Александра Нарин - Поцелуй у ног богини

Он изменил свой голос, и слова стали шероховатыми, как небольшие острозубые рептилии. Мария отступила. Тогда он запел, и она засмеялась, догадалась, что он её ждал. Она не смогла бы объяснить, почему не захотела тогда уйти, вернуться к группе и жить, как раньше. Почему шагнула навстречу этому человеку. Наверное, каменные боги или дремучая природа острова подтолкнули её.

Вышли из грота вместе. Он первым заметил, что группа белых людей направляется к выходу. Показал Марии на семью из четырёх обезьян, которые перебирали друг другу шерсть сморщенными ручками.

– Как в рекламе: вас двое и нас двое. Правительство придумало, чтобы меньше заводили детей. Такое огромное население здесь!

Она поняла, снова засмеялась, закивала, смотря ему в лицо и на обезьянок. В это время группа скрылась за кирпичным зданием кассы. Мария подошла к обрыву. Под ногами её клубилось изумрудное облако джунглей. Оно опускалось к океану и заходило в воду мангровыми зарослями.

– Осторожно, что я буду делать, если вы упадёте? – этих слов Мария не поняла и удивлённо посмотрела на Амира. Так мог быть сделан её брат-близнец, не существующий никогда. Странный брат цвета чая с молоком, какой готовят чайваллы [13] Чайвалла – уличный продавец чая в Индии. на каждом пыльном углу. Он смутился от пристального взгляда, кивнул головой вправо-влево.

Мария огляделась, заметила, что группы нигде нет. Побежала по дорожке, никого не увидела, заплакала от испуга.

– Пожалуйста, не плачьте! Меня арестуют, подумают, я сделал вам что-то плохое. Нет никакой проблемы уехать, автобусы в Гоа постоянно ходят. Пожалуйста, нет никакой проблемы!

Вместе они спустились на пирс и дождались прогулочный кораблик, чтоб уплыть с острова. Нарядный кораблик долго покачивался у причала. Люди самых разных оттенков кожи поднимались на борт, болтая на разных языках. Только когда и на скамейках, и на палубе стало тесно, корабль отчалил в океан.

В пути подлетали крикливые чайки, выпрашивали корм. Уже далеко от Элефанта волны стали качать кораблик так сильно, что Мария безотчётно схватила Амира за руку. Волнение, сковавшее их до того, исчезло, обратилось в тёплый прилив. Люди на корабле смотрели на них. Туристка-японка, тонкую ладонь которой также держал рыжий скандинав, улыбнулась Марии, как близкой подруге.

Корабль гудел заезженным мотором. Болтаясь, проплывал мимо ржавых металлических остовов, торчащих в волнах, мимо порта, к резным Воротам Индии. Они сошли на самой живописной моей пристани. Двинулись, как в водовороте, в кружевах Колабы – района, где когда-то бежали первые трамваи, и ранние мафиози независимой страны расплачивались в ресторанах чёрными деньгами.

Как и все мои артисты, я притворщик, друзья. Здесь, на Колабе, я притворяюсь европейцем. Хитро прячут Азию узоры моих зданий, мои галереи, витрины магазинов, в которых для чего-то торгуют мехом. Восток скрывают тени платанов, молодёжь в джинсах, художники, что продают рисунки вдоль чугунных оград. Но на картинах – женщины в сари и гробница Тадж-Махал, а в подворотнях жарят самосы [14] Самоса – жареный пирожок. .

В старые времена Колаба не была моей частью. Её и Остров Старухи присыпали, пришили к перекошенному телу. Пришитый остров – моя корона, возведённая с восточной пышностью. Правда, великолепие её истёрто муссонами и временем, засыпано пылью.

Мария и Амир шли, разглядывая ажурные фасады. Они быстро сообразили, что разговаривать бессмысленно, все слова исчезают в плотном воздухе, не разгаданные. Марии нравилась его блуждающая улыбка, задумчивая, словно приходящая из глубин космоса; руки; тяжёлые от печали глаза. Ему нравилось, какая она красивая, светлая, как лунный луч, и все смотрят только на них. А ведь раньше, когда он шёл один, никому до него не было дела. Теперь прохожие глядели сначала на Марию, а потом на него, словно спрашивая: «Кто ты, парень? Как ты оказался с ней?» И ему хотелось отвечать каждому: «Она родилась для меня из небесного океана. Ваши же боги взболтали его молочную пену, она выскользнула и досталась мне». Так они и ходили, будто ещё не вступили на сушу, наслаждаясь излучением внутри себя и в другом. Лезвие печали резало сердца.

Мария записала домашний номер телефона в его «театральной тетради» со студенческими лекциями и вложенными между страниц акварелями с истрёпанными уголками. Амир всегда таскал тетрадь с собой в сумке и при случае читал. Он потом разбирал её небрежную запись, цифры оказались кривыми. Опасался, вдруг она дала неправильный номер. Поздним вечером Амир посадил Марию в автобус до Гоа. Мария смотрела в окно, ей казалось, что вечерние улицы окрашены в сепию и, возможно, мир уже начал умирать.

Накануне вылета Мария ходила по берегу и курила. Душа выла по отнятому близнецу. Мария хотела, чтоб вода, отступающая с пляжа, вернулась смертоносной волной, вырвала бы её с берега. Но океан возвращался плавным и тонким приливом, после которого в песке начинали копошиться мелкие крабы.

Потом ей захотелось с кем-нибудь переспать. В сумерках она пошла с пляжа, и скоро рядом затормозил мотоцикл. У того человека была мощная бычья спина. В его отеле влага пожирала звуки, а шаги на лестнице в тишине удивляли своей телесностью. В комнате она ласкала Амира, целовала его посветлевшую грудь. Из грубых стежков, которыми сшили их души, сочилась сукровица. Бестелесные призраки заполнили небо и с удовольствием смотрели в окно. Они бормотали: «Как ты могла потерять своего небесного брата, как ты допустила такое». А голос из бычьей спины сказал:

– Ну и страна, грязища, вонь. Домой хочу, к нормальной еде, ещё пять дней тут маяться.

Рис закончился, яйца брали у соседей. Ели тонкие лепёшки роти. Амир приносил их Марии в пристройку, где она изнемогала от пота, духоты и безделья. Стены с трудом удерживали жар. Марии казалось, они вот-вот рассыплются от тяжести горячих солнечных лучей.

В дом перестали подавать воду. Семья бережно тратила запасы из бочки на крыше. Вода пахла бетоном и солнцем. Она текла по шлангу через окно в душевую, тёмную низкую комнатку, которую ещё сильней уменьшала изнанка лестницы, служившая потолком. Душ был единственным развлечением Марии между приходами Амира.