Татьяна Купор - И расцветает любовь

Внезапно щеку обожгло болью. Лина не сразу поняла, в чем дело. Только потом, когда жених грубо толкнул ее к двери, осознала, что получила пощечину. Чувство разочарования и обиды хлынуло в сердце. Да что он о себе возомнил! Сначала подстроил так, что она упала, теперь вздумал руки распускать! Слезы застилали глаза. Смотрела ему вслед до тех пор, пока он не исчез совсем. Кто-то проходил мимо, слышались разговоры, но все почему-то обходили ее стороной и никто не пытался помочь.

Как в тумане она выскочила на улицу, едва не споткнувшись о высокий порог. След от удара все еще жег щеку пламенем, хотелось скорее подставить ветру пылающее лицо, чтобы ощутить прохладу и высушить слезы.

Чьи-то руки успели подхватить ее прежде, чем она упала на холодный асфальт. Жаркие ладони согрели пальцы, внезапный порыв ветра вырвал из забытья.

– Лина! Вы меня слышите?

Ее имя прозвучало как музыка. Придя в себя, она увидела Германа, его взволнованное лицо – совсем близко. Невольно отметила эти глаза – задумчиво-печальные, голубые, с серебристым отливом. Стала молча его рассматривать, пытаясь понять, действительно ли он сейчас рядом или это всего лишь плод ее фантазии.

Он пригладил ее волосы, осторожно коснувшись уха подушечками пальцев.

– Это ты, Герман? – спросила, не веря.

– Да, я.

Совсем забыла: Альберт ведь говорил, что верный поклонник уже ждет ее с цветами. Порывисто прикоснулась к его губам, на которых тут же расцвела улыбка. Она обрадовалась тому, что он рядом. Больше, чем ожидала. И не могла понять, откуда взялось это чувство.

– Где мы?

– Возле театра.

Действительно, они сидели на лавочке совсем недалеко от здания. Она обернулась и натолкнулась взглядом на коричневую дверь. В голове замелькали воспоминания. Только сейчас до сознания дошло, что Альберт ударил ее на глазах всей труппы. Ну да, это же очевидно! Репетиция закончилась, коллеги засобирались домой, а тут такая сцена!

– Ты выбежала испуганная и заплаканная, – ворвался в ее мысли голос Германа. – Споткнулась и чуть не упала. Что случилось?

Смотрела на него, не зная, что ответить. Скажет правду – еще подумает бог весть что… А врать она не умеет.

– Спасибо, что так вовремя оказался рядом.

– Рад был помочь.

Ангелина поежилась: холодный ветер забрался за воротник. Герман, заметив, что она замерзла, тут же снял с себя шарф и заботливо им укутал, затем застегнул пуговицы на ее пальто. Ангелина и не думала сопротивляться – так хотелось ей в эти минуты чьей-то заботы.

– Надеюсь, все будет в порядке.

– Да, будет, – ответила она, хотя и не была в этом уверена. Перед глазами снова замаячило искаженное яростью лицо Альберта, в ушах зазвучал его голос, полный злости, и по телу пронеслись ледяные мурашки.

Достала зеркало и мельком посмотрела на свое отражение. Лучше бы она этого не делала, только расстроилась. Тушь растеклась, помада размазалась, волосы растрепались. Какой ужасный вид! Достала платочек и быстро убрала остатки макияжа. Впрочем, это не особенно помогло: лицо все равно осталось грустным.

Она встала и направилась в сторону парка, прилегающего к театру. Герман последовал за ней.

– Если тебе хочется побыть одной, так и скажи, – донесся до нее его голос. – Я уйду и не буду мешать. И нисколько не обижусь.

«Больше не надо ждать меня у театра и дарить цветы. И забудь про свое предложение. Между нами ничего нет и быть не может. Никогда. К тому же мой жених к тебе ревнует. Так что оставь меня в покое и больше не приходи!»

Именно это собиралась Ангелина сказать Герману. Подбирала слова, когда спускалась по лестнице в холл. А потом получила пощечину от Альберта и словно очнулась от сна, взглянула на мир по-другому. Поняла, что нет смысла цепляться за то, что не приносит счастья, и что нужно ценить подарки судьбы. Даже если этот подарок – общение с обычным невзрачным учителем математики…

Остановилась на миг и, поддев острым носком сапога пожелтевший листочек, ответила:

– Ты не мешаешь. Наоборот, мне очень нравится с тобой общаться.

А потом взглянула в его глаза: оттуда, из глубины души, лился тихий и добрый свет, и на сердце вдруг стало легко-легко. Словно догадавшись о ее чувствах и пытаясь продлить приятные мгновения, Герман протянул ей букет нарядных гербер, на которые девушка, задумавшись, до сих пор не обращала внимания. Тонкий цветочный аромат с нотками карамели перемешался с октябрьской свежестью. Осенний день больше не казался серым и унылым. Срывался мелкий прохладный дождь, молодой человек раскрыл большой зонт. Теперь они шли не спеша и наслаждались красотой природы. Ангелина по-детски перепрыгивала лужи, а Герман шел прямо по ним, чтобы ни на шаг не отступать и не лишать ее укрытия. Вот так, идя вдвоем под зонтом, они ощущали особенную близость: мир вдруг стал каким-то другим, ярким и гармоничным, а осень наполнилась тихим счастьем.

Некоторое время гуляли молча, слушая шум дождя и шелест листьев. Эта музыка легко касалась их душ, принося долгожданный покой и умиротворение. Ей казалось, что вместе с каплями, падающими с крыш, уходит все плохое и неприятное. Как же завораживала картина: город отражается в лужах, и по ним плывут разноцветные листья! Особенно выделялись кленовые: оранжевые, желтые, красные, красивой формы – пять продолговатых уголков. Она улыбнулась и взглянула на букет. В нем снова была записка со стихами. Ангелина развернула ее и прочитала, затаив дыхание:

Твой мир, наполненный огнями,

И притягателен и чужд.

Но вот взмахнула ты руками –

И он стал частью наших душ.

На сцене снова ты блистала

И приводила в трепет зал.

И мое сердце замирало,

И голос твой мне слух ласкал.

За что ж судьба мне дар послала?

Ведь я тебя всю жизнь искал.

Ангелина представила себе, как Герман сидит за столом и хмурится, пытаясь облечь мысли в слова. Интересно было бы застать его в этот момент, понаблюдать, как он пишет стихи. Ведь, судя по всему, в минуты творчества он думает о ней…

– Давно ты сочиняешь? – полюбопытствовала она.

Герман задумался.

– Около двух месяцев, кажется.

– Хм. У тебя хорошо получается, – отметила она, вогнав его в краску.

– Спасибо.

Снова замолчали. Внезапно он извлек из сумки толстую книгу и протянул ее Ангелине. «Сергей Есенин. Стихотворения», – прочитала она заглавие.

– Недавно увлекся творчеством этого поэта, – пояснил Герман и вдруг остановился. Девушка тоже замерла. Он смотрел на нее серьезно и спокойно. – Знаешь, до встречи с тобой я был обычным учителем математики. Каждое утро просыпался с таким нежеланием идти на работу, что становилось тошно, а вечером с таким же нежеланием ложился спать, потому что утром опять на работу. Но многое изменилось с тех пор, как я тебя увидел на сцене.