Анна Дубинская - Соль на моих губах

Я смотрю на него и краснею. Он издевается?

– Почему он был псих? – неуверенно бормочу.

– Потому что он три раза пытался совершить самоубийство, вот почему! А это значит он псих, и все его учение под большим сомнением…

– То есть, по-вашему только психи могут совершить самоубийство?

– Да! И все его учение – это…

– Это большой вклад в философию как науку! – защищаю я философа.

– Он пытался себя замочить! Думаю этого достаточно…

– А если он был в отчаянии? – неуверенно смотрю на Семёна.

– Стопарь виски и нет отчаяния. Не знала? Проверенный способ! – щелкает пальцем парень.

Все снова гогочут. А я готова провалиться сквозь землю. Щеки начинают гореть. Да что со мной такое.

– Я вижу, ты не знала про это, про то, что он был таким неуравновешенным. Я прав, Серебрякова?

– Я не, не…

– Так стоп! Брейк! Садитесь ребята! – громко прерывает меня преподаватель.

Я смотрю на Семёна. Он поджимает губы в неприязненной ухмылке. Резко отворачиваюсь и сажусь на место.

– Дашка, с ума сошла спорить с Семёном? – шипит Алла, дёрнув меня за руку.

– Не знаю. Наверное, я не в себе, – отвечаю тихо, при этом чувствую, как затылок буквально горит от его взгляда.

– Дашка, это не Ницше камикадзе, а ты! Ну блин даёшь, дорогая!

– А чего? Меня преподаватель спросил.

– Ой, Дашка, не могу на тебя, – улыбается Алла, а я лишь пожимаю плечами.

Я правда не виновата. Я просто отвечала. Да, возможно, немного смело особенно для меня. Но, ничего уже не вернёшь. Что сделано, то сделано!

Начинается лекция. Мы открываем тетради и быстро записываем все, что говорит Олег Валентинович.

Я погружаюсь в учебный процесс и к концу пары почти забываю про Семёна.

– Не расходимся, – просит Олег Валентинович. – У меня есть несколько заданий. Итак, на следующее занятие, то бишь через неделю вы мне подготовите. Первое – Миронова Елена, с вас жду эссе по теме «Биография Фридриха Ницше».

Я смотрю на девушку. Елена морщится и недовольно захлопывает тетрадь, даже не записав тему для эссе.

– Второе, – продолжает преподаватель. – Семён и Дарья, с вас презентация. Тема – «Идея сверхчеловека. Этапы и их особенности» и никаких чтобы пауков. Свои шуточки оставьте, пожалуйста, дома.

– Что? Я? – вырывается у меня от шока.

– Да, вы!

– Допрыгалась, стрекоза, – хохочет Алла.

– В смысле, я и Серебрякова? Это как? – грубовато кричит Графов с задних рядов.

– Обыкновенно. Ищете материал и готовите совместный проект. Ты уже на третьем курсе, подскажешь Дарье, как это надо делать. А она поделится с тобой своими знаниями.

Я поворачиваюсь и быстро нахожу его взгляд. Он смотрит на меня. Надо же! Я и Семён? Это же как Север и Юг, мы на разных полюсах. Чувствую, что просто не в силах долго смотреть на него, отворачиваюсь.

– Но! – возражает Семён, недовольный столь креативным решением профессора.

– Мы Высшее образование получаем, а не помидорами торгуем на рынке! – пресекает мужчина, выставив вперёд руку. – И третье. Муравьева и Липницкая с вас тоже презентация. Тема: «Так говорил Заратустра». По его книге. Остальные не расслабляемся. Читаем сегодняшнюю лекцию, буду спрашивать. Все могут быть свободны.

Студенты шуршат тетрадями и выскакивают из аудитории. Я думаю, что по-хорошему надо бы поговорить с Семёном и обсудить план действий насчёт презентации. Но боюсь подходить к нему. Мнусь около стола, нарочно медленно убирая толстый учебник в рюкзак. А когда все же решаю взглянуть на место, где сидит Семён, обнаруживаю, что его и след простыл. Он уже ушел.

– Алла, вот тебе и Человек-паук, зря я подняла руку. Впервые за всю жизнь жалею, что ответила преподавателю. Чуть со стыда не сгорела, когда он сказал, что философ псих.

Мы стоим у большого зеркала, и я пытаюсь приручить свои кудрявые волосы. Ничего не выходит, и я просто оставляю все как есть – низкий пушистый хвост.

– Да уж. К этому сверхчеловеку лучше не подходить. О точно давай будем называть его Человек-паук!

– Ха-ха-ха, – я смеюсь просто не удержавшись. – Ну зачем же так? Я его вообще никак не планирую называть. Просто Семён и все.

– Короче, м-да попала ты, сестрёнка.

– Почему? Ты что-то про него знаешь? – хмурюсь.

– Нет, не больше твоего. Один раз просто видела, как Графов спорил с кем-то. Дашка, он огонь, лучше его не злить. Он бешеный. Вот кто настоящий псих!

– Это обычная презентация по философии, я его злить не собираюсь. Да и вообще может мне самостоятельно все сделать? Ему скинуть на почту и попросить выучить материал. Все просто, – улыбаюсь, обрадованная собственной находчивости.

Тот факт, что мне придется делать совместную работу с самым известным парнем в институте меня сильно пугал. Не хотела я с ним лишний раз встречаться, сегодняшнего общения мне хватит на всю оставшуюся жизнь.

– Не знаю даже, смотри сама. Хочешь этому засранцу жизнь облегчить? Пусть сам все учит, – недовольно фырчит подруга.

– Я ещё подумаю, – задумчиво бормочу.

Мы подходим к гардеробу. Берём свои куртки и большой черный пакет Аллы с вещами для меня. Одеваем верхнюю одежду и выходим из института.

Конец ноября. На улице сегодня тепло и ещё светло. Студентов много. Большая компания девушек и парней гудит на крыльце. Мы с Аллой проходим мимо. Я даже не смотрю на них, потому что краем глаза замечаю кто они – дети из богатых семей, красиво дорого одетые девушки и холеные стильные молодые люди.

Я вздыхаю и ускоряю шаг.

– Дашка, ты обещала дать мне конспект за ту неделю. Помнишь? Принесла?

– Да, конечно, совсем забыла. Пойдем присядем на скамейку. У меня столько книг, что так быстро не найдешь.

– Пошли.

Мы располагаемся около главного корпуса на длинной скамейке. Я открываю большую сумку и ищу толстую исписанную тетрадь по истории. Вдруг в боковом кармашке звонит телефон.

– Подожди, может, бабушка звонит. Нужно ответить, – я переключаюсь на входящий и достаю свой старенький «Самсунг». Точно, вызов от нее.

– Да, бабуль.

– Даш, Даш, бабушке плохо. Она просит тебя срочно вызвать врача и приехать домой, – хнычет Маришка в трубку.

Сердце в испуге замирает.

– Что? Где вы? Дома? – я вскакиваю со скамьи.

– Даш, мы дома. Бабушка лежит с закрытыми глазами. Приезжай скорее, мне страшно.

– Господи помилуй. Только не реви, успокойся, буду через двадцать минут, вызову врача. Откроешь им двери, если меня ещё не будет.

– Даш, я боюсь. Приходи быстрее, – детский родной голос полон страха. Я переживаю за сестру. Ей всего десять.

– Не реви! Все будет хорошо с бабушкой, – я сбрасываю вызов.

Алла смотрит на меня.

– Что случилось ещё?

– С бабушкой беда. Маришка плачет. Мне домой надо. Давай завтра передам. Не расстроишься?