Тилли Коул - Братья Карилло. Обретая надежду

Эльпидио…

Я моргнула и лишь тогда поверила, что человек, с которым я хотела познакомиться столько лет, и в самом деле стоял сейчас прямо передо мной. Я забыла, как дышать, говорить, двигаться, да и все остальные естественные человеческие действия стерлись из памяти.

Эльпидио опустил голову, избегая моего взгляда, но я знала: он заметил, что я здесь. Все его тело напряглось, словно бы мужчина готовился сбежать.

Я не могла произнести ни слова, лишь наблюдала, как вздымалась и опадала его широкая грудь. Затем, нарочито медленно, он выдохнул через нос и поднял голову.

Я чуть не отшатнулась.

Он казался… темным. Я не смогла подобрать другого слова, чтобы его описать. Мрачный, весь в татуировках, но все же необычно… прекрасный.

Эльпидио притягивал взор, как и его скульптуры, и когда он бросил на меня пронзительный взгляд почти черных глаз, я лишь судорожно вздохнула.

Он пристально разглядывал меня с ног до головы, и я ощутила, как ослабли колени, сердце затрепетало в груди, а по телу прокатилась дрожь. Я думала, что у меня подогнутся ноги.

«Итальянец», – решила я. Остин оказался прав. Эльпидио определенно походил на итальянца.

Мы стояли неподвижно, не зная, что сказать. Казалось, так пролетело несколько минут.

Наконец, пытаясь сохранить хоть каплю профессионализма, я скинула с себя оцепенение и шагнула вперед, робко протягивая руку.

– Здравствуйте… – хрипло проговорила я. Эльпидио по-прежнему мрачно смотрел на меня, пронзая взглядом темных глаз. – Я Элиана. А вы… должно быть, Эльпидио?

Через миг я заметила, как он побледнел и опустил глаза, уставившись в пол; каштановые волосы длиной до плеч тут же скрыли лицо. Он хранил анонимность. Вин говорил мне, что любое признание таланта или просто узнавание вызывало у него неловкость. Наставник явно не лгал.

– Все в порядке, – поспешно продолжила я. – Я куратор вашей выставки. И никому не скажу, что вы здесь. И, если вы пожелаете остаться неузнанным, я морально обязана защитить вашу анонимность.

При этих словах Эльпидио, казалось, немного расслабился, и, глубоко вздохнув, поднял голову и откинул с лица длинные волосы.

Теперь я видела его отчетливей. Черты лица казались довольно резкими, а на левой щеке, прямо под глазом, я заметила татуировку – черное распятие. Одним своим видом он просто кричал об опасности.

Эльпидио оценивающе рассматривал меня, словно не доверял мне, да и всем остальным, если на то пошло.

Внезапно он подался вперед и сжал мою руку. И я почти перестала дышать, прикосновение его ладони просто обжигало. Я уже и забыла, что протянула ему руку в знак приветствия, слишком очарованная взглядами, в которых не было притворства, и молчаливым нравом.

– Элиана, – резко проговорил он. И при звуках его хриплого тягучего голоса сердце пропустило удар.

– Эльпидио, – взволнованно проговорила я. – Не могу выразить, как я счастлива, наконец, с вами познакомиться. – Я затаила дыхание.

Он поджал губы, словно мой восторг его вовсе не трогал или попросту раздражал. Точнее было трудно понять.

Прочистив горло, я отпустила его руку и указала на создаваемую выставку.

– Ну что вы думаете? – нервно спросила я, голос едва заметно дрожал. Я подошла к нему ближе, чтобы взглянуть на галерею. – Я страстная поклонница вашего творчества, и для меня возможность создать эту выставку похожа на сбывшуюся мечту.

Эльпидио ничего не сказал, и я повернулась к нему. Когда наши взгляды встретились, он, словно выражая недовольство, сузил темные глаза. И от его пристального внимания по телу прокатилась волна жара. Я почувствовала, как запылали щеки.

– Что-то не так? – спросила я, нервно проводя рукой по длинным волосам.

По лицу Эльпидио по-прежнему ничего нельзя было прочесть. Он лишь еще сильнее сузил глаза. А потом вновь перевел взгляд на галерею и медленно наклонил голову, внимательно что-то разглядывая.

Приняв ту же позу, я попыталась проследить за его взглядом, чтобы понять, что же он изучал.

Эльпидио вновь посмотрел на меня, и на миг показалось, что я видела его раньше. На долю секунды что-то мелькнуло в его темных глазах, выявляя в лице нечто знакомое. Но мгновение прошло так же быстро, как и возникло, и он шагнул вперед.

Эльпидио остановился у скульптуры скрючившегося на полу человека; обхватив голову руками, тот прижал ноги к груди… И, как ни печально, каждый дюйм его тела пронзали черные кинжалы, которые раскалывали белый каррарский мрамор. Создавалось впечатление, будто лезвия разрывали плоть на части.

– Эльпидио? – позвала я, и он взглянул на меня.

– Эльпи, – спокойно уточнил он, и от властного тона по спине пробежала дрожь.

– Эльпи… Ладно, – прошептала я в ответ. Он слишком долго смотрел на мои губы, и это взволновало меня.

Протянув руку, он провел мозолистыми, покрытыми татуировками пальцами по спине скульптуры и взглянул на пустое место в углу комнаты.

Я наблюдала, как он пристально, с особой тщательностью изучал свою работу.

Внезапно Эльпидио выпрямился и указал в дальний угол.

– Эту нужно поставить там.

От волнения сердце в груди забилось быстрее. Я шагнула ближе и заглянула ему через плечо, чтобы понять, куда именно он указал. Я затаила дыхание и ощутила, как от нашей близости напряглось его тело. От Эльпидио исходил легкий запах сигаретного дыма и мускусного одеколона с дубово-кедровыми нотками.

Мне нравилось, как от него пахло… Даже слишком. И границы профессионального поведения уже не казались такими незыблемыми.

На руках Эльпидио напряглись мышцы. Он вновь провел ладонью по волосам. Я подозревала, что он делал так, когда нервничал.

– Почему вы хотите разместить эту скульптуру в том углу? Есть какая-то особая причина? – спросила я.

Эльпидио запрокинул голову и взглянул на стеклянный куполообразный потолок. Я последовала его примеру и недоуменно нахмурилась.

– Большую часть дня сквозь крышу станет проникать солнце. Если мы повернем ее под правильным углом, лучи будут падать на скульптуру и отражаться от кинжалов на пол, как я и планировал.

С каждым произносимым словом в глубоком голосе Эльпидио я все больше улавливала опустошенность. И когда он закончил объяснения, я вдруг осознала, что смотрела уже не на куполообразный потолок, а на его лицо, на котором теперь читалась глубокая печаль.

На краткий миг Эльпидио закрыл глаза, и я почувствовала исходящую от него грусть.

И ощутила, как на мгновение сжалось сердце. Он определенно страдал, только я понятия не имела почему.

Повисло молчание; время шло, но я глаз не могла отвести от его лица. Этот загадочный скульптор интриговал меня сильнее, чем я могла представить. А еще беспокоил… и пугал… Все инстинкты твердили мне держаться от него подальше.