Мария Высоцкая - Законы безумия – 2. Искушение

– Это самый ах*енный сюрприз, Шелест, – говорю его же словами.

– Не ругайся, – смеется, касаясь моих губ. – Налуплю…

Это едва ощутимое касание губами переворачивает мой мир наизнанку. Мне так хорошо. Тепло. Словно ледяная стена, огораживающая меня от мира, растаяла.

Улыбаюсь, опуская ноги на землю.

Богдан громко просит всех разойтись, а я лишь после этих слов понимаю, что мы не одни. Вокруг люди. Очень любопытные люди. Теперь мне точно не отвертеться от Светкиных вопросов.

– Я так соскучилась, сильно-сильно, – вдыхаю, отчетливо чувствуя запах табака. – Ты куришь?

Он ведь стоял с сигаретой… Это точно мой Богдан?

– Уже бросаю.

Киваю. Прижимаюсь к его телу, вдыхая такой родной запах. Пока я не понимаю, что все изменилось. Он изменился. Пока я все еще живу воспоминаниями прошлого и мечтами о будущем. Пока я окутана розовым мирком моих грез. Но изменения уже в нас самих. Мы просто их не видим. Вскоре они дадут о себе знать, образуя за собой шлейф последствий.

– Мой хороший, я так тебя ждала…

– Пойдем отсюда уже, никого не хочу видеть, с тобой хочу, слышишь?

Киваю, тая в его объятьях. Его теплые руки просто прожигают ткань моего платья, и мне хочется, чтобы его не стало вовсе.

Мы идем по тротуару, крепко держась за руки. Мне кажется, секунда, я обернусь и пойму, что это – мое больное воображение. Но нет, я поворачиваю голову в пятый раз, а Богдан продолжает идти рядом.

– Куда мы идем?

– Не знаю, просто идем.

Он говорит с присущим ему безразличием. Это с силой бьет по нервам, но я молчу.

Разговор не клеится. Мы оба молчим, а у меня подрагивают губы. Почему так? Почему нам дискомфортно? Это же неправильно, но это так. Опускаю голову, рассматривая свои туфли, красивые ярко-красные в сочетании с белыми носочками и джинсовым платьем, подпоясанным красным ремешком, они выглядят еще волшебнее. Эти туфли – любовь с первого взгляда.

Шелест – моя больная любовь с первого взгляда. Я поняла это не так давно. Но он засел в моей голове с самой первой встречи, там, в автобусе.

Между нами было столько всего, а теперь мы словно чужие, хоть и идем на расстоянии нескольких сантиметров.

– Тебе нравятся мои туфли? – останавливаюсь, и Шелест тормозит следом.

– Чего?

– Туфли, тебе нравятся мои туфли?

Богдан хмурится, а после начинает дебильно улыбаться.

– Мы будем обсуждать твои туфли?

– Да. Потому что других тем у нас, по-видимому, нет…

Он щурится от солнца, поглаживая мое запястье большим пальцем, но продолжает молчать. Отпускает мою руку, вытаскивая из джинсов сигареты. Ненавижу этот отвратительный запах.

– Гера, – прикуривает, двигаясь вперед, – не начинай…

Он говорит с паузами. За время их расстановок мы оказываемся в небольшом парке или аллее.

Но я его не слушаю. Смотрю в его глаза и пугаюсь собственных мыслей. А вдруг на этом все? Вдруг он больше не любит… пока он был там, я частенько сидела на одном форуме, так вот, там рассказывали о интересной статистике. Пары, подобные нам, очень часто расстаются в первые три месяца после демобилизации.

– Умка, ты тут?

– Да, задумалась просто…

– Мне уже страшно. Что придумала?

– Что?

– Проблему какую на этот раз нашла в наших отношениях?

– Никакую…

– У тебя на лбу красненьким мигает – нашла!

– Хватит издеваться, просто я переживаю… я тебя ждала и…

– А я пойду бухать и бл*довать? Так, по-твоему?

