Мира Медунова - Солнце и гром

Джеймс совершенно не знал этой дороги, что нисколько его не пугало. Так ему всегда нравилось больше: и риск сильнее и, как следствие, более яркие вспышки адреналина. Однако сейчас его будоражила не только предстоящая опасность. Откровенно говоря, ему даже было плевать на победу. Он хотел победить только одного человека, и это желание захлестывало его прямо-таки с пугающей силой.

Такого старта у него никогда раньше не было. Он мгновенно вырвался вперед, жестко подрезая ближайших соперников, отсекая слабых и со скоростью, совершенно неоправданной в начале гонки, обходя тех, кто держался увереннее. Раньше он всегда держал меру, даже в самых ожесточенных и напряженных состязаниях, но сейчас… сейчас он действительно несся по краю лезвия, совершенно не думая о том, что падение могло стоить ему жизни.

А все потому, что Донацио… чертов Донацио был впереди! Каким-то чудом он умудрился обойти всех в первые же секунды и оставить Джеймса любоваться на свой сверкающий в ночи металлический зад! Этого брюнет никак не мог вынести. Вся его рассудительность, ледяное самообладание полетели в ад при виде такой вопиющей наглости. И он рванул следом, щедро наплевав на какой бы то ни было самоконтроль.

То была не гонка, а сущее издевательство над собственной жизнью.

Страшнейшие повороты Джеймс одолевал на не менее страшной скорости, иногда практически теряя управление и ужасаясь близости чернеющих обрывов. Иногда сердце ухало прямо под колеса мотоцикла, но каждое успешно преодоленное препятствие вызывало в нем просто сумасшедшую радость, которая гнала его вперед на той же космической скорости. Хотя вид Донацио, до которого было уже рукой подать, действовал еще сильнее.

В следующий поворот – узкую петлю почти в сорок пять градусов – они вписались уже на одном уровне, а когда снова вырвались на ровную трассу, Джеймс был почти на метр впереди. От эйфории, разрывавшей мозг, ему хотелось орать во все горло, но он лишь молча несся вперед, следя за тем, чтобы расстояние между ним и Донацио не сокращалось. Он будто чувствовал азарт противника, его желание во что бы то ни стало вернуть потерянное лидерство, и это заводило его почище самого крепкого энергетика.

На следующем повороте, в который они влетели почти одновременно, рискуя всем, чем только было можно, блондин снова вырвался вперед, но Джеймс вскоре снова оттеснил его, вклинившись в крошечную полоску между ним и обрывом, что, похоже, даже для Альваро было слишком, так как он резко дал влево.

Еще довольно долго они так чесали друг другу нервы, то обгоняя, то уступая, а затем Джеймс, поддавшись какому-то бессознательному порыву, свернул на длинное плато, отходившее в одном месте от трассы и утыкавшееся прямиком в громаду океана – в нескольких десятках метров внизу.

Он остановился у самого начала, снял шлем, чувствуя невыносимый жар во всем теле. Сейчас ему было почти все равно, свернет Донацио за ним или нет, но тот свернул, остановился в паре метров и, также сняв шлем, с изумленным видом покачал головой:

– Совсем неплохо.

– Взаимно, – сказал Джеймс, не чувствуя какого-либо упадка энергии из-за остановки. – Даже не ожидал.

– Не оскорбляй меня. Я хорош во всем, что мне нравится.

– Не выпендривайся.

Альваро рассмеялся:

– Как ты здесь оказался, позволь спросить?

– Просто захотел прокатиться. А что, думаешь, за тобой слежу?

– Если честно, именно так я и подумал.

– И правильно сделал, – Джеймс хмыкнул. – Я знал, что ты будешь здесь. Хочу выяснить, что ты за фрукт.

– Меня лучше не пробовать.

– Почему?

– Говорят, слишком яркий. Могу ослепить в неподходящий момент.

– Ты считаешь себя очень крутым, да? Как насчет искупаться? – Джеймс мотнул головой в сторону обрыва. – Хватит пороху?

Донацио, до этого момента искренне наслаждавшийся комедией, приподнял брови:

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Что скажешь? Готов составить компанию? Попрощаться со своим королевским байком навсегда?

– Это опасно, – сказал Альваро, немного посерьезнев. – Удар может оказаться сильнее, чем ты думаешь.

– И ты говоришь мне это после той жопы, что устроил на дороге? Не смеши. От такого не умрешь. Но решиться не каждый сможет, я согласен.

– Обычно я не поддаюсь на провокации. Но спасовать перед тобой не имею права.

– Давай. Я сейчас даже умереть не боюсь. Лишь бы сделать это с тобой хоть раз.

Голос Джеймса звучал спокойно, но при этом он говорил с такой агрессией, с такой сильной злобной требовательностью, что Альваро проникся, сам сдвинул брови в угрожающем прищуре и швырнул шлем себе за спину:

– Я готов.

– Отлично! Только не замри у самого края. Потому что я пойду до конца.

– Не волнуйся об этом.

Они встали в одну линию перед обрывом: взбудораженные и безумные, как два психопата, которых по ошибке выпустили из клиники. Причем Альваро не был и вполовину так безумен, как Джеймс.

Они вместе досчитали до трех и выстрелили, как два пушечных ядра. Обрыв приблизился чуть ли не за долю секунды, так что задуматься об отступлении у них даже толком не было времени. Впрочем, даже если бы было, они бы все равно не отступили.

В тот момент, когда почва ушла из-под колес байка, и ему в лицо ударилось чистейшее небо, Джеймс таки заорал. Но не от страха, а от обжигающего кровь восторга, подобного которому он никогда раньше не испытывал. Где-то слева ему почудился приглушенный смех Донацио, а потом – почти сразу после прыжка – его сотряс убийственный удар об воду.

Поначалу он совершенно оглох, утратил всякий контроль над ситуацией, потом до него дошло, что все его кости целы, и сам он находится в полном порядке, разве что в жестоком столбняке из-за силы поразившего его удара. Черный Тигр давно пошел на дно, в то время как сам он барахтался на поверхности воды, отчаянно пытаясь восстановить слух. И не менее отчаянно пытаясь выяснить, куда выбросило Донацио.

Тот обнаружился довольно скоро, примерно в десяти метрах впереди. Его светлая грива выделялась на фоне черного океана бледным золотистым пятном, которое немного привело Джеймса в чувство. Постепенно он стал различать окружающие звуки и первым из них был смех блондина: тот, по-видимому, был в полном восторге от совершенного ими «полета» и, судя по всему, никаких проблем со слухом не испытывал.

– Эй, ты там не спятил? – выкрикнул Джеймс, хотя самому хотелось ржать не меньше: адреналин в крови все еще ревел, как двигатель тысячетонного самолета, и никак не желал замолкать.

– Это еще надо разобраться, кто тут спятил, – донеслось ему по воде со стороны Альваро.

– Поплыли к берегу!

– Ты же искупаться хотел? Что, уже надоело?

– Я забыл раздеться. В одежде как-то паршиво.