Екатерина Орлова - Доктор V

Наконец, он отрывается от моей кожи, и его губы снова находятся в паре миллиметров от моего уха. Горячее дыхание обжигает мою нежную кожу, пока он говорит:

– Вот что такое БДСМ, моя девочка. Это не о цепях и наручниках. Не о плетке и флоггере. Это об удовольствии, замешанном на боли. Адский коктейль, испив который ты уже никогда не станешь прежней.

Этой ночью я мастурбирую, одной рукой схватив себя за волосы, и так сильно тяну, что кожа головы горит. Кончив, я откидываюсь на подушки, и меня поражает пугающая и в то же время будоражащая потребность по-настоящему испытать то, о чем говорил Винсент в беседке.

Винс

– Она отзывчивая, – произношу я, глядя перед собой.

Идущая рядом со мной Одри цокает языком и качает головой.

– Ты ее испортишь, Винс. Она невинная девочка.

– В каком смысле невинная? – спрашиваю, глядя на подругу. – В смысле не в Теме?

– В смысле девственница, док.

Мои глаза расширяются, а мысли, смешавшись с безудержным желанием, начинают метаться. Перед глазами встает яркий образ того, что я могу – и буду – делать с невинной девушкой в своей комнате в клубе. Черт подери, да у меня уже крышу срывает от одной мысли об этом!

– Винс, мне не нравится, как загорелись твои глаза, – прерывает Одри сумасшедший поток в моей голове.

– Я ее не обижу.

– Ты ее испортишь, – повторяет она и слегка хмурится.

– Одри, я не смогу отпустить ее.

Теперь она улыбается.

– Ты же говорил, что сердце – это такая же мышца, как и все остальные. – А потом она понижает голос и пародирует меня: – И, как и любую мышцу, его можно тренировать. – А потом Одри негромко смеется. Практически впервые с того ужасного события. Ее смех еще не настолько открытый и громкий, и пока он не отражается в глазах, но это несомненно прогресс.

– А кто говорит о сердце, детка? Все мое стремление вот здесь. – Я не удерживаюсь и сжимаю свой пах ладонью, отчего Одри снова заходится смехом, потом качает головой и толкает меня в плечо.

– Ты придурок. Извращенец.

– Как и все мы, моя куколка.

Наша прогулка сегодня длится намного дольше обычного. Мы решили провести терапию, шагая по тропинкам, а не сидя в беседке. Кажется, это пошло Одри на пользу. Завершающим этапом стало то, что я сказал ей прокричать в лес все слова проклятия, которые выжигают ее душу, и она это сделала. Сила ее ненависти была настолько сильной, что она даже не могла произносить связных предложений, но кричала так неистово, как будто эти слова царапали ей горло на протяжении долгого времени. Думаю, так и было. Выкричавшись, Одри медленно побрела в сторону дома. Охрипшая, обессиленная, но как будто очистившаяся.

Вечером Одри предложила сыграть в карты. Мы расположились в кухне за столом и здорово повеселились втроем, пока разыгрывали партию за партией. А потом Одри ушла спать, а мы с Элисон остались наедине. Весь вечер я постоянно смотрю на нее. Теперь, после слов Одри, я действительно улавливаю в ней некоторую скованность, которая в ее возрасте может говорить только об одном: Эли девственница. Черт, теперь мне еще сильнее не терпится распечатать этот подарок. Я, наверное, конченый ублюдок, раз собираюсь воспользоваться неопытностью девушки, но хер я в этом признаюсь даже самому себе.

– На раздевание? – внезапно выдаю, наслаждаясь тем, как дернулась Эли. Она смотрит на меня, приподняв брови, как будто до нее не доходит смысл моего предложения. – Давай, малышка, я буду нежным. Я даже надел сегодня свои самые красивые трусы.

Подмигиваю ей, а она хихикает и снова… Блядь! Снова краснеет. Я вижу в ее взгляде неподдельный интерес, но, противореча сама себе, она качает головой. Поэтому подаюсь вперед и говорю заговорщическим голосом:

– Давай. Даже хорошие девочки делают это.

Элисон колеблется пару минут, закусывает губу и блуждает взглядом по картам, а потом задирает подбородок и решительно кивает. Попалась, умница! Я удовлетворенно откидываюсь на спинку стула и хватаю колоду со стола.

– Что-то здесь прохладно, – говорит Элисон, потирая плечи. – Пойду накину кардиган.

Я широко улыбаюсь. Моя хитрая маленькая врушка. Сам сижу в спортивных штанах и футболке, с босыми ногами, потому что благодаря камину в домике даже жарковато. Но я решаю поддержать ее игру, потому что она немало удивится, когда я стащу штаны и там не окажется моих самых красивых трусов. Да и любых других. А сегодня я точно собираюсь показать ей, что ее ждет.

Первую партию я выигрываю, потому что хочу, чтобы серый кардиган, который прячет от меня желанное тело, слетел к чертям с нежных молочных плеч. Вторую слегка поддаюсь ей, в расплату стягивая футболку. Делаю вид, что сильно огорчен, но я вознагражден жадным взглядом, который блуждает по моему телу, очерчивая каждую мышцу и татуировку. Мне даже становится немного жарко от этого взгляда. Следующую партию проигрывает Эли и с некоторым колебанием и поглядыванием в сторону коридора стягивает футболку. Я резко втягиваю воздух. Несмотря на то, что уже видел ее голой, и то, что ее грудь упакована в простой хлопковый лифчик черного цвета, я дурею при взгляде на нее. А вообще, зачастую наличие одежды будоражит гораздо сильнее, чем ее полное отсутствие. Потому что тебе хочется хотя бы одним глазком заглянуть туда, чтобы увидеть, что кроется под тонкой тканью. Я смотрю на ее грудь и буквально вижу, как напрягаются соски. И это усиливает мое неуемное желание. Элисон слегка ерзает от смущения, а потом смотрит на меня.

– Продолжим?

–А кто-то азартен.

– Кто-то хочет реванш, – отвечает она с вызовом.

– Ну держись, маленькая моя. Будет тебе реванш.

Следующими на пол летят ее штаны и носки один за другим. Я веду себя как джентльмен, а потому позволяю ей скинуть по одному носку за проигранную партию. А дальше наступает самое интересное. Маленькая азартная мисс ерзает на стуле, сидя только в нижнем белье и глядя на меня то ли с ужасом, то ли с предвкушением. Она периодически бросает взгляд на коридор, как будто боится, что оттуда вдруг выйдет Одри и пристыдит нас. Ох, Эли, знала бы ты, что умеет вытворять Одри и в каком виде я ее порой наблюдал, то не боялась бы так. В старые времена Одри, возможно, даже присоединилась бы к нам.

– Может, переместимся в спальню, если тебе неловко, Эли? – спрашиваю, и от возбуждения, которое я уже даже не скрываю, у меня слегка охрип голос. Уже час воздух над столом так искрится и разгорячен, что дальнейшее сокрытие моего желания становится просто бессмысленным. Если не сказать смехотворным.

– Пожалуй, наверное, стоит, – отвечает она. – Чтобы не разбудить Одри.

Да-да, моя девочка, именно с этой целью. Но ты же помнишь: я поддерживаю твою игру. Элисон подхватывает свои вещи с пола, в который раз демонстрируя мне свою затянутую в хлопковую ткань округлую попку, и я практически стону, потому что член болезненно дергается в штанах. Я не могу и не пытаюсь скрыть эту реакцию. Мазнув по моему паху взглядом, Эли быстро отворачивается и прикусывает губу. Черт, именно между этих губ я и хочу оказаться. Желательно прямо сейчас.