Светлана Аксенова - Кладбище посреди города

– Ну, высокая такая. Коса вокруг головы уложена. Волосы темные с проседью и глаза черные такие. Сразу видно, чертовской красавицей была в молодости.

Алексей молча вышел из комнаты. Надежда, пожав плечами, стала гипнотизировать пирожные.

– Я сегодня пережила стресс, значит можно слопать еще одно, – чувствуя, как от таблетки начинают слипаться глаза, она придвинула к себе тарелку.

– Это она? – влетев на кухню, Алексей положил перед девушкой медальон, на котором была изображена та самая незнакомка с кладбища.

– Откуда у тебя ее портрет? – от удивления Надя привстала со стула.

– Это она? Точно?

– Она, она! Ты ее знаешь, что ли? Кто это?

– Неважно. Потом как-нибудь. Я спать, спокойной ночи, – захлопнув медальон, Алексей ушел.

Надя вздохнула и убрала пирожные в холодильник.

– Хватит с меня на сегодня. Что за день такой? Сплошные тайны и загадки, – и выключив свет, направилась в свою комнату, чувствуя, что засыпает на ходу.

***

Катерина спала вторые сутки. Изредка приходя в себя, просила воды, а после снова проваливалась в тяжелый сон.

– Может «скорую» вызвать? – беспомощно произнесла Надя. – Что она так долго спит?

– Не надо «скорую», – прошептала больная, вынырнув из вязкого сна. – Просто хочу спать.

– Катя, как себя чувствуешь? – приложив ладонь ко лбу любимой, спросил Алексей.

– Хорошо, – немного раздраженно ответила та. – Дайте мне поспать.

– Все, все, мы уходим. Отдыхай, – и друзья вышли из спальни.

– Иди на работу. У тебя телефон уже от звонков разорвался, – кивнула Надежда на беспрерывно голосящий сотовый. – Все утро звонят. Езжай, давай.

– Ладно, – растеряно согласился Алексей. – Может она просто простыла?

– Может, простыла, а может, устала. Что ты как маленький? Справлюсь, я медсестра, если ты помнишь, – не выдержав, шикнула Надежда.

– Если что, сразу звони.

– Иди уже!

Выпроводив Алексея, Надежда вернулась спальню и прислушалась к ровному дыханию подруги.

– Так, пока все нормально, – пробормотала она. – Пойду, что-нибудь приготовлю. Куринного бульончика сварить надо, вдруг попросит, – и, оставив дверь чуть приоткрытой, направилась в кухню.

Катерина же бродила в мрачных коридорах сна и не желала оттуда выходить. Ей снилось, что сын жив, и она его просто потеряла. Она смутно помнила, что последний раз видела Сашу садящимся в какой-то расписной автобус, и теперь брела по грязным дорогам, минуя одну деревню за другой, ища тот самый автобус. Но видела только старые заброшенные дома и ни одной человеческой души вокруг.

Унылые пейзажи и дороги меняли друг друга. Долго, долго ходит она… не один десяток лет уже пролетел.

Выйдя на знакомый обрыв, Катерина внимательно осмотрелась. Вот здесь-то она точно была. Когда-то очень давно. И с этим местом связаны светлые и радостные воспоминания.

Оглядевшись еще раз, она заметила столик, одиноко и нелепо стоявший на пустынной полянке…

Под ногами что-то жалобно хрустнуло. Два расколотых фужера, потемневших от времени, лежали в пожухлой траве рядом с засохшим букетом роз. Потянулась было за букетом, но порыв ветра поволок сухоцвет к краю обрыва и безжалостно столкнул его вниз.

На дне каждого фужера лежало по кольцу. Не удержавшись от примерки, Катя очень удивилась. Кольцо пришлось впору. Другое украшение было больше и, несомненно, мужское. Положив его в карман, Катерина попыталась снять примеренную драгоценность, но оно словно вросло в палец и ожило. Потускневшее золото и камни заиграли в лучах невидимого солнца. Солнца, которого Катерина не видела все эти года, бесконечно куда-то бредя в поисках сына.

– Катюша выпей бульончика, – внезапно раздался знакомый голос, и с трудом открыв глаза, она увидела миловидную синеглазую женщину с короткими темными волосами.

Та протягивала ей пиалу и улыбалась. Решив не расстраивать симпатичную незнакомку, Катерина отпила несколько глотков и, укрывшись одеялом с головой, снова очутилась на краю обрыва.

Направившись по тропинке, она заметила разбросанные по поляне скрипки и листы партитуры. Неподалеку стоял лес, и, пройдя сквозь него, Катя вышла к небольшому кладбищу, приютившемуся на окраине деревни.

Блуждая по кривым и убогим улочкам, она наконец-то заметила автобус, стоящий в тупике. Затаив дыхание и стараясь ступать как можно тише, Катя приблизилась ближе.

Это был тот автобус! Правда рисунок почти весь облез и потрескался.

Автобус был пуст. Грязные окна. Обшивка сидений разодранными клочьями свисала с ржавых железок. Все было разбито и раскурочено.

– Приходи сюда, как луна взойдет. Тогда и увидишь сына, – раздался голос позади ее.

Обернувшись, Катя увидела старуху в рваной телогрейке. Та зябко ежилась, кутаясь в старую шаль.

– А сейчас пойдем со мной, – поманив пальцем, старуха повела ее по узким улочкам и вскоре они оказались возле красивого особняка.

Катя застыла, тревожно вглядываясь в знакомые очертания дома.

– Я недавно была здесь, – неуверенно произнесла она. – Но выглядел он совсем иначе.

– Внутрь заходи, – коротко бросила ей старуха, открывая массивную дверь.

Войдя в огромный холл, Катерина чуть не столкнулась с мужчиной, который спешил к выходу.

Странно, но тот не обратил на нее никакого внимания, будто и не заметил. Растерянно обернувшись к спутнице, Катерина обнаружила, что той и след простыл.

– Проклинаю тебя! – раздался женский крик.

По широкой мраморной лестнице стремительно спускалась черноволосая красавица. За ней пыхтя, следовала толстуха в белом переднике, неся на руках мальчика лет пяти.

Мужчина остановился.

– Ты потом все поймешь, – не смея поднять взгляд, произнес он.

«Верно, это муж и жена. Я ее где-то видела… – вдруг вспомнила Катя черноглазую красавицу. – Совсем недавно. Шел снег, она стояла с непокрытой головой и смотрела на меня. Где же я могла ее видеть?»

– Как ты мог? Ведь ты же знаешь про договор и про то, что со мною будет, – закрыв ладонями лицо, прошептала черноглазая.

– Ты потом все поймешь, – повторил мужчина.

– Убирайся, – обессиленно прошептала она и, дождавшись, когда муж скроется за дверью, рухнула на пол.

– Барыня-я-я! – запричитала толстуха в фартуке.

– Мама, – заплакал мальчишка и, подбежав к матери, обнял ее.

– Мой малыш! Прости меня, – мать с силой прижала к себе ребенка, целуя его лицо и маленькие ладошки. – Чтобы ни случилось, помни, что я очень люблю тебя и ни о чем не жалею. Запомнил, Алексий? Запомнил? Ответь мне!

– Да-а-а! Мама… мамочка! Я запомнил.

Катя, не смея шелохнуться, с ужасом наблюдала за разыгравшейся драмой.

– Когда это случится, обещай, что позаботишься о нем, – обернувшись к толстухе, попросила черноглазая.