Татьяна Ковалева - Мери Поппинс для квартета

И к тому же они грохотали, демонстрируя всю красоту голосов. Дело хорошее, но романсы.

Не люблю такое, вот правда. Не надо отчаяние громыхать. Его проживать надо по-другому.

– Если ты еще раз повернешься ко мне спиной, когда я пою, и начнешь смеяться – я развернусь и просто уйду, – тихо проговорил Сергей, внезапно прекратив петь.

Не знаю, как остальные, а я вздрогнула от неожиданности.

Пение оборвалось, сбилось и погасло. Музыка продолжала играть что-то сложно-симфоническое, но разом осиротевшее.

Ну надо же. Ждала-ждала, а взрыв пропустила. Сергей замер у микрофона, Лев стоял к нему спиной. Злой, напряженной спиной.

Иван торопливо щелкнул мышкой – вырубил минусовку. Артур потер глаза и щетинистый подбородок. Теноры переглянулись удивленно и встревоженно. Лев, к которому и была обращена данная тирада, только зло усмехнулся.

А Сергея прорвало.

– Меня позвала Зоя четырнадцать лет назад – проект надо было спасать, все было готово, только Вадик от вас отказался. Я согласился, хотя… и работа имелась, и проект собственный. Ладно, я не жалею. Много лет – и все просто замечательно. Но… Я ушел. Вчера меня позвал Олег. Потому что… проект снова надо спасать. И вот что я вам скажу – я могу это сделать. Но взамен я требую уважения. Потому что… невозможно по стольку часов работать, петь, жить бок о бок – и встречать такое откровенное хамство.

Он обвел всех бешеным взглядом – и замолчал! Ты ж моя умница! Высказался наконец! Выпустил ярость и обиду. Хорошо, потому что иначе нельзя. Просто задушит.

– Уважения, говоришь? – Лев медленно развернулся к нему. Взгляд совершенно бешеный, глаза просто черная пропасть, даже зелень исчезла. – Какого уважения ты хочешь, если решил развалить группу? И упорно, целый год над этим успешно работал? Если действовал только всем во вред?

– Что? Ты придурок конченый.

– Ты хотел уйти из группы, – упрямо повторил Лев.

И я поняла, что он свято в это верит.

– Ты совсем на голову не здоров? Да?! Я… Я – во вред?

– И Ваньку хотел с собой прихватить, чтоб он тебе партии расписывал. Правда же, с ним на бэк-вокале работать не просто комфортно, а вообще божественно.

– Ты совсем спятил? Я что – чемодан с ручкой, чтобы меня «прихватывали»? – возмутился блондин. – И, Лев, я тебе могу сказать, что ни одного подобного разговора со мной Сергей не заводил.

– Ты его покрываешь!

– Зачем?

– Я точно знаю, что он хотел сделать. И работать с ним после этого…

– Ну да, конечно! – зарычал Сергей. – Я и против десяти лет своей жизни пойду, и против вас всех, и против Томбасова, с которым мы друзья… И против памяти Зои. И Ваньку за собой потащу. И всех подставлю.

– Да ты о сольнике договаривался у нас за спинами!

– И что ж его не провел, а? У меня ж год на это был.

– Погодите, мужики! – Артур наигрывал на колене какую-то мелодию. – Жаль, что сразу не поговорили еще год назад. Но… Лев, вот я не в курсе совершенно. А у нас с Ванькой друг от друга секретов нет.

– Да ты весь прошлый год такой был, что ничего не видел вокруг из-за своего развода. Только страдал да бухал.

– А в морду? – тихо-тихо спросил Артур.

– Так правда же.

– Откуда инфа пошла-то? – Иван смотрел расстроенно.

– Да вы вообще вокруг себя ничего не видите!

– Один ты бдишь, – взорвался Сергей. – Сам хрень придумал, сам застрадал, сам группу развалил.

– Да пошел ты!

И Лев выскочил, громко хлопнув дверью.

– Мама, а они помирятся?

Мы сидели втроем на террасе, рассматривая золотистый закат, ласкающий липы и дубы, что окружили особняк. Клео подумала – и забралась к Маше поближе, поближе к теплу. Уткнулась мордой в живот и тихонечко муркнула: «Не расстраивайся, не надо!»

После того как Лев выскочил, раздался рев мотора, завизжали колеса.

– Твою ж, – подвел итог репетиции Артур.

– Парни, я правда… – растерянно проговорил Сергей. – Вот правда, чем хотите, клянусь. Я не…

– Может, он подумал, что ты хочешь переметнуться к Туру в его проект с драконами? – предположил Артур. – Тебя же туда звали.

– Ну, спел я за всех драконов, – нахмурился Сергей. – Кстати, сначала предполагалось, что за них будет петь наша группа в полном составе. Я же договорился.

– А я партии расписывал, – вздохнул Иван, – но это же никому не помешало.

– Скажи еще, что ты там и бэк-вокал работал!

– Нет. Я хотел, и Павел Тур предлагал, но Сергей сказал, что не стоит.

– Я боялся Ваньку подставить. Не хотел, чтобы Лева на него окрысился.

– А вот мне сказать? – возмутился Артур.

– Да тебе не до того было, брат.

– Это точно. – Глаза Артура погасли, словно кто-то выключил лампочку.

На этом они и ушли. То ли ловить Льва и приводить его в чувство, то ли… Ох, чует мое сердце, придут они завтра больные и без голосов. На самом деле, алкоголь как семечки противопоказан для хорошего вокала. Хотя, может, нарушение всего и сразу пойдет им на пользу?

Будем надеяться.

Я задремала в кресле-качалке, как вдруг почувствовала, что меня укутывают в плед. Почувствовала тепло рук и бессознательно потянулась к ним, настолько уверенными и сильными они мне показались, а я была так растеряна всем, что происходило вокруг…

– Ма-а-а-а-а, – услышала я голос дочери – и проснулась.

– Добрый вечер, – хрипло, должно быть, со сна поприветствовала я господина Томбасова, наслаждаясь этими случайными прикосновениями.

– Добрый, – откликнулся он точно таким же хриплым голосом, замирая.

– МР-Р-Р-Р-Р? – поинтересовалась у меня царица Клеопатра, поднимаясь на коленях у дочери, выгибая спину и неторопливо выпуская когти сначала на одной лапке, потом на другой.

Хищницу нашу явно возмутило подобное беспардонное нарушение моего жизненного пространства.

Скорее всего, господин Томбасов, как и положено таким бруталам, был человеком беззаветной храбрости, но… увидев нашу кошку, да еще и не в духе, отскочил от меня с каким-то странным звуком. Хотя, может быть, не от меня (это было бы обидно), а от моей защитницы.

– Мр? – нежно спросила у меня победительница и королева.

«Порвем? Или пусть бежит?»

Я улыбнулась. Погладила мою защитницу.

– Ох ты ж. – Мужчина с опаской смотрел на кошку. – Я вот… еще девочке плед принес.

Мда, наша совершенная черно-розовая Клео, нежная и плюшевая снаружи, сталь и огонь внутри, производит на неподготовленного человека… странное впечатление. Это недовольное выражение лица, ушки-военные локаторы, горящие огнем янтарные раскосые глаза. Мы не обижаемся, а Клео с поистине царским достоинством принимает всю убогость человеческого сознания. Только еще больше морщит мордочку и тяжело вздыхает.