Александра Нарин - Поцелуй у ног богини

Кто-то, чьё лицо навечно осталось в тени, велел полицейским не покидать участков до поры. Наконец отдали приказ. Но было поздно, народ разбушевался жестоко, сил полиции не хватало, чтобы разнять одичавших от ненависти людей. Несколько полицейских, верных долгу, погибли, других ранило, иные держались в стороне.

Асансол наполнила жажда сокрушать, ввергнуться в тело врага, залить его кровью стены, пить его боль и грызть зубами его страдание.

Телевизор и радио не работали, разладилось сообщение поездов, они перестали заходить в город, как и автобусы. Вечерами мерцало электричество. Билеты Амира и Марии обратно пропали, нужно было ждать, пока начнётся движение и откроется квота для Амира на покупку нового билета. Они оказались заперты в доме, окружены снаружи и изгнаны изнутри. Уличные стычки слышались из окон, до фронта можно было доехать на мотоцикле за семь минут.

В переулке, где жила семья Амира, дома индусов и мусульман прижимались стенами. Так тесно стояли, что можно прорубить ход к соседям, ходить с крыши на крышу. По безгласному договору никто не покидал своих домов.

При встрече наверху не бросали другому упрёка и не отделяли соседа по его вере. Хотя, глядя на полыхающий город, каждый мог воскликнуть: «Вот что натворили ваши!..» Молчали, берегли детей.

Молились много раз в день на коленях в комнатках для пуджи [7] Пуджа – молитва, обращение к богам в индуизме. и намаза. Вслушивались в далёкий стук металла, звон стекла, рёв мотоциклов и редкие выстрелы. Запах жжёных шин и пластмассы повис в воздухе.

Зыбкая стена молитв держала закрытыми подступы в переулок.

Даже в хаосе мои сироты любят создавать распорядок и правила, иначе они становятся тревожными, невесёлыми. Главным правилом в доме было показывать Марии, что ни при каких условиях её не примут в семью, и мысли об этом запретны.

Мария то сидела, то лежала в комнате, как кошка. Дверь не запиралась, но идти было некуда. Амир избегал ходить мимо пристройки. Она открывала и закрывала узкую дверцу на улицу. Там было пусто, ничего, кроме розоватых стен и бордовой лужицы подсыхающей грязи.

Вылетал свет, Мария оставалась в темноте вдыхать запахи влаги, листьев, жареного хлеба. Иногда она думала, что Амир уже оставил её, она выброшена из жизни и находится в могиле. Мария тихонечко плакала, но потом к ней возвращалась радость.

Амир же страстно тосковал по ней, но стыдился родителей. Он, как всегда в сложных случаях, говорил себе, что большие вещи требуют длинного времени.

Раз к Марии зашла младшая девочка, Джасми, стала показывать свои рисунки. Они сели на полу у решётки в улицу, чтоб было посветлей. Для их разговора не было языка. Девочка улыбалась нежно, даже беспомощно, и Мария обняла её. Прижала к себе, скучая по детским объятиям, тёплым ручкам. Ей казалось – косточки Джасми полые, как у многих детей, которых она брала подержать от веселья в поезде и на станциях. Для неё во всех этих тельцах был только воздух, никакой еды и крепости.

Они разглядывали деревья баньяна. Джасми изобразила их многими линиями коричневой краски, не забыла узлы на коре, жёлтых птиц, соцветия сада. У девочки были чуть разные глаза, как у брата, с такой же грустью тяжёлых белков. Мария любила её за это. Она знала, что Амир тоже хорошо рисует. Он рисует природу, реже – город, больше всего – портреты друзей.

Некоторые акварели он возил с собой, вкладывая в тетрадку с лекциями по драме. Мария видела, что они прекрасны своей тонкостью и прозрачностью. Мгновение, остановленное красками, вот-вот исчезнет, как короткое дуновение летнего ветра.

Амир рассказывал, что навык достался им всем от матери. Мария не могла в это поверить. Бесконечно далеки были друг от друга живопись и невозмутимая хозяйка дома, которая целый день шуршит на кухне.

Когда Мумтаз проходила мимо пристройки, заметила дочку, окрикнула её. Джасми вскочила, собрала альбомные листы, виновато улыбнулась и выпрыгнула из комнаты. В глубине дома Мария слышала, как мама говорит много рычащих, кашляющих слов.

Мария держала дверь открытой, чтобы видеть, как домашние ходят по коридору. Но они нарочно не замечали, что в пристройке у них живёт человек.

У неё не было с собой ни книг, ни рукоделия. Она думала, что у них с Амиром минуты свободной не останется, и вот оказалась безоружна против долгой пустоты. Мария готова была мыть полы, убирать, готовить на кухне. Несколько раз она пыталась. Выходила из укрытия, улыбалась со всей добротой, бралась за посуду, но Мумтаз отстраняла её и махала рукой на пристройку с таким лицом, будто в её кухне огромный богомол.

Когда Мария нашла под диваном старую газету, то засмеялась безнадёжности своего положения: газета была на хинди. От скуки она рассматривала древнее письмо деванагари: планку со свисающими ножками букв. Картинки в газете были плохие, несколько портретов мужчин в рубашках, она рассматривала их зернистые лица.

Но она счастливой была от того, что Амир ходит рядом в путанице комнат. Прислушивалась к звуку его голоса, блуждающего между стен. Голос был тихий или чересчур высокий с родителями, низкий и весёлый с сёстрами. Она слушала его шаги на лестницах. Дом, который с улицы показался ей небольшим и бедным, превращался в её мыслях в замысловатую цитадель, напичканную секретными ходами, потайными каморками.

Будто объявленная виноватой, она выходила, пока в тесных коридорах никого не было. Мылась чаще до рассвета или поздней ночью. Мумтаз или девочки ставили к её двери остатки риса. Никто никуда её не звал.

Наконец-то Амир пришёл. Ночь поскрипывала в доме. Он принёс кусочки курицы в тёмном соусе, тонкие лепёшки роти с ужина. Всё уже остыло, но Мария ела с наслаждением, как в праздник.

Амир шёпотом пытался рассказать ей слухи, которые перебирались из дома в дом по бельевым верёвкам. Она почти ничего не понимала, тогда он принёс из комнаты девочек карандаш. На полях газеты он нарисовал человечков: над одними изобразил месяц, а над другими лотос. Мария поняла, что это враждующие стороны: «хинду» и «муслим». Потом нарисовал человечков поменьше также с нимбами из лотосов и месяцев. Маленькие лотосы оказались рядом с группой больших месяцев, а маленькие месяцы, наоборот, среди лотосов. Мария поняла, что это пленные дети. Ещё он нарисовал квадрат с башней и человека с бородой – мечеть с минаретом, имама.