Морщу нос, потому что звучит это отвратительно, да и после того, как он это озвучил, мои дурацкие подозрения начинают таять.

Шелест ничего не говорит. Просто смотрит. У него пожирающий взгляд. Это возбуждает. Я безумно соскучилась, во всех отношениях. По его объятиям, поцелуям, присутствию… я до дрожи в пальцах его хочу. Теплый ветер обдувает мои голые ноги, а воображение убеждает, что это ладони Богдана. Теплые, сильные. Они пробираются все выше, минуя икры, колени, задирая подол сарафана. Вздрагиваю, смущаясь своих фантазий.

– Давай не будем ругаться, Умка, я много чего хочу с тобой сделать, и ругань совсем не входит в мои планы…

У него низкий голос. Он завораживает. Я оглушена его словами. Сглатываю, замечая, как горят его глаза. Теперь ярко вижу в них желание.

– Ты скучал по мне?

– Конечно, скучал…

Касается пальцами моей щеки, медленно опускаясь к губам. Приоткрываю рот, проводя языком по подушечке его пальца, улыбаюсь, потому что Шелест сильнее сжимает мою талию, опуская руки ниже.

Мы стоим у скамейки, мимо нас изредка проплывают люди, но мы видим лишь друг друга. Это наваждение. Истинное сумасшествие. Обхватываю его лицо ладонями и не чувствую своих слез. Смотрю, и мир переворачивается в очередной раз.

– Что за упырь вокруг тебя околачивается?

Вопрос звучит слишком неожиданно. Шелест переводит тему, отвлекает, он всегда так делает.

– Кто? – не сразу соображаю, о ком он. – А, это, – губ касается усмешка, – Гриша… мы вместе учились…

– Чему учились?

– Ты ревнуешь?

– Я ревную, – уверенно, но развязно.

Наверное, это одно из тех качеств, которые меня в нем цепляют. Он говорит правду, то, что чувствует на самом деле, но не выглядит глупо или жалко. Наоборот…

– Мой хороший, – провожу коленом по его ноге, а пальцы уже пробрались под футболку.

– Блин, Гера, прекрати, я и так тебя хочу.

– Я чувствую, – улыбаюсь, – подожди, – вытаскиваю из сумки трезвонящий телефон.

Папа. С чего вдруг? Он же не в стране даже…

– Привет…

– Ты где шляешься?

– Я…

– Домой, живо!

– Папа…

– Я сказал, домой! И чтобы водитель тебя по городу не искал.

Он гневно орет в трубку, и у меня стынет кровь. Убираю телефон, несколько раз чуть не выронив его из рук. Меня пронзает холод вечного отцовского безразличия, но теплые руки Богдана вырывают из этого мрака.

– Все хорошо?

Качаю головой.

– Мне нужно домой, прости, отец…

– Я провожу…

***

Дома меня встречает взволнованная Даша. Она словно специально поджидала меня у порога. Не успеваю перешагнуть его, как она выталкивает меня на крыльцо. Мое недовольство почти вырывается наружу, а она накрывает мне рот ладонью. Я в ярости.

– Прости. Тихо, – шепчет, – нас не должны слышать.

– Что происходит? – шепчу на повышенных тонах.

– Броня привел домой своего партнера и его сына.

– И что?

– Ты не понимаешь зачем?

– Он вечно кого-то приводит.

– У нас огромнейшие финансовые проблемы. Он хочет выдать тебя замуж и решить все свои неурядицы!

– Замуж? – делаю шаг назад.

Хочется смеяться. Это же сон. Идиотский сон. Мы в двадцать первом веке, он не может, если я не захочу… ору в своих мыслях, но даже там, там мне кто-то усмехается. Скалится над моей глупостью. Конечно, он может. Может все что угодно. Я все та же кукла. Марионетка в его руках. Ничего не поменялось. Я просто выдумала для себя этот чертов мир, в котором пребывала весь минувший год.