Ольга Николаева - Мышеловка для кота

– Жадная?

– Нет. Просто не люблю делиться.

– Это не одно и то же?

– Нет.

– Ну, тебе знать лучше. Я тоже не люблю делиться. Ничем.

– Очень за тебя рада… – Договорить не дал. Обхватил руками подбородок, заставил поднять голову, посмотреть наверх. Очень оригинально. Еще немного, и можно шею свернуть.

Что-то мне взгляд Кирилла совсем не нравится. И то, как большими пальцами скулы обводит, тоже не устраивает. Коснулся краешка губ, заставив непроизвольно облизнуть их. Сам облизнулся, как большой, наглый кот. И глаза… Что-то в них прячется, этакое, под опущенными веками…

Мы сейчас целоваться будем? Ни черта ж себе! Я к этому морально не подготовилась. Может, вина еще глотнуть? Попробовала увернуться, чтобы выполнить задуманное, не откладывая в долгий ящик, не позволил. Прижался губами к тому самому уголку. Я замерла. Аккуратно прошелся кончиком языка. И отпрянул. И что это было?!

– Там у тебя капелька осталась. – Фу, отлегло от сердца… Или не отлегло?

– Для этого есть салфетки.

– А так приятнее. – Гад. Издевается. Хотела уже наехать, высказать все недовольство, но…

Целуется он божественно. Узнать бы, где такому учат. Найду себе мужа – на курсы отправлю. А если это талант от природы? Тогда сложнее… Придется методом проб и ошибок подбирать…

Это я успела подумать, пока он только примерялся, давал распробовать свой вкус, слегка касался, поддразнивая… Мурашки, которым положено бегать, никуда не побежали, а вот все мышцы тела неожиданно напряглись. И шея выгнулась, вдогонку за поцелуями, еще больше. И ничего, никакого неудобства. Хуже, что руки заняты чем-то лишним: не обнять, не притянуть поближе. Нельзя же так долго дразниться! Цапнула за губу, совершенно нечаянно… Испугалась. Наверное, больно… Ему, похоже, понравилось. Что-то там рыкнул, невнятное. Зато поцелуй стал таким, как надо. Когда выбивает дыхание… Хорошо, что сижу. Иначе, упала бы. Слишком мощные ощущения. Прошлого раза не хватило, чтобы запомнить. Зато сейчас – вполне достаточно.

Да куда же он все убегает-то! Уже всем телом тянусь, и никак не дотягиваюсь! И руки заняты, и бокал этот чертов даже поставить некуда… А у него свободные. Что хотят, то и творят. Побрели куда-то… Вниз. По плечам, по рукам, вернулись, пощекотали ключицы… Нервные окончания словно решили вылезти из-под кожи. Это и есть те самые заветные мурашки, что ли? Фиг бы с ними. Срочно нужно, чтобы еще прижал и погладил, вот так, да…

Господи… О чем я думаю? Надо же… что-то делать… сопротивляться, что ли…

Кирилл, будто уловив сомнения (отчего бы и не уловить, если я замерла, как деревянная), отпрянул, позволил выдохнуть, немного придти в себя. Ну, попытаться, хотя бы. Попыталась. С переменным успехом.

Меня развернуло. Вместе с креслом. Внезапно. Оказались лицом к лицу. Кирилл брякнулся на колени, дернул ближе к себе. Без промедления взялся за край футболки. Все бы, конечно, хорошо, и я бы даже не против.

Только от резких движений, так лелеемое мною вино выплеснулось. Не на меня. На его замечательную рубашку. Светлую.

Растекающееся пятно отвлекло.

– Постой. Да подожди же ты! – Откровенно непонимающий взгляд. Снизу вверх. Потом возмущенный. – Здесь где-нибудь есть соль?

– Тебе зачем?

– Пятно. Присыпать. Чтобы не въелось.

– Да черт с ним, с этим пятном! Нашла проблему. – И снова потянулся к моей одежде, застрявшей где-то на полпути. Видно, планида у меня такая – оставаться рядом с ним полураздетой…

– Нет. Меня замучает совесть!

– Елизавета! – Ой. Так меня мама в детстве звала, когда очень злилась. Напряглась. У него слишком похоже получилось. – Едрит твою… Какая совесть?! Расслабься уже, в конце-то концов, и получай удовольствие. И не мешай это делать мне.

– Не могу.

– В чем дело-то? – Я его, похоже, довела. Голос несчастный и злой. Три – один или три-два? Нафиг, эти подсчеты. Нужно разряжать обстановку.

– А ты разве не знаешь главное правило секса? Самое важное?

– Какое?! Давай, рассказывай, пока я тебя не придушил.

– Не стоит. От трупа ты, положим, избавишься, но радости от этого? Никакой.

– Лиза. Какое правило? Что ты опять придумала?

– Короче, слушай и запоминай. Может, больше никто и не поделится.

– Ну?

– Сначала женщина должна качественно поиметь твои мозги. Получить от этого удовольствие. Только после этого ты сможешь нормально иметь её тело. В любом случае, мужчинам приходится нелегко: и там, и там напрягаетесь. Так что, выпить лучше тебе. – Глядишь, полегчает. Очень на это рассчитываю.

– Я понял. – Только хотела обрадоваться и качественно, со вкусом, эту тему обсудить, но он продолжил говорить. – Ты ищешь способ отмазаться. Любой, самый дурацкий.

– Наконец-то, дошло. Только я этого не скрывала, а всячески старалась донести. Слава богам, допёрло… Ну, все? Я тогда пойду? – Дернулась, пытаясь отцепить его руки от подлокотников.

– Куда? Как думаешь, почему я всегда добиваюсь успеха в бизнесе?

– Не знаю. Как-то чужие проблемы не сильно волнуют… И чужие успехи – тоже. Мне бы разобраться со своими… Но, если хочешь, можем обсудить… – Да хоть перспективы человечества на освоение Марса – все обсудим. Только бы руки свои загребущие от меня убрал!

– Потому что я не привык останавливаться на полпути.

– Значит, если начну скандалить, ты меня изнасилуешь?

– После того, как ты потопталась по моим нервам, это даже преступлением не считалось бы. Честно.

– Ну, прости, конечно… Только, видишь ли, наши чувства с тобой не взаимны. Я не знаю, как это объяснить. И не пойму, зачем убивать столько времени на меня… Ты должен был уже, по всем меркам, устать и выставить меня за дверь. Вместе с кроссовками. А ты, как баран, упёртый…

– Ладно. Поговорили – и хватит. – Я с замиранием сердца пронаблюдала, как он встает, нервно сдергивает рубашку, так, что пуговицы затрещали. Ох, какое же классное тело! Кажется, повторяюсь, но оно, действительно, обалденное. Кожа смуглая, гладкая, мышцы играют при каждом движении… Руки так и тянутся потрогать… И это все сегодня – мне. Кажется, я начинаю сдаваться…

– Давай-ка, поменяемся местами. – Это не просьба, и не приказ. Констатация факта. Сидела на кресле, и вот – уже на коленях у этого… этого… Вот почему красивая внешность достаётся каким-то упырям? И только в романах красота и рыцарское благородство неизменно приобретают знак равенства? Эх, тоска-печаль… Но, учитывая, что рыцарей я вообще не встречала, соглашусь и на тело. Такое горячее. И сказать бы гадость какую, да только язык не поворачивается…

– Держи. – Снял крышку с еще одного блюда, стоящего на столе. Протянул руку к моему рту, предлагая его открыть, ненавязчиво так…

– Да ну, нафиг?! Тут еще и десерт был? Почему сразу не сказал?