стенки растянулись от настойчивого и глубокого вторжения.

Он двигался неспешно, надавливая на ту самую, мало кому известную точку, и я приподнимала бедра, помогая проникнуть глубже, еще глубже, чтобы скрутившая живот пружина наконец-то ослабла. Я одновременно хотела получить разрядку и продлить удовольствие на грани сумасшествия.

Горело все тело. Я попыталась изогнуться, чтобы дотянуться до Джеймса, но он снова распластал меня на кровати.

– А-ах! – вырвалось даже не из груди, а откуда-то из подрагивающего от возбуждения живота, когда почувствовала обжигающее прикосновение губ и язык внутри себя. Такой же гладкий, горячий, твердый, как…

Боже! Как я его хочу!

Зарылась пальцами в волосы Джеймса, вдавливая его в себя.

Еще немного. Уже близко.

Жаркие волны, скопившись внизу живота, начинают прокатываться по всему телу. Под веками сверкают ослепительные вспышки. Кусаю губы, чтобы сдержать стон наслаждения, и неожиданно все заканчивается.

Нет больше горячих губ, томительного посасывания, настойчивых проникновений, только прохлада касается разгоряченной влажной кожи.

– М-м-м, – недовольно ворчу и открываю глаза.

Джеймс рывком поднял меня и оказался за спиной, а я увидела в зеркале нас обоих – свои растрепанные волосы, опухшие губы и раскрасневшиеся щеки, и его – атлетичного, с проступающими под гладкой кожей четко обрисованными мускулами и… крайне возбужденного. Он прекрасен.

– Ты прекрасна, – шепнул он.

Развел мне колени, поглаживая с внутренней стороны, добрался до бедер и, приподняв, усадил на себя.

Из груди вырвался стон мучительного удовольствия, когда почувствовала, как его горячая и твердая плоть протискивается между сведенных судорогой стенок.

Спину выгнуло. И я откинула голову Джеймсу на плечо. Одной рукой он ласкал мою грудь, время от времени сжимая сосок, тогда с моих губ снова срывался томный стон, а другой направлял мои бедра, раз за разом насаживая и вжимая в себя, чтобы заполнить всю.