Лариса Куницына - Принц на «Ламборгини»

Я Лара. Лара Милфорд. Лара – это производное от Ларисы. А Милфорд… Это фамилия моего отчима Гордона. Он хороший человек, и сам предложил удочерить меня, хотя я приехала в Англию совсем не ребёнком. Он сказал, что с английской фамилией мне будет легче устроиться здесь. И был прав. Я была благодарна ему за заботу, хотя по-настоящему оценила её гораздо позже. И вот теперь я Лара Милфорд.

Я окончила Лондонский университет Метрополитен. Экономика и финансы не слишком меня привлекали, но Гордон мудро заметил, что занимаясь историей, много не заработаешь. В конце концов, за обучение платил он, и это давалось ему нелегко. Он всеми силами старался поставить меня на ноги, и я не могла его подвести. Потому я добросовестно училась, получила диплом экономиста и нашла место менеджера в одной из лондонских компаний, занимающихся маркетингом. Работа не пыльная, но довольно скучная, и денег мне хватало лишь на то, чтоб снять на двоих с подружкой маленькую квартирку на верхнем этаже старого многоквартирного дома в центре Лондона, покупать в супермаркете органические продукты, в аптеке – органическую косметику, прилично одеваться на распродажах и дважды в неделю ходить в небольшой спортзал на соседней улице.

Довольно долго единственной отдушиной для меня была возможность вечерами бродить в Интернете в поисках материалов по истории Англии. Ничего общего с академическим курсом, о котором я когда-то мечтала, в основном леденящие кровь истории о привидениях, описания старинных замков и кровавых заговоров, а заодно разрозненные статьи о кельтах. Начитавшись до одурения всякой чуши о древней магии и прочих предрассудках, я включала кельтскую музыку и валялась на тахте, наблюдая за странными и пугающими образами, проплывающими в голове, вспоминая обрывки старых легенд и сочиняя душещипательные сюжеты, которые даже не собиралась записывать.

Такая жизнь казалась мне вполне приемлемой альтернативой той, что мне пришлось вести до приезда в эту страну. Впрочем, об этом как раз вспоминать не хотелось. Хотелось забыть, и я знала, когда мне это удастся, я выберусь из своего болота и начну жить на всю катушку. Что под этим подразумевалось, я даже не думала, просто жила, наблюдая за собой и своими мыслями, пока однажды не случилось то, что снова изменило мою жизнь. Я встретила Тома.

Это случилось, когда я, отказавшись от мечты в этом году купить подержанную автомашину, отправилась в отпуск. Не в Венецию или Париж, всего лишь в Хэмпшир, где я сняла в отеле небольшой уютный номер с видом на море и снова погрузилась в свои грёзы.

Я бродила по берегу в белом льняном платье и соломенной шляпке. В волосах у меня была голубая лента, а сандалии из позолоченных ремешков я предпочитала нести в руке, оставляя на краю прибоя мокрые следы босых ног. Я искала ракушки и гладкие камушки, а потом, полюбовавшись, бросала их в море. И смотрела на волны, и слушала крики чаек. И мне совсем не было одиноко. Волны мягко смывали с моей души печаль и тревоги, и мне казалось, что я готова к чему-то новому, светлому и яркому.

Том появился неожиданно. Он просто подошёл и встал рядом со мной, такой изящный, в белых брюках, полосатой футболке с щёгольской красной косынкой на загорелой шее. У него были светлые, чуть вьющиеся волосы и ярко-голубые глаза с длинными ресницами. Он был не красавчик, скорее забавный, с тонкой светлой, как у девушки, кожей и россыпью веснушек на тонком аристократичном носу.

– Меня пригласили на пляжную вечеринку, – смущённо сообщил он. – Но без девушки идти неудобно. Вы составите мне компанию?

Он смотрел на меня исподлобья, слегка испуганно, словно сам поражённый своей наглостью. Я подумала тогда, что он совсем мальчишка, и мне показалось это забавным. И неожиданно я согласилась. Я была уверена, что в моей жизни что-то изменилось в лучшую сторону, и ничего плохого случиться уже не может.

А когда я увидела его сверкающий красным лаком спортивный автомобиль, у меня появилось стойкое ощущение, что я стою на пороге какого-то великого приключения, которое просто нельзя упустить. И я, забыв свой прежний безрадостный опыт, снова ринулась в этот странный водоворот неожиданных событий и перемен.

А неожиданностей меня ждало много. Мой новый знакомый оказался не таким уж юным, лишь на два года младше меня. Он тут же вовлёк меня в череду вечеринок на пляже и у чьих-то освещённых разноцветными лампочками бассейнов. Потягивая коктейли и ощущая приятную лёгкость в голове, я слушала его болтовню, и скоро уже знала, что он младший сын состоятельного джентльмена сэра Артура Оруэлла баронета, живущего в огромном красивом поместье Фогвуд в графстве Саффолк. Мой новый друг Том был примерным сыном, окончив экономический факультет Оксфорда, он в поте хорошенькой мордашки помогал отцу заправлять семейным бизнесом, основанным их предком в середине девятнадцатого века, когда энергичный сэр Руперт Оруэлл приобрёл на семейные деньги два чудесных чайных клипера и занялся весьма прибыльным делом – экспортом чая. С рассеянной улыбкой я слушала о том, как один из клиперов затерялся где-то между Явой и Ливерпулем, а второй позже сгорел у пристани Феликстоу, когда в грозу молния угодила в его высокую мачту. Но начало семейного бизнеса было положено, и неунывающий сэр Руперт приобрёл чайные плантации на Шри-Ланке, потом очень выгодно их продал и расширил бизнес, закупая элитные сорта чая в Китае, Индии и на Цейлоне.

Чайный поток, направляемый твёрдыми руками его потомков, тёк в Англию не иссякая, в тяжёлые годы превращаясь в ручеёк, а в годы процветания увеличиваясь до полноводной реки. В данный момент, о котором Том рассказывал с особым воодушевлением, этот поток напоминал широкий оросительный канал, стабильно текущий по укреплённому цементными плитами ложу. И поблескивающая на мизинце его правой руки золотая печатка с бриллиантовой монограммой подтверждала его надёжность.

В Лондон мы вернулись вместе и разъехались по своим квартирам, но в моей жизни уже что-то изменилось. У меня было совсем немного времени для свиданий с новым другом. Я начала беспокоиться о том, что могу потерять этот шанс, как вдруг он пригласил меня в роскошный ресторан и, посреди обеда внезапно оборвав сбивчивую болтовню о каких-то знакомых, покраснев до корней золотистых волос, выставил передо мной маленький бархатный футляр.

Я ошалело смотрела на загадочно мерцающий в чёрных складках бриллиант, а он бормотал что-то о том, что мне совершенно незачем портить зрение, просиживая часами за компьютером в этом дурацком офисе, когда можно более приятно проводить время. Спорить я не стала. Испытав непродолжительные муки совести и философски уточнив про себя: «Какого собственно чёрта?», я вытащила перстень из футляра и надела его на палец. И мне показалось, что он мне очень идёт.