КАЮЛГЕ - Она – копия

– То есть, вы занимаетесь благотворительностью, – усомнилась Тора.

– Не совсем. Я имею свою выгоду, но не за счет принуждения. Гораздо больше получаю, когда хотят, а не вынуждены. Но, как я уже отметил, благотворительность тоже сделка. И то, кто дает и тот, кто получает чем-то жертвуют.

– Чем-же жертвует тот, кто получает?

– Он берет на себя ответственность, которая вынуждает его выйти из своего кризиса. Даже дети, получая от родителей воспитание и поддержку повзрослев вынуждены оправдать надежды. Хотя не всегда это справедливо. Ведь на первый взгляд ребенок сделки не заключал. За него все решили родители, начиная от момента зачатия. В любой форме, – уточнил Олмелон.

– Значит родительская опека тоже рабство, – выразилась прямо Тора.

– Это так. Только тут включаются другие меры воздействия. Их называют – любовью, заботой, преданностью ответственностью. Так что прежде чем бороться с рабством на Ганимеде, нужно решить конфликты детства.

– Значит стремление к порабощению других, идет с детства? – заинтересовалась Фида.

– Да, – подтвердил свою позицию Олмелон. – В детстве нас порабощают в той или иной форме. Кто-то нежно, кто-то грубо, но это вызывает бунт, внутри формирующийся личности. Когда вырастает, этот бунт подавлен воспитанием, но никуда не исчезает. Он с нами до конца наших дней. Порабощая других, мы выплескиваем свою ярость. Это наш ответ родителям.

– Ничего себе до чего докопались, – ахнула Фида. – Но, например, я не хочу никого порабощать несмотря на то, что родители у нас строгие.

– Ваше порабощение находит отзыв в союзе. Вы рады, что своим существованием влияете на судьбу своего мужа. Это тоже порабощение добровольное и скрыто-принудительное. Не будь вас Луций был бы гораздо свободнее, но любовь к вам, вынуждает его считаться с вашими интересами. Так и в вашем случае вы тоже вынуждены считаться и уступать его интересам. Все можно подвести к определению – рабство.

– И потом, учитывай свой характер и те установки которые вложили в нас родители, – добавила Тора. – В конце концов, ты тоже взбунтовалась, выйдя замуж за любимого, а не за того что полагалось этими установками.

– Хочу заметить, что это чувства! – возразила Фида. – Я взбунтовалась не потому что Луций принуждал меня любить себя, а потому что я полюбила и только.

– Тебе повезло с Луцием, моя дорогая, – парировала Тора. – Не будь он таким замечательным ты бы добровольно оставалась в подчинении родительской опеки. Может даже и вышла бы замуж за того, кого тебе выбрали родители. Из лучших побуждений, конечно же.

– То есть по-твоему я не способна противостоять устоям? – обиделась Фида.

– К сожалению, мало кто может, – не отрицала Тора. – Поэтому и мир наш такой – порабощающий друг друга. Все обусловлено бесконечным разнообразием сделок. Ты мне, я тебе. Так что тут я с церасом Олмелоном согласна. Однако, я за принцип осознанного выбора. Думаю, не я одна это понимаю. Страх казаться плохим порабощает дух. Проще играть по выстроенным правилам, чем противостоять массе поработителей.

– Тогда может начать с перевоспитания этой массы, – улыбнулся Олмелон будто смеялся над ней.

– Тогда надо изменить свою систему культуры и образования, – хмыкнула Тора.

– Толиген разделяет ваше виденье. Можете помочь ей в этом, – предложил он.

– Но я не ученый.

– У вас есть намного больше, чем ученые степени – стремление. Лучшие свершения происходят благодаря таким как вы, Толиген и еще немногие. В пределах допустимого, – уточнил он.

– Вы о стремлении, – подчеркнула его приоритеты в выборе работников Тора.

– Да, желание делать, служить своей мечте, профессии и прочим интересам, что занимает личность.

– А тех, кто сейчас находится в невыгодных условиях оставить? – вернулась к реалиям Тора.

– Да. Эту реальность сейчас не изменить. Разве что, вы хотите устроить кровавую революцию, – снова улыбнулся он словно его забавляла наивность Торы.

– Добровольный отказ от благ невозможен, – напомнила Тора.

– Вы же отказались, – подчеркнул Олмелон.

– О чем вы?

– О вашей сегодняшней ситуации. Вы же отказались от комфорта, ради идеи, – отметил он.

– Могу и передумать, как только столкнусь с реальными трудностями, – парировала Тора.

– Не передумаешь, – усмехнулась Фида. – Потому что тогда тебе придется выйти замуж за Калиса.

– Тебе не кажется, что этими разговорами мы можем смутить нашу кампанию, – пресекла развитие темы Тора.

– Не смутите, – заверил Олмелон. – Могу даже предложить сделку, чтобы вам не пришлось переживать за это.

– Очень интересно, – заинтересовалась Фида.

– Тогда мне надо убрать все острое со стола, чтобы в меня не полетело, – улыбнулся Олмелон.

– Может тогда не стоит, – предложил Луций.

– Тогда предлагаю расценить мое предложение, как благотворительный акт.

– Не томите, – поторопила его Тора. – Шокировать меня ничто не может.

– Хорошо, – довольно потер руки Олмелон. – Допускаю, я не все знаю обо всех обстоятельствах вашей ситуации, но основные мне понятны. Вы не хотите заключать союз с ришером Калисом. Ваш отец возможно тоже, но его держат условия некой сделки. Я могу устранить этот сдерживающий фактор, кроме одного – личностного конфликта, который обязательно случится. Я иду на него сознательно, мне он выгоден, а вам придется добровольно-принудительно согласиться заключить со мной союз.

– Какой союз? – опешила Тора.

– Знаю вам не хотелось бы таким образом получить предложение. Вы меня не знаете совершенно, но убедиться в том, что я сдержу слово, сможете в ближайшее время.

– Вселенная, о чем ты говоришь? – забеспокоился Луций.

– Так сложилось, что я должен спровоцировать Калиса на открытый конфликт со мной. Чтобы это выглядело естественно и не вызвало других вопросов. Времени мало, я тороплюсь.

– Зачем вам конфликт с Калисом? – удивилась Тора.

– Это я смогу объяснить только, если вы согласитесь заключить со мной брачный союз.

Тишина шлепнула по барабанным перепонкам. Птицы прервали свои трели, лес не шелестел, костер не трещал, настолько проникновенно сделал невероятное предложение Олмелон.

– Ты бы озвучил условия такого союза, – рекомендовал ему Хенел. – А то у нашей Торы отключится сознание.

– Напротив, я близка к тому, чтобы дать отпор, – не нравилась шутка Олмелона Торе.

– Я не с войной к вам, а с миром. Вы меня можете не воспринимать, как объект своих грез, но как выгодную партию, которая примет все другие ваши условия, можете.

– Немыслимо, – поражалась холодному подходу к делу Тора. – Вы сейчас прям настоящий инчеловек.

– Да прежде я оцениваю реалии, чувства и чувствительность не мой конек. Хотя немного обидно, что вы воспринимаете выгодную, прежде всего вам, сделку за оскорбление.