Лариса Куницына - Рождество в Фогвуде

– Просыпайся, солнышко. Подъезжаем.

Я вздохнула, потянулась, насколько позволяло небольшое пространство на заднем сидении автомобиля, и только потом нехотя открыла глаза. Джеймс сидел рядом и смотрел в окно. Ничего интересного там не было. Разве что серое небо стало тёмно-серым, а яркие, освещённые праздничной иллюминацией лондонские улицы сменились тусклыми полями, расчерченными широкими полосами недавно выпавшего снега. Я снова вздохнула и перевела взгляд на мужа. Это зрелище было куда приятнее. Я снова подумала, как идёт ему широкополая шляпа, как у гангстеров в старых фильмах. Впрочем, ему всё идёт… Я снова опустила голову ему на плечо. Он поправил рукой в чёрной лайковой перчатке сползший мне на колени тёплый плед.

– Выспалась? – тихо спросил он.

– Нет, – пробормотала я. – Часа на заднем сидении автомобиля, даже такого просторного, мало. К тому же у меня затекла шея. Может, заедем в Фогвуд перед тем, как ехать в гости?

– Нет, мы же всё решили, – твёрдо возразил он.

– Ты всё решил, – ворчливо уточнила я и снова посмотрела в окно. Картина показалась мне ещё более унылой. – На улице холодно, Оуэн? – спросила я у водителя.

– Сегодня теплее, чем вчера, мэм, – с готовностью ответил он. – Хотя утром трава хрустела под ногами от инея, но к вечеру снег слегка подтаял. Завтра обещают хороший снегопад. Как раз к Рождеству.

– Отлично, – я вздохнула в третий раз.

Ещё этим утром мы были в Египте, где на берегу тёплого моря шелестели на ветру веерные листья пальм, а вдоль кромки прибоя бегали в крошечных шортиках и символических маечках или без оных загорелые и длинноногие постояльцы дорогих отелей. Выехав из отеля, мы два часа добирались до Каира, потом сели на самолёт до Парижа, несколько часов ждали пересадки и, наконец, вылетели в Лондон. И всё это время я промаялась от желания хоть на полчасика уснуть, но мне это так и не удалось. Лишь разместившись в салоне автомобиля, который ждал нас вместе с водителем в аэропорту Хитроу, я, наконец, смогла расслабиться. Положив голову на плечо мужа, я сонно смотрела на расцвеченные яркими огнями улицы, которые вскоре слились для меня в один солнечный водоворот, и я уснула, даже не заметив, когда он достал плед и укутал мои ноги.

Я снова покосилась на него. Конечно, он улыбался. Он выспался в самолёте и даже немного поспал в кресле в аэропорту, когда мы ждали пересадки в Париже. И теперь он возвращался домой, получив изрядную порцию впечатлений, адреналина и жаркого солнца. К тому же в ноутбуке его ждала папка с файлами, содержащими фотографии запылённых стен какой-то гробницы, осколков камней и сложной мозаики сложенной из них надписи на непонятном языке, а также путаные заметки, из которых он надеялся сделать интересную статью для археологического журнала. И наверняка долгие дни за компьютером в окружении блокнотов и книг он предвкушал не меньше, чем уютные вечера у камина в компании родных, обалдевших от счастья снова лицезреть его высочество дома.

Но сейчас мы ехали не домой. С корабля на бал, мы неслись в соседнее поместье Олдфилд, где сестра Джеймса Дэбби и его старый друг Кристофер Брэдли собирались объявить о своей помолвке. Однако важность и торжественность этого события не могли избавить меня от неутолимого желания забраться в тёплую постель и, закрывшись с головой одеялом, уснуть, оставив все дела на потом.

Его длинные ресницы, так хорошо заметные в профиль, дрогнули, и он немного виновато взглянул на меня.

– Согласись, дорогая, если мы поедем в Фогвуд, тебе не захочется больше никуда ехать. Ты будешь смотреть на меня с такой мольбой, что моё каменное сердце дрогнет. А наутро мне придётся объясняться с Дэбби, почему мы не приехали на её помолвку. И прежде чем я смогу вставить пару слов о том, что мы добирались из Египта с пересадкой в Париже, а ты не можешь спать в самолёте, она припомнит мне все мои реальные и вымышленные грехи за всё время знакомства.

– Соглашаюсь. На воспоминания только о реальных грехах у неё уйдёт не меньше недели, и ты пропустишь Рождество, – обиженно проворчала я и, отодвинувшись, откинулась на спинку сидения.

Он рассмеялся. Моё сердце было совсем не каменным и дрогнуло при первых же звуках его смеха. Я снова вернулась к нему, а он, закинул руку мне на плечо и прижался щекой к моему виску.

– Не отчаивайся, дорогая. В Олдфилде для нас приготовили комнату, и у тебя будет время отдохнуть, пока соберутся остальные. К тому же чужаков не будет, так что можно не усердствовать с нарядом.

– То есть, ты разрешишь мне не надевать вечернее платье? – недоверчиво уточнила я.

– А разве ты не положила его в отдельный чемоданчик вместе с туфлями, косметикой и ночной сорочкой? – нахмурился он.

– Можно было не спрашивать, – разочарованно пробормотала я.

Тем временем мы подъехали к воротам, которые начали медленно открываться. Впереди уже светился огнями большой особняк в стиле короля Георга, и выглядел он куда более гостеприимно, чем несколько месяцев назад, когда я побывала здесь впервые. Пока мы ехали к нему, я осматривалась по сторонам, чувствуя изменения, которые произошли с этим местом с тех пор. Внешне мало, что изменилось, разве что подъездная аллея была выметена, но пропало то ощущение запущенности и уныния, которое накатывало здесь раньше. Сразу чувствовалось, что в Олдфилд вернулась жизнь. И пусть стены всё ещё были испещрены трещинами и ссадинами обвалившейся штукатурки, зато окна нижнего этажа сияли гостеприимным золотистым светом, а на высоких входных дверях зеленел украшенный золочёными орехами и красными лентами рождественский венок.

Оуэн аккуратно обогнул посыпанную снежком клумбу и подъехал к крыльцу. Дверь тут же распахнулась, и по ступеням спустился высокий слегка сутулый человек в ливрее. Джеймс, не дожидаясь его, распахнул дверцу, и вышел из салона.

– Добрый вечер, сэр, мэм, – улыбнулся слуга и, обогнув машину, распахнул дверцу с моей стороны.

– Добрый вечер, Уолтер, – улыбнулась я.

– Привет, – кивнул Джеймс. – Возьмите из багажника маленький коричневый чемоданчик и клетчатый саквояж. Остальной багаж Оуэн отвезёт в Фогвуд.

– Хорошо, сэр, – кивнул Уолтер, выполняя указание. – Для вас приготовлена спальня на втором этаже восточного крыла. Я отнесу вещи туда.

Мы поднялись по ступеням и вошли в холл. Я невольно замерла, глядя, как он преобразился. Может, на самом деле отсюда всего лишь убрали мусор и старые коробки, которые громоздились кучей у стены, отмыли хрустальную люстру и навели блеск на высокие белые колонны, но этого было достаточно, чтоб вестибюль засверкал сдержанной роскошью.