Ольга Николаева - Занимательная геометрия

На сколько это все влияло на "оседлость", Дэн как-то не очень интересовался, ему хватало знания: дома строятся, квартиры покупаются, и не только для военных частей, спрос растет . И на век его филиала этого спроса хватит. Плюс коммерческая недвижимость, которая давала гораздо больший выхлоп, чем тендерные госзаказы… Ему хотелось об этом сказать, но – промолчал. Зачем ей это? Она поживет здесь каких-нибудь пару недель, максимум – месяц, а потом запросится обратно. Такие здесь не выдерживают. Смысл на нее время и слова тратить?

– Куда мы едем? Где я буду жить?

– У меня. И едем сейчас в мою квартиру.

Тишина. Похоже, переваривает. Вот так, дорогая, никуда не денешься. Может, взбрыкнет и потребует вернуть её на вокзал, чтобы купить обратные билеты?

– Что, всё так плохо?

– В каком смысле?

– В филиале не хватает денег на аренду квартиры? Мне же сказали, что все готово, и проблем с проживанием не будет.

– Было. Все было готово, пока не пришла отмашка всё отменить. Мы ждали Татаринова, и жилье для него сняли. А когда узнали, что он не приедет, договор пришлось расторгнуть.

– И что теперь с этой квартирой?

– Не знаю. Скорее всего, уже сдали. Здесь очень сложно со съемным жильем. Я сам два месяца маялся, пока мне просто не выделили одну из непроданных квартир в нашем новом доме.

– А с гостиницей тоже беда?

Дэн усмехнулся про себя: "А может, и правда, сплавить её в местный "отель"? Глядишь, сама быстрее отсюда свалит…"

– Хотите попробовать – каково это, мыться по очереди со всеми клиентами, занимая с пяти утра? Если так страшно у меня остановиться, могу организовать…

Она поморщилась.

– Я представляю, что это такое. Просто не хочется мешать и навязываться…

– Пару дней переживу. А потом уж найдем что-то подходящее…

Доехали молча. Она больше не задавала никаких вопросов и ничего не рассказывала. Денис тоже предпочел не ввязываться в беседу. Успеют наговориться. Кроме того, ни одна женщина долго не выдержит пытку тишиной, и эта когда-нибудь заговорит. Причем, о самом насущном. Не зная о ней ничего, этого и добивался.

Так, перебрасываясь ничего не значащими фразами, добрались до третьего этажа, он открыл дверь, пропустил гостью вперед. Помогая снять куртку, взвесил её на руках, снова снисходительно хмыкнул:

– Спортивная? Здесь такая не спасёт. Она держит тепло только при движении. Постоишь минут десять – околеешь.

– Я уже поняла. Просто не было времени найти что-то более подходящее. Собиралась за два дня.

– Ты не знала, что тебя сюда направят? – В удивлении не заметил, как перешёл на "ты", но её это, похоже, не задело никак.

– Говорю же, за два дня сообщили. Поставили перед фактом: отправили билеты покупать, и дали один выходной, на сборы.

– Понятно. – Что ни черта не понятно. Ладно, с Татариновым еще можно было угадать, понимая, что это протеже, а при желании – найти, чей именно. А это что за утка такая подсадная? И чего от неё можно ждать? Сейчас, по большому счету, нечего: стоит вон, шмыгает носом и трясется.

– Ладно, о работе поговорим потом. Четвертый час ночи. Сейчас тебя чаем горячим напою, а потом – в люльку. Вставать ни свет, ни заря, не до разговоров.

Она послушно прошла за ним в комнату, которую Дэн до этого на бегу освобождал для постояльца. До этого почти не использовал – так, только в качестве спортзала. Но диван там стоял, большой и практически "нулёвый".

– Жить пока будешь здесь. Постельное белье и остальные принадлежности приготовлены. Если что-то еще нужно – говори, не стесняйся. Располагайся, давай, а я пойду, чайник поставлю.

Чайник уже давно вскипел, и бутерброды лежали, нарезанные. Что еще можно предложить девушке в такое время , плохо представлял, а потому не заморачивался. А она куда-то пропала. Прождав еще пять минут, Денис не выдержал и отправился на поиски.

Дверь в комнату осталась открытой, как и была, а Вероника сидела по-турецки над раскрытым чемоданом и просто пялилась на его содержимое. Красота! Он её ждет в ночи, а она, понимаешь, медитирует…

– В чем дело?

Девушка обернулась на голос:

– Да вот, сижу, туплю. Пытаюсь вспомнить, зачем сюда полезла. Сплю на ходу.

– Ясно. Переодевайся и приходи. Может, потом сообразишь. Не теряй времени.

Едок из нее оказался никакой: Вероника больше обнимала кружку пальцами, явно пытаясь их отогреть, да аккуратно отщипывала микроскопические куски от булки. К сыру с колбасой не притронулась. А вообще, похоже, спала на ходу.

– До сих пор не согрелась?

– Нет. Ощущение, что я двое суток в холодильнике. Сначала три часа на вокзале в Москве, потом в этом поезде… Вроде, фирменный, а дует из всех щелей. И эти двадцать минут на перроне добили окончательно. Хорошо, какой-то рабочий, добрая душа, подсказал, что здесь есть помещение. Так бы и стояла.

Кольнуло неприятное ощущение – по его вине девушка торчала на морозе, и не двадцать минут, а гораздо больше. Он видел часы, когда её забирал.

– Извини. Я планировал приехать заранее, да не сложилось.

– Да я тебя не виню. Если бы трубка не сдохла, обязательно позвонила бы. А так…

Проснулось любопытство:

– А если бы я вообще не приехал? Шанс был очень высок… Мог просто не увидеть сообщение.

– Я уже подумывала взять билет в обратную сторону. Решила еще полчаса подождать. Превращаться в сосульку черт знает где – не очень хорошая перспектива.

– И не страшно было бы ослушаться приказа?

– А почему – "ослушаться"? Я же приехала. Все, как положено. А если здесь никто не ждал, как было обещано, то, какие ко мне претензии?

– Даже так? Ты такая смелая? Или настолько должностью не дорожишь? – Может, сейчас расколется и выдаст что-нибудь вроде "мне ничего не грозит, у меня папа в главном управлении сидит", ну, или муж, или не в управлении, а близко к нему.

Но девушка снова удивила: глянула очень твердо, с вызовом, губы поджала, бровью дернула. Не понравился вопрос…

– Не такая и смелая, и работой дорожу, но, извини, у нас не крепостное право, и, если я здесь на хрен никому не нужна, то могу и другое место подыскать. Я не девочка на побегушках, чтобы забросить к черту на кулички, а потом забыть. Умолять, чтобы вспомнили, поверь, не стала бы.

Вот и характер прорезался, а к нему – недовольство и ситуацией вообще, и его опозданием – в частности. "Не девочка", говоришь? Да похоже, что именно она и есть, раз так легко поддаешься на провокации…

– Понятно. Как видишь, на такие крайние меры идти не пришлось. Ты здесь, а завтра идем на работу. Теплее стало?

– Немного.

– Ясно. Будем предпринимать радикальные меры. – Он встал из-за стола, двинулся в её сторону. Девушка ощутимо напряглась. – Да не пугайся ты. Коньяку сейчас налью. Должен помочь.