Вера Колочкова - Темное время души

Да, так уж получилось. Дура была. Жизни не знала. Приехала из своего военного городка в большой город, в институт поступила. Радовалась, что оторвалась от сурового родительского пригляда. А в сентябре, как и полагается по законам институтской дедовщины, отправили весь их курс на картошку. Там у них с Лешиком все и случилось, она и сама не поняла – как… Может, вольный деревенский воздух ей голову закружил. Может, выпитый портвейн из бутылки, что шла по кругу. Может, песни, которые дружно орали под гитару: «Для меня нет тебя прекрасней, но ловлю я твой взор напрасно!», «Там, где клен шумит над речной волной, говорили мы о любви с тобой»! А еще если прибавить ко всей этой хмельной звуковой какофонии крепкую руку Лешика, которая лежала у нее на плече так хорошо, так основательно… И шепот его горячий в ухо – пойдем, пройдемся до реки… На лунную дорожку посмотрим…

Ага. Посмотрели, называется, на лунную дорожку. Еще как посмотрели. Да и не было никакой реки да лунной дорожки, а был только большой стог сена в чистом поле. И одуряющий запах сухой травы, и ветер, и ощущение страха и радости тела, ранее незнакомое.

Лешик потом долго и неловко извинялся, конечно. Все ж таки не просто так, а впервые это у нее было! Она его еще и успокаивала – мол, нормально все, не переживай! В конце концов, должно же было это когда-то случиться! И без того задержалась в девичестве, потому как с моими родителями не забалуешь… Папа военный, у него к жене и дочери строгий спрос. Так что тебе повезло, Лешик, в каком-то смысле! Первым у меня оказался, гордись! Нормально все, не переживай…

Нормально ли, нет ли, а только она взяла, да сразу и залетела! И не сказала никому, дурочка. Да и говорить-то некому было: кругом одни такие же студентки, девчушки-соплюшки, а родителей она до смерти боялась! Папа у нее и впрямь военным был – полковником армейским. Они с матерью всю жизнь по струночке ходили, как солдаты: шаг вправо, шаг влево – сразу под трибунал! Попробуй, скажи им… Хорошо еще, что Лешик таким порядочным оказался! Сам разглядел, что живот у нее совсем уж неприлично выпирать начал, и предложение ей сразу сделал, и родителей своих на свадьбу уломал, и руки ее попросил у отца с матерью – все как полагается, с цветами и шампанским… Правда, родителям так ничего про ее интересное положение и не сказали. А они искренне недоумевали – зачем ты, дочка, торопишься? Да, парень хороший вроде… Спокойный, ответственный, не балабол. И в армии отслужил, что для папы было решающим фактором. Любовь, что ли, у тебя такая сильная, дочка?

Пришлось тогда ей покраснеть и голову опустить – да, мол, любовь… Такая любовь, что жить без Лешика не могу. На том и порешили – ну, женитесь тогда, что сделаешь, если любовь. Святое чувство. Нельзя поперек любви идти. Так они с Лешиком и поженились, будучи первокурсниками. Потом, после свадьбы, Леся их обрадовала – внук у вас будет скоро, ждите…

Родители и впрямь очень обрадовались! Решили, что внука к себе заберут, пока молодые в институте учатся. Помогут, стало быть, молодой семье. Они с Лешиком не возражали…

Только отец внука так и не увидел – не довелось ему. На учениях машина с солдатами перевернулась и в обрыв слетела. Все живы остались, только отец да водитель погибли – не успели вовремя из кабины выбраться. Она тогда как раз на сохранение улеглась, ей и не сказали ничего! Роды-то сложными предполагались, думали, кесарить даже будут. А она сама справилась. Благо, что Кока маленьким родился – два с половиной килограмма всего. Отца к тому времени уж две недели как похоронили… Узнала, когда из роддома выписывалась: по одному только маминому виду все было уже понятно: почернела вся, постарела в одночасье, только глаза блестят лихорадочно, как у безумной. Вцепилась сразу во внука – даже ее к нему неохотно подпускала! Все твердила: «Мой Кока, мой Кока…» Это она отца всегда Кокой называла, с самой его лейтенантской юности. Поэтому и имя для ребенка им с Лешиком не пришлось выбирать – Николаем записали, в честь дедушки.

Леся сначала хотела отпуск академический оформить, все-таки ребенок маленький, да и маме одной тяжело! А только она вдруг воспротивилась – чуть ли не силой спровадила ее обратно на учебу. Езжай, говорит, к мужу, он хороший парень, семью свою строй, гнездо вей, а я тут с Кокой и сама справлюсь! Тем более, говорит, что и молоко у тебя пропало…

Так Коленька у мамы и остался. Лешик потом, конечно, спохватился, пытался его забрать – да где там! Мама не отдала уже… Ссорились они с ним тогда из-за Коли, чуть не развелись!

– …Он же наш сын, Леська, ну как ты этого не поймешь! Мой сын! Твой сын! Он должен жить с нами! Я понимаю, раньше мы не могли… Учились, жить негде было… Сейчас же все у нас есть! И работа, и жилье! Вон какая мне от бабушки квартира досталась, всем места хватит с избытком! Ну почему ты не можешь своей маме все объяснить, Леська?

– Как? Как я это ей объясню? Ты же видишь, как она к внуку привязалась, всем нутром в него вросла! Он теперь ее на плаву держит, он единственный смысл ее жизни!

– Но разве можно делать ребенка смыслом жизни? К тому же на нем выплывать?

– Не знаю… И вообще, давай вот без этих твоих психологических изысков обойдемся – что можно да что нельзя… Ты думаешь, я не хочу, что ли, чтобы сын с нами жил? Но что я могу, Лешик, пойми? Может, мне маму сразу убить, а? Что ты мне предлагаешь?

– Нет, я все это понимаю, конечно… Но должен же быть какой-то выход, Лесь… Пусть к нам тогда переезжает, все вместе будем жить…

– Я? Жить с мамой? Да никогда!

– Но почему, Лесь?

– Да потому… Ты хочешь, чтобы мы с тобой по одной струночке ходили под ее жестким приглядом? Ты мою маму не знаешь? Да она же скажет свое слово – как отрубит… Раньше, когда отец жив был, она тише воды была, ниже травы… Во всем его слушала, слово сказать боялась. А потом ее как прорвало! Такая стала командирша, только удивляться приходится! Наверное, она компенсирует так свое многолетнее подчинение, не знаю… А только мне от этого не легче, пойми! Да и ты тоже… Хочешь быть зятем-подкаблучником, да?

– Значит, ты с властной матерью жить не хочешь, а ребенок твой пусть и дальше живет с властной бабушкой, да? Таковский был? Ты что, совсем своего сына не любишь, что ли?

– Да люблю я, люблю… И маму свою люблю. Но… Что сделаешь, если все уже именно так сложилось? Да и не будет она на Коленьке свою властность проявлять, не бойся. Она его любит без ума…

– Вот именно. Без ума.

– Что ты этим хочешь сказать, интересно?

– Да ничего… Просто я сыну в глаза не могу смотреть, когда мы к твоей маме приезжаем. Будто я бросил его. Он же все понимает, не думай…

– Он что, сам тебе об этом сказал? Что все понимает?

– Да я же отец ему! Я же чувствую…