Татьяна Грачева - Анасейма

Студенты изумлённо переглянулись.

– Почему в неё? Симпатичная, но до Алсу ей далеко. Сёстры так не похожи, будто от разных отцов. Только младшая на Счастливчика похожа, и любит он её явно больше других дочек, даже не скрывает этого.

Алексей резко выпрямился.

– Алсу красива как женщина. Не сейчас. Пока ещё всё-таки ребёнок, но в ней уже проглядывает настоящая роковая красотка. А Маринка, она… в ней другая красота. Стихийная. Как море, например. Разве море можно не любить? Вот она такая, завораживает и пугает одновременно. А ещё у неё душа моря, а море нельзя приручить. А так хочется. И имя у неё морское.

На мгновенье разговоры стихли, почти одновременно грянули смешки.

– Ну ты, Лёха, даёшь!

– Лёхе больше не наливать!

– У других сестёр имена тоже неслучайные. Алсу означает «алая вода», а Инна – «бурный поток».

Алексей ухмыльнулся и снова откинулся на сетку гамака. В этот момент на него и свалилась задремавшая Марина. Хвалебные реплики в свой адрес она проспала, поэтому не смогла оценить накал истерики, которая приключилась со студентами, когда она упала в объятия Алексея.

Он не растерялся. Спустил девочку на землю и тепло улыбнулся:

– Откуда ты взялась?

Марина печально оглядела полупустые тарелки:

– Рыбу всю съели?

С качелей подала голос девушка.

– Иди сюда, я свою не тронула.

Марина как ни в чём не бывало слопала холодного карпа и ушла в дом.

Дождавшись, когда дверь захлопнется, студенты снова засмеялись, но уже тише.

– Не удержал ты свою стихию, Лёха. Больше не будет такой возможности.

Алексей внезапно помрачнел. Разницу в одиннадцать лет он ощущал как непреодолимый барьер. Поставить жизнь на паузу до совершеннолетия Марины не планировал, хотя эта девочка явно стоила того, чтобы подождать именно её.

Наши дни

Мужчина смотрел недоверчиво.

– И кто же поведёт катер?

– Я поведу. В чём проблема? – Марина прекрасно понимала, что настораживает собеседника. Он даже жилет не застегнул, не определился, стоит ли доверять такому несерьёзному водителю свою жизнь.

Марина уже привыкла к шуткам и подколкам со стороны отдыхающих, а вот недоверие её злило. Не десятилетняя девочка, чтобы так к ней относиться.

– А давно у вас права? – наконец, выдал мужчина.

– Нет у меня прав, – солгала Марина. – Снимайте жилет, уступите место другим желающим.

Группа в жилетах недовольно загудела.

– Мужик, хорош уже, садись в катер.

– Да есть у неё права, она всю жизнь на море живёт, я её еще девочкой тут видел. Это же дочка Счастливчика.

Не выдержав давления толпы, придирчивый клиент застегнул жилет и забрался в «Афалину».

Дождавшись, когда пассажиры рассядутся на мягких сиденьях, Марина завела мотор. Как обычно, случилась небольшая ссора за право занять места в носовой части. Таких кресел было всего два, и все жаждали расположиться в первом ряду. Мужчина-скандалист отвоевал себе одно из вожделенных мест, и это на время примирило его с тем, что водитель катера – женщина.

Отдалившись от берега, Марина заглушила мотор, натянула слетевшую от движения шляпу и обернулась к пассажирам.

– Дельфинов сегодня нет. Но, кто желает, можете поплавать в открытом море. Только предупреждаю – жилеты не снимать, вылавливать вас будут уже спасатели ниже по течению. И ещё здесь водятся корнероты, а целуются они не слишком приятно.

Она сложила руки на груди, мельком глянув на прописную букву «Л» вытатуированную между большим и указательным пальцем левой руки.

Несмотря на грозные предупреждения, желающие поплавать всё-таки нашлись. Пока они плескались в море, Марина, откинувшись на спинку кресла, смотрела на блестящую воду. Линия горизонта отрезала небо от моря, не давая им соприкоснуться. Глаза слезились от яркости бликов на воде, но она смотрела неотрывно, будто наказывая себя за то, что не видела море почти два года. До сих пор не могла поверить, что уехала так далеко от этого солёного запаха, от сверкающей ночесветки и шелеста волн. Как она жила без любимой стихии, как дышала?

Бессмысленно потерянное время, принесшее только разочарование и тоску. Илья не стал ближе, хотя она бродила по улицам его родного города, пила кофе в его любимой кофейне.

Странно, но сейчас, спустя столько лет, она вспомнила его десятилетним мальчишкой, впервые увидевшим море. Тощим, бледнокожим и синеглазым.

Уже по шагам Марина догадалась, что мама расстроена. Обычно Татьяна передвигалась тише, чем кошка Степаша. Но не в этот раз. Видимо, неведомая печаль придавила плечи, утяжелила походку.

Марина не повернулась, продолжила рисовать, спиной ощущая присутствие мамы.

– Звонил Виталий Карлович. Он пожаловался, что ты отказалась участвовать в соревнованиях. Сказала, что это противоречит твоей религии.

Марина отложила синий карандаш, взяла зелёный.

– Ну да, противоречит.

Татьяна обошла дочку, присела на край стола.

– И какая у тебя религия? В какого бога ты веришь?

Марина увлеченно продолжила рисовать. Под нажимом стержень сломался и раскрошился.

– В Посейдона.

– Марин?

Нервно отодвинув незаконченный рисунок, она откинулась на спинку стула.

– Я слышала, что папа деньги куда-то потратил, – выдержав прямой взгляд, добавила: – Опять. На соревнования нужен спортивный купальник и сдать деньги на магнезию и утешительные подарки.

– Он купил водяной мотоцикл, а купальников у тебя полно.

– Там другие.

Марина с наигранным рвением продолжила рисовать. Никто в семье не знал, что весь год она проходила на тренировки в обычных летних шортах и футболке, тогда как другие девочки занимались в спортивных купальниках. Сама Марина не придавала этому значения, вспоминала только, когда Виталий Карлович в очередной раз делал замечание. К счастью, через пару месяцев он просто привык и оставил её в покое, решив, что в семье Юдиных не хватает средств, – побоялся выглядеть неделикатным. На результатах Марины в любом случае это никак не сказывалось.

Татьяна перевела взгляд на альбом. Естественно, Марина рисовала море. Третья часть комнаты пестрела рисунками с морскими пейзажами и изображениями дельфинов. Над кроватью Инны обои сохранили первозданный вид, зато сама постель потонула под ворохом мягких игрушек, среди которых преобладали котики. А вот угол, который облюбовала Алсу, демонстрировал, что хозяйка на пути к превращению в девушку. На тумбочке перед зеркалом в беспорядке валялись нехитрые украшения, блеск для губ и блокнот с изображением модного нынче у девушек исполнителя душещипательных песен.