Ева Мелоди - Проданная монстру

– Как пафосно это прозвучало, малышка. Что же ты тогда делаешь в обществе убийцы? – кривится Давид. – Как же ты не побоялась прийти сюда?

– Я пришла ради племянницы… – произношу слабым голосом, чувствуя, как зрение начинает плыть, колени слабеют. Боже, только не это, не хватало еще в обморок перед этим чудовищем грохнуться! Это будет настоящим позором, ниже падать просто некуда!

– Как жертвенно, – холодно произносит Давид. – Ты прямо воплощение добродетели, Эрика. Если бы не знал, насколько ты изменилась с нашей прошлой встречи, пожалуй, поверил бы.

– Я не понимаю. О чем ты говоришь?

– Не догадываешься? Это становится слишком скучным. Ну что же, давай, начинай, уговаривай меня. Тебя ведь за этим сюда прислали? Что ты можешь мне предложить, Эрика?

– Я сама не знаю, зачем пришла, но видимо это было ошибкой. Мне лучше уйти…

– Слишком позорным будет бегство.

И все же я подхожу к стеклянным дверям… Но ничего не происходит, они не открываются.

– Выпусти меня отсюда! – произношу с яростью, разозлившись не на шутку. Но больше, конечно, внутри не злости, а паники. Боюсь, что начну задыхаться. Мне уже плевать насколько жалко выгляжу. Пусть это будет позором… Лишь бы уйти.

– Я удивлен, что ты вообще пришла сюда. Хотя ты сильно изменилась, судя по образу жизни, который ведешь, – как ни в чем не бывало замечает Давид.

От его слов сердце забилось часто, возбуждение пронзило все тело. Чувствую, как горит кожа, как пульсирует кровь в венах.

– Что это значит? Ты наблюдаешь за мной? Собираешь информацию? – вырывается у меня.

– Скажем так, я собрал досье на всех оставшихся членов семьи, которая засадила меня на семь лет. Да, я знаю, чем ты занимаешься, малышка Эрика. Ты модель, и довольно востребованная, успешная. Предмет вожделения многих мужчин, даже в моем окружении. И все же, меня удивляет, что ты решилась прийти ко мне, раз веришь, что я убил твою мать, и покушался на сестру. Как ты могла прийти к убийце? Не страшно?

Не знаю, что ответить. Я никогда не верила, что это сделал Давид. Когда все случилось, я была ребенком, мне было пятнадцать, а выглядела я максимум на двенадцать. «Замедленное развитие», как говорила моя бабушка, вечно недовольно качающая головой при виде меня. Я была высокой, но при этом страшно худой и плоской. У меня и месячные пришли гораздо позже моих сверстниц. В школе меня звали «скелетиной», смеялись над выступающими на спине позвонками. Пойти в модельный бизнес было для меня все равно что залезть на Эверест. Психолог настоятельно советовала это моему отцу, и он отволок меня чуть ли не силой. Первый год обучения я рыдала каждый день. Мне претило что на меня смотрят. Что оценивают каждое движение, позу. Потом привыкла. Все это и правда очень помогло. Я многому научилась. Но сейчас понимаю, что все равно то был карточный домик, и сейчас он рассыпается, перед Давидом. Он рушит мои защитные стены одним своим выдохом, взглядом.

– Я помню тебя угловатой, плоской как доска девчонкой, – будто прочитав мои мысли произносит Бахрамов. – Впрочем, ты и сейчас не отличаешься формами.

– Ты пытаешься меня обидеть? Для того чтобы подойти к тебе, женщина должна обладать яркой внешностью и пятым размером груди? – спрашиваю с вызовом.

– Нет, я не хочу обидеть тебя. Говорю, что думаю. У тебя явно не пятый размер. Но мне нравится.

И снова обдает горячей волной, будто в парилку заглянула.

– Что ж, спасибо за откровенность. А теперь позволь мне уйти!

– Нет. Я еще не закончил. Что насчет тебя, Эрика?

– Что я? Я закончила разговор!

– Я спрашиваю не об этом. ТЫ вспоминала обо мне? Хотя нет, не так. Что ты помнишь обо мне?

Вопрос звучит глубоко интимно, я словно тону в паутине его обволакивающей мужской энергетики, во взгляде темных глаз, затягивающих в бездну. Меня вдруг охватывает безотчетное желание подойти, прикоснуться к его одежде, чтобы ощутить легкий незабываемый мужской запах его тела. Это желание настолько сильное, что шокирует меня.

– Я ничего не помню… Слишком больно…

– Да, понимаю. Хорошо, тогда допивай коктейль и садись. Обсудим текущие проблемы.

Давид продолжает что-то говорить, а у меня шумит в ушах. Невольно возвращаюсь в прошлое, несмотря на свой ответ, я прекрасно поняла, о чем он спросил меня.

Невольно в голове всплывают подробности прошлого, момент, когда я увидела его впервые…

В то лето, Давид Бахрамов появился на участке нашего загородного дома под руку с Марго, и я не могла отвести от него взгляда. Он был таким красивым, большим, накачанным, загорелым. Но было что-то еще, что нельзя объяснить только красотой или фигурой атлета. Вокруг Марго всегда крутились парни, но зацепил мое воображение только Давид…

Я наблюдала за парочкой из окна своей комнаты. Они медленно шли через лужайку, направляясь к качелям, которые приказал недавно установить для меня папа. Сначала я просто злилась, что Марго решила использовать мои качели. Она насмехалась, когда их устанавливали, говорила, что в четырнадцать пора думать совсем о другом, что она уже кружила головы поклонникам… И вот сама направляется к качелям, такая красивая, стройная, с высоким хвостом, открывающим лебединую шею, в белом коротком платье, подчеркивающий потрясающий загар, который Марго привезла с Кипра…

«Почему ей обязательно забирать мое?» – кольнула тогда глупая мысль. Сейчас мне стыдно за этот случай, что жалко было качелей. Потом мое внимание переключилось на мужчину рядом с Марго. Именно мужчину. Его невозможно было даже мысленно назвать как-то иначе. Высокий, мощный, загорелый. Я завороженно смотрела, как напрягались мускулы на его руках, когда он раскачивал качели… Марго заливисто смеялась…

А потом мужчина вдруг резко посмотрел на дом, прямо на мое окно! Словно почувствовав мой взгляд! Я отшатнулась, но на миг наши глаза встретились. Я страшно переживала, что меня застали за подглядыванием, поэтому в тот вечер так и не вышла из комнаты. Отказалась знакомиться с парнем сестры. Мама корила меня. Долго разговаривала на тему сестринства. Ее очень огорчало, что мы не дружные. Что разница всего-то в семь лет для нас – как пропасть. Я кивала, давала обещания. Но знала, что никогда не смогу общаться с Марго на равных. Да и ей это было не нужно. При маме она «сюсюкалась» со мной, наедине – игнорировала. На тот момент ей было двадцать один и весь ее разум занимали мужчины, флирт с ними, разбитые сердца. Меня она звала дикаркой и считала скучной занудой.

Появление Давида многое изменило. Марго влюбилась, как мне казалось, по-настоящему. До этого я считала, что сестра неспособна на любовь, слишком для этого самовлюбленная. Но Давид… он не позволял ей крутить собой как вздумается. Он всегда был уверенным в себе, настоящий мачо: «как я сказал – так и будет». Удивительно, но Марго подчинялась.