Юлия Узун - Из сказки в суровую реальность

Настоящее время

Парень заставил ждать меня совсем недолго. Он возвращается как раз тогда, когда официант приносит мне чай, а рядом ставит тарелку с печеньем.

– Но я не заказывала…

– За счет заведения, – улыбчиво перебивает меня мальчик. На его бейдже читаю имя – Аслан.

Что ж, остается поблагодарить. Я люблю турецкие курабье. Однако не успеваю взять в руки хотя бы одно, как передо мной появляется уже знакомый парень с бородой.

– Как тебя зовут?

– Хлоя.

– А я – Джан. Послушай, Хлоя, скоро откроется сезон, и повалят туристы со всех сторон. Нам нужны люди и… – Он выдержал паузу, затем продолжил: – Если тебе нужна работа, то я рад буду помочь.

– Это твое кафе?

– Нет, но я тут главный и вопросы по персоналу тоже на мне. Только что позвонил хозяину и рассказал об отличном работнике. Хасан-бей дал добро.

Я иронично усмехаюсь, ничего не могу с собой поделать.

– Черт, это неожиданно! Но… я в жизни не работала официанткой. Хотя нет… я пробовала… в России. Но не выдержала и месяца, увы.

Джан остается серьезным. Положив руки на стол, он соединяет пальцы и прямо смотрит на меня, отчего я безвольно роняю плечи.

– Тебе нужна работа, не так ли? А мне нужны люди. Не переживай, до начала сезона мы обучим тебя всему, что необходимо знать. – Он отводит взгляд в сторону, встречая новых посетителей, по всей видимости, знакомых, так как Джан улыбается им и машет рукой, как бы говоря: «Сейчас подойду». Затем вновь обращается к моей скромной персоне: – Прости за бестактный вопрос, но, сколько тебе лет?

– Все нормально. Мне двадцать девять.

– Я так полагаю, ты знаешь русский язык?

– Да, – подтверждаю. – Еще английский и немного немецкий.

– Так ты наша находка!

Джан улыбается, а я поджимаю губы. Мне не до веселья, даже если и рвется наружу, всё равно не стану этого делать. Не в том положении, чтобы блистать улыбками.

– Спасибо большое… Еще бы решить вопрос с жильем.

– Решим, – уверенно говорит Джан, затем встаёт и вновь обещает вернуться. Ему необходимо поприветствовать своих знакомых гостей.

А я за это время изучаю помещение, в котором буду работать хотя бы для того, чтобы выжить. Мои резюме разосланы, я все равно буду ждать предложений.

– Значит так, – ко мне возвращается Джан, – на работу можешь выходить уже завтра. Деньги будешь получать в конце каждого дня, идёт?

Я лишь киваю, ошарашенная от внезапного потока слов.

– Скажи, а тебя устроит комната?

– Меня сейчас устроит любое жилье.

– Отлично! Тогда я отвезу тебя к моей тёте. Если все понравится, значит, заселишься уже сегодня.

« Он шутит? – думаю я. – Перспектива ночевать на кровати намного лучше, чем в машине, пусть это будет не отель с номером люкс, а захудалая комнатёнка. Это крыша, в конце концов».

– Фатма-тейзе живет со своим мужем на первом этаже, – рассказывает Джан по дороге к ее дому. – А на втором раньше жила их дочь, но она вышла замуж и переехала в Стамбул. Поэтому комната пустует. Я уже позвонил тейзе, и она с превеликим удовольствием примет тебя.

Не нахожу слов, чтобы ответить этому человеку. За каких-то полчаса он решил две мои проблемы разом. И неужели не попросит что-нибудь взамен? Турки любят помогать людям, это бесспорно. Однако я потеряла доверие даже к этой нации. А сейчас ведома собственной интуицией, которая велит мне заткнуться и довериться Джану.

Июль 2017

Феруза на правах младшей и единственной сестренки Ремзи поехала со мной в салон делать прическу. Я так и не смогла объяснить, что хочу, поэтому ткнула в журнале на понравившуюся прическу, но впоследствии оказалась ею недовольна. Хотя Феруза крутилась вокруг меня и восхищалась:

– Чок гюзель!* (Очень красивая)

Эти слова так въелись в память, что на протяжении следующего месяца, я почти всем и на всё отвечала «чок гюзель».

Мы готовились к «ночи хны», а сама свадьба и никях* (регистрация брака) должны были состояться на следующий день. Ремзи выбрал самые удобные дни – пятницу и субботу. Я ничего не знала о турецких свадьбах, да и на русских-то гуляла только однажды: на свадьбе моего брата Влада. И никто, даже сам мой будущий супруг, не соизволил рассказать, что меня ждет. По этой причине я сильно нервничала.

К приготовлениям меня не допускали. Я лишь ездила на примерку платьев, а больше ни о чем меня не спрашивали. Сказали: «Гелин* (невеста) должна быть скромной и не высовываться до свадьбы». Мне это было только на руку. Я и без того чувствовала себя не в своей тарелке, а Ремзи почти никогда рядом не было.

В тот день на мне было потрясающее платье – ярко-красное с огромным шлейфом, который был украшен аппликациями из цветов. Жаль, что мне испортили прическу, и волосы получились немного прилизанными, ну, хоть бы пару светлых локонов оставили! Ремзи не понравился макияж. «Мне кажется, они перестарались», – сказал он, пока мы ехали в фотосалон. Естественно, у меня испортилось настроение.

Но ближе к церемонии я нашла в себе силы улыбаться. Под воздействием музыки и немного таинственной атмосферы, не удержалась от слез. И не смогла объяснить: то ли это от впечатлений и старых традиций, о которых мне рассказывали, то ли от того, что наконец-то моя мечта сбылась, и Ремзи теперь мой муж.

Во время праздника мое лицо скрывала красная вуаль, украшенная блестками и бисером. В таком виде я и появилась перед собравшимися гостями. Молодые девушки со свечами в руках двигались по кругу, обходя гостей. В этот момент моя будущая свекровь стала одной из действующих лиц, так как именно эта женщина раскрывала в качестве подарка рулон красной ткани, а гости в это время осыпали меня монетами – как символ плодородия и процветания. Мне с трудом объяснили, что подойдя ближе, я должна поцеловать руку свекрови и приложить ко лбу. Очень хорошо, что никто не смеялся над моей заторможенностью.

Во время обряда свекровь попросила меня раскрыть ладонь, но Ремзи предупредил, что я могу это сделать только после того, как она или кто-то из родственников положат золотые монеты или наденут золотые браслеты. Тут же на подносе в зал внесли сухую хну с зажжёнными свечами, и все это сопровождалось турецкой музыкой. Позже я узнала, что это символизирует зажжённое сердце, в котором как огонь зажигалась любовь к будущему мужу.

После обряда Ремзи снял с моего лица вуаль и пригласил на танец жениха и невесты.

– Вот мы и вместе – муж и жена, – с улыбкой сказал он, и я широко улыбнулась, сияя счастьем. В этот миг, когда я смотрела в любимые глаза супруга, я забыла обо всех недоразумениях, случившихся утром.

– Поверить не могу! – задыхаясь, ответила я. – Жаль, что на ваших свадьбах целоваться нельзя